Это знал только Бог - Соболева Лариса Павловна. Страница 49

– Как ты?

– Прости меня, я вчера была сама не своя. Но, Серафим… – В возбуждении она приподнялась на локтях. – Почему не выяснил, кто та девица? Где ее теперь искать, где?

– Мила, ты нас напугала вчера, не до нее было. К тому же я не понял, чего ты на нее накинулась. Получилась свара, набежали люди… Я никогда не видел тебя такой.

– Я сама себя не узнаю. Тебе стыдно из-за меня?

– Немножко, – не стал лгать он.

Мила легла на спину, ее взгляд блуждал по потолку, а из уголков глаз катились слезы… Обида застряла болезненной занозой, потому и голос дрожал, слова вылетали рваные, концы их проглатывались:

– Она знает, где сын. Я же говорила, что он жив, ты не верил. А эта тварь меня спровоцировала. Зачем? Теперь я понимаю, почему за мной ходят два человека. Они хотят довести меня до психоза. Зачем, зачем? Почему они так делают? За что?

Серафим наклонился к ней, отер слезы.

– Не понимаю, Мила, – произнес он тихо.

– Я тоже ничего не понимаю, – разделяя слова, словно вслушиваясь в их смысл, сказала Мила. – Не хотела тебе говорить, не хотела расстраивать… Я постоянно встречаю одних и тех же людей, мужчин, они странно на меня смотрят.

– Неудивительно, ты красивая…

– Перестань! – выкрикнула она и села, обхватив руками колени. – Я не психопатка. Вокруг нас что-то творится, а мы… Кстати, ты ничего странного не замечал? Кого-нибудь встречал постоянно? Вспомни, пожалуйста, не может быть, чтоб только меня преследовали… И вчерашняя девица… Это неспроста, Серафим, им что-то нужно от меня и тебя.

– Я не обращал внимания.

– А теперь обрати. Кто-то пришел? – встрепенулась она.

– Лапуля, я вызвал доктора, он поговорит с тобой…

Мила позеленела от негодования, чтоб не сорваться, закрыла глаза и сосчитала до… пяти, на большее ее не хватило:

– Серафим, это что за новости? Мне не доктор нужен, а помощь. Твоя помощь и понимание.

– Кися, я тебя понимаю. И клянусь помогать, правда, не знаю как, говорю честно. Но ради меня, умоляю, пусть доктор тебя осмотрит, хорошо?

– Хорошо, – процедила Мила.

Он чмокнул ее в щеку, пригласил невропатолога и вышел из спальни, намеренно оставив их одних.

Прошел час. Тереза и Серафим пили кофе на кухне, изредка она выходила, вернувшись, докладывала:

– Там тихо.

…Серафим набросил куртку и нетерпеливо ждал, когда оденутся мать с невропатологом, который ничего не стал говорить в квартире. Тереза села за руль, Серафим сзади, оба уставились на доктора, который глубокомысленно молчал минуты три, затем произнес: – Еле-еле удалось ее разговорить, но она не была со мной откровенна до конца. Честно скажу, для человека, контролирующего каждое свое слово, вчерашняя выходка выглядит нереалистично.

– Нам тоже с трудом верится во вчерашний инцидент, – сказала Тереза. – А он был. Мила избивала девушку в туалете… За волосы таскала и била! Мы в шоке от случившегося, не говоря уже о позоре…

– Понимаю, – кивнул доктор. – Раньше за ней замечали…

– Никогда! – с обычной резкостью ответила Тереза. – Я нарадоваться не могла, считала, Серафиму крупно повезло. Согласитесь, сейчас редко встретишь порядочную женщину, которая годится для совместной жизни. Мила умная, интеллигентная, с покладистым характером, даже со мной не ссорилась, как ссорятся со свекровями. И вдруг драка, да еще в ресторане… Что нам делать?

– У нее невроз. С вашей стороны достаточно пока заботы и внимания…

– Нашу заботу и внимание она воспринимает в штыки, – сказал Серафим.

– Необходимо и терпение, должно пройти время. А чтобы ускорить процесс выхода из депрессии, давайте ей препараты…

Он написал рецепты, объяснил, когда и сколько принимать, на этом посчитал свою миссию законченной. Но у Серафима был ряд вопросов:

– Она вам говорила, что ее преследуют мужчины?

– Какие еще мужчины? – озадачилась Тереза. – В каком смысле преследуют?

– Сегодня Мила сказала мне, будто постоянно видит одних и тех же мужчин, которые смотрят на нее. Как с этим быть?

– Не знаю, что вам ответить, – попал в тупик доктор. – Мне она ничего не говорила об этом. С какой целью ее преследуют, как она сама объясняет?

