Дело «Пестрых». Черная моль - Адамов Аркадий Григорьевич. Страница 121

Справедливости ради следует заметить, что уже на третьей краже, когда Доброхотов, явившись в одну из гостиниц, приготовился шутить и улыбаться, его очень вежливо взяли под руку два симпатичных молодых человека, в которых он никак не мог заподозрить сотрудников уголовного розыска, хотя уже имел богатый опыт в общении с их коллегами из других городов. Таким образом московские гостиницы были на несколько лет избавлены от неприятных визитов.

Выйдя на свободу года за четыре до описываемых нами событий, Доброхотов решил, что во всем виной его легкомысленное стремление переменить «специальность». Поэтому он связался со старым знакомым по прежним квартирным кражам, неким Софроном Ложкиным, а тот, в свою очередь, представил его своему «хозяину», старику по кличке «Папаша», который произвел на Доброхотова весьма благоприятное впечатление. Но не успел он даже войти в круг дел, как вся шайка Папаши была внезапно арестована. Впечатление от этого было настолько сильным, что у Доброхотова снова пропал вкус к его прежней «специальности».

Он снял комнату под Москвой, на станции Сходня, и принялся судорожно искать новое поприще для приложения своих «талантов». Вскоре внимание Доброхотова привлек хозяин дома, где он поселился. Петр Кузьмич оказался не только приятным собутыльником, он был скорняк и принимал частные заказы, при этом весьма ловко играя на психологии некоторых московских модниц. Заказы он выполнял быстро и старательно и брал за работу бешеные деньги. У него была представительная внешность, он умел искусно напускать на себя полное равнодушие, разглядывая самые дорогие меха, и судил обо всем с безапелляционным и авторитетным видом.

Наблюдая за ним, Доброхотов вскоре заметил, что Петр Кузьмич порой выполнял заказы и из своего «товара». Последнее открытие явилось особенно ценным. После этого Доброхотову ничего не стоило собрать некоторые факты, с помощью которых, попросту говоря, «взять за горло» своего радушного хозяина. У Петра Кузьмича оказались весьма обширные связи среди скорняков и добытчиков «мехового товара». И вскоре Доброхотов предстал перед самим Плышевским как абсолютно надежный и к тому же оптовый покупатель шкурок. Таким образом и возникло некое подпольное меховое ателье, директором которого стал Доброхотов, а главным закройщиком — Петр Кузьмич. Доброхотов же придумал для своего заведения пышное название «Элегант».

Постепенно Доброхотов восстановил кое-какие свои прежние уголовные связи, среди которых был и Спирин, и завязал новые. Прежним его знакомствам Плышевский был обязан, как уже известно, всеми своими неприятностями с делом Климашина. Зато новые связи Доброхотова дали возможность Плышевскому пустить в необычайно выгодный оборот доллары, ежегодно покупаемые в Ленинграде во время международного пушного аукциона. Наконец, именно прошлое Доброхотова в сочетании с делом Климашина и натолкнуло Плышевского на составление последнего, весьма рискованного плана в отношении Коршунова. Этим и объясняется появление Доброхотова в тот вечер около ресторана «Сибирь».

…Сергей, взяв Нину под руку, вошел в залитый светом громадный зал.

Вот они опять вдвоем в этом злополучном ресторане. После того вечера, когда они встретили здесь Плышевского, чувство неловкости и волнения не покидало Сергея, когда он думал о Нине. На работе, среди товарищей, встречаться с девушкой было куда проще. Да и встречи эти были редкими: Нина явно его избегала. И Сергей был благодарен ей за это. Он не мог без угрызения совести вспоминать чувство, которому внезапно поддался в тот вечер. Он не имел на это право, не имел потому, что любил и любит Лену и ничего не может с собой поделать, сколько бы горечи и обид ни причинила она ему. До сих пор все у них еще неясно. Неутихающей болью отзывается в душе Сергея мысль о том, что Лена, именно Лена, из-за своего легкомыслия дала повод к появлению той самой гнусной анонимки, которая так дорого ему обошлась. Все в МУРе теперь знают об этом, и Нина тоже. Вот с ней бы никогда, конечно, не произошло ничего подобного. И все-таки в сердце остается Лена наперекор всему. Попробуй пойми его, это дурацкое сердце!.. Еще вчера Сергею казалось, что ему будет невыносимо трудно снова войти с Ниной в этот зал, снова разыгрывать из себя влюбленного, беспечно болтать и смеяться. Если это трудно ему, то как же должно быть это трудно ей!..

Но все это было вчера. А сегодня, сейчас, вдруг отступили куда-то сомнения и тревоги, все мысли сосредоточились на одном — Доброхотове. Каждым нервом своим Сергей ощущал напряженность событий, которые должны развернуться в этот вечер. И, как всегда бывало с ним в минуту опасности, внезапно исчезло волнение, мысль работала хладнокровно и четко: сказалась еще фронтовая закалка, сказались и четыре года работы в МУРе.

Сергей с улыбкой взглянул на Нину, и девушка улыбнулась ему в ответ. Один только взгляд — и все стало ясно, все стало на свои места. «Замечательный она человек!» — мелькнуло в голове у Сергея, и это была последняя мысль о постороннем, не относящемся к тому трудному и опасному делу, ради которого они оба пришли сюда.

Среди грохота музыки, смеха и шума Сергей спокойно провел Нину к единственному свободному