Это знал только Бог - Соболева Лариса Павловна. Страница 3

– Слушай, вот это не надо, – гася сигарету и беря другую, сказала она. – Мне двадцать девять и несколько месяцев… Ну, пусть будет тридцать. Все.

– Хорошо, ты младше меня, тебе тридцать… как твоей Миле, – без иронии согласилась Настасья. – Прекрасно. Часто как раз в этот период идет наступление астральных сил, причем сил низменного уровня…

– Настасья, я тебя умоляю, – застонала и рассмеялась одновременно Далила. – Астральные силы! Стыдно быть такой наивной.

– Послушай меня хоть раз! Смотри: с тобой второй раз случается странное явление, а ты благополучно избегаешь смерти.

– Что ты имеешь в виду? – озадачилась Далила.

– Сегодня на тебя наехали подонки, а что было позавчера?

– Ты про глыбу льда, которая с крыши свалилась?

– Вот! – потрясла ножом Настасья. – Глыба льда! Но ты испугалась собаки, побежавшей на тебя, прижалась к стене…

– А глыба упала перед моим носом, – закончила Далила. – Ну и что? Я больше не хожу вдоль стен домов, выбираюсь на дорогу.

– Не понимаешь. – Настасья присела, налила себе и подруге по рюмочке. – У тебя полоса невезения. Низменные силы хотят тебя искалечить или даже убить, а высшие силы посылают спасение в виде собаки… И юношу. Тебя выбрали и ведут борьбу за твою жизнь.

– И что теперь делать? – Далила засомневалась в правоте своих взглядов.

– Возьми больничный и посиди дома недельку. За это время стихии астрального мира перебесятся, а ты будешь жить дальше до старости.

– Пожалуй, возьму.

– Ну, давай за твою Милу, – подняла Настасья рюмку. – Чтоб у нее роды были легкими, а внук родился крепким и здоровым… Неплохой коньяк. Далила, а у меня друг появился.

– Какое счастье! – скептически хмыкнула та, ибо «друзья» у Настасьи появлялись довольно часто. – Может, теперь перестанешь копаться в астралах?

– Я знала, что он появится, – закусывая, сказала Настасья. – Все приметы на это указывали. Утром проснулась и вижу: облако в комнате. Как только поняла, что мне знак явился, облако растаяло. Потом еще видение было…

– Настасья, я с тобой с ума сойду. Две сумасшедшие на одной площадке – это опасность для всего дома.

– Хорошо, не буду. Кофе поставить?

Пили кофе и коньяк, а Далила мыслями была с внуком, который вот-вот должен появиться на свет.

2

Вячеслав сполна вкусил истинно богатой жизни, когда ни о чем не надо заботиться, за тебя это делают другие. Старик Линдер свалил неизвестно куда, а Вячеслав и на яхте катался, разумеется, не один, потому что не умеет ею управлять, учиться ни к чему – яхты у него никогда не будет. И под водой плавал, правда, акул не встретил, но был готов сразиться с ними. Он и на лошади… ходил шагом, скакать нет навыков. В общем, набрался впечатлений на всю оставшуюся жизнь. И ни разу не задумался о той цели, ради которой его пригласили сюда.

Линдер прикатил на третий день, за обедом ни словом не обмолвился, мол, вы согласны работать? Значит, основной разговор состоится вечером, к нему и готовился Вячеслав, а также собирал вещи, не предполагая, что ждут его большие сомнения. К сомнениям привел звонок приятеля из Штатов – друга бывшей жены (не того, с кем спят, а в прямом смысле), который перешел к Вячеславу по наследству.

– Вичес (Вячеслав адаптировал имя к своему американскому вкусу, имя закрепилось, в американских документах он так и значится – Вичес), как у тебя дела?

– Скорей всего, вылечу завтра.

– Ты дал согласие на предложение Линдера?

– Думаю, его задание не под силу даже бывшему КГБ.

– Отказался?? Идиот! Вы, русские, все тронутые.

– Это ваше американское заблуждение, – ввернул Вячеслав.

– Он платит миллион долларов!

– Повтори, что ты сказал? – выдавил Вячеслав. – Ско-колько?

– Миллион. Будь уверен, Линдер слов на ветер не бросает. Я бы сам полетел искать его каргу, если б знал русский. Вичес, такой шанс выпадает раз в жизни и одному из миллиарда.

Вячеслав кинул мобильник на кровать и, мягко говоря, задрожал. Миллион! За то, чтоб найти могилу бабушки? А если бабуля жива?..

– О! – выдохнул Вячеслав, плашмя падая на постель.

В его положении и десять тысяч баксов – сумма. Он женился по страстной любви на американке, переехал к ней, с языком проблемы, работы не было, любовь разбилась о менталитет. Он развелся, от американок нос воротил с их долбаной эмансипацией, кое-как работал, осваивая английский, на квартиру и гамбургер с пивом хватало, выкраивал деньги на поездки в Россию. И находился в известном русском вопросе: что делать дальше? Возвращаться домой или барахтаться в Америке? Не балует родина перспективами, а тридцать пять – это уже рубеж, когда позади есть опыт, а впереди должны быть авторитет и постоянство, базирующиеся на опыте. Вячеслав опыт приобрел, но слишком разнообразный, чтоб он стал базой для авторитета и постоянства. Деньги открывают неограниченные возможности, и деньги можно заработать. Как? Люди десятилетиями ищут родственников и не находят. Был бы он авантюристом, согласился бы, не раздумывая, но деньги надо отработать. Так как же быть?

– А если попробовать? – сказал он вслух. – В конце концов, что я теряю? Только хреновую работу: отвезите бумажки туда, потом туда…

Вопреки ожиданиям, ужин прошел в чопорном молчании. После ужина Линдер пригласил Вячеслава в каминный зал (нет, каково: в доме кондиционеры пашут, и в то же время горят дровишки в камине), сели в кресла.

– Вы можете курить прямо здесь, – разрешил Линдер.

– Благодарю вас, – доставая сигареты, произнес Вячеслав.

Тут же слуга принес пепельницу и вино.

– Люблю смотреть на огонь, – сказал Линдер. – В лагерях огонь в печурке был единственной отрадой, дававшей надежду. Странно, да?

– Вы сидели в лагерях? – спросил Вячеслав, только чтоб поддержать беседу.

– Я ушел на фронт в семнадцать, приписав себе один год, сделать это было нетрудно в то время. Шел сорок четвертый, а в сорок пятом зимой попал в плен. Всего три дня пробыл в плену, за что меня после войны посадили. Припомнили и отца, расстрелянного в тридцать шестом, и что дядя жил за границей. Линдер – моя настоящая фамилия. А знаете, как она звучит полностью? Линдер ав Сварто.

– Ого! Красиво.

– Длинно и неудобно. Император Николай I в 1830 году отметил подполковника Карла-Антона Линдера, возведя его в дворянское достоинство. В его честь меня и назвали Николаем. А уже весной 1859 года горный советник Магнус Линдер, мой пращур, был возведен в баронское достоинство с фамилией Линдер ав Сварто. В июне того же года наш род был внесен в матрикул дворянских фамилий Великого княжества Финляндского в число родов баронских под номером 44. Сами понимаете, после плена мне все припомнили, баронство тоже.

– Сколько вы сидели в лагере?

– Там не сидели, а трудились до бесчувствия. Дни были одинаковыми, разнообразились только погодой: дождь, снег, солнечно, пасмурно. Я бы сошел с ума, если б не интереснейшие люди, которые образовывали меня. Да, я получил высшее образование там, потом только подтвердил его. А провел в лагерях с лета сорок пятого по апрель пятьдесят четвертого. После смерти Сталина объявили амнистию для заключенных, чей срок не превышал пяти лет, выпустили огромное число уголовников, а я должен был отбывать срок дальше, до пятнадцати лет. Несправедливость привела к восстаниям во многих лагерях, она же и меня заставила искать выход. В списках, подпадавших под амнистию, значились и те, кто совершил «военные правонарушения», а это и было главной моей виной. Я написал прошение о реабилитации, и не только я, мы ждали решения. Процедура реабилитации длилась год, ведь дело проходило через Верховный суд или его военную коллегию. Мое дело было решено положительно, по сравнению с другими я провел в лагерях немного, всего восемь лет. Когда освободился, мне уже исполнилось двадцать семь, дома у меня не было, мама умерла. Я приехал…

Последнее письмо от нее он получил месяцев семь назад и не знал, ждет ли она его или уже нет. Николай спрыгнул с подножки поезда, ватник не застегнул, хотя было холодно – весна в том году выдалась далеко не теплой, – закинул котомку на плечо и зашагал в здание вокзала. Было раннее утро, он не решился заявиться чуть свет, да и встречи боялся. Денег имел немного, а голод мучил, Николай купил в вокзальном буфете чая с двойной порцией сахара, которого так не хватало все эти годы, неторопливо пил, разглядывая людей.