– Да никак! – вскипел Серафим. – Мы пригласили вас, чтоб именно вы выяснили, что она себе там думает.

– Ты хоть не психуй! – осадила его Тереза.

– Как тут не психовать! – разгорячился он. – Моя жена утверждает, что наш сын жив и его выкрали прямо из роддома. Она ходит по городу и заглядывает в коляски, надеется, что найдет его. Избила девчонку в туалете, потому что та якобы упомянула о ребенке, а мы эту девицу вообще не знаем, первый раз видели. Теперь еще и преследователи. Доктор, такая жизнь невыносима. Я скоро сдвинусь.

– Вы пытались помочь ей развеять подозрения? – спросил доктор.

– Еще бы! Даже в милиции побывал. Или мне тоже надо в коляски нос совать?

– М-да… – неопределенно протянул доктор. – К сожалению, младенцев воруют, стоят они шестьсот-восемьсот долларов.

– Господи, а что с ними делают? – обомлела Тереза.

– В больших городах с младенцами попрошайничают… Да не пугайтесь, из роддома украсть ребенка… это нереально. Но вы должны были рассказать мне о преследователях Милы.

– Я сам перед вашим приходом это услышал. Чего еще мне ждать?

– Давайте сделаем так: пусть она принимает препараты, а дня через три я навещу ее.

– Может, Милу показать психиатру? – спросила Тереза.

– Лучше найдите хорошего психолога, который поможет снять стресс, – посоветовал он. – Визит психиатра добавит негатива. Кстати, – повернулся он к Серафиму, – на вашем месте я бы проверил, ходят ли за вашей женой мужчины. Вдруг она говорит правду, вы не допускаете?

– А работать кто будет? – возмутился тот. – Да и кому мы нужны, уважаемый доктор, чтоб нас преследовать? Между прочим, мне пора тоже стать вашим пациентом. Я поддался ее убеждению и тоже веду поиски ребенка. Втихаря. Не говорю ей, чтоб не давать лишних надежд. Сам понимаю: глупо. Но бегаю по городу в свободное время, как дурак. Ладно, поезжайте.

Он вышел из машины, хлопнув дверцей, и направился к дому, явно разочарованный в докторе.

22

Семейство Чернобаев состояло из пяти человек: бабушка Майя, ее сын, его жена и двое их отпрысков мужского пола – семнадцати и пятнадцати лет. Вячеслава потчевали, словно это он Линдер, требовали подробностей о Кольке-Викинге, как тот живет, чем занимался все это время. Вячеслав ограничился скупым рассказом о господине Линдере, но и этого было достаточно, чтобы поразить бабушку Майю. Она слушала, как сказку, ну и много говорила, ударившись в воспоминания детства, войны и переживаний, связанных с историей Линдера. Вячеслав старательно записывал на видео все семейство и особенно бабушку, много ел, соскучившись по привычной еде, в общем, вечер прошел душевно. Когда отпрыски слиняли, а жена Чернобая убирала посуду, бабушка Майя пересела на диван и попросила Вячеслава:

– Идите-ка ко мне, Вячеслав. – Он присел рядом, она взяла его за руку. – Ваше неожиданное появление как подарок для меня. Правда, правда. Вы извините, что не сказала вам сразу… очень хотелось поболтать, вспомнить прошедшие годы. Тогда было трудно… а вспоминать приятно. Честно признаюсь, я ведь тоже была неравнодушна к Кольке. Но когда мой Тарас совершил подвиг, вытащив Кольку, я оценила его по достоинству. Да, по-другому не скажешь, это был подвиг, он рисковал жизнью, а все ради меня. Потом я всегда чувствовала себя королевой, даже когда ссорилась с Тарасом.

– А что вы не сказали мне?

– Видите ли, Вячеслав, люди уходят, как это ни больно близким, но они оставляют свое продолжение в детях. Так что, с одной стороны, Колька будет огорчен, а с другой – его ждет огромная радость.

– Хотите сказать…

– Та последняя ночь, которую Колька провел с Верой, оставила свой след. У Веры дочь, она жива, здорова. Но это и его дочь. К сожалению, Колька ничего о ней не знает. Когда он однажды позвонил Вере, она была беременной на последнем месяце, а сказать ему не успела, связь прервалась. Веру потом год в КГБ вызывали, допрашивали, где ее муж. Каждый вызов обсуждался у нас дома, мы гадали, почему из КГБ пристали к Вере, вычисляли, где он может находиться. Позже думали, что его все же нашли и расстреляли. А Колька, оказывается, жил за границей. Надо же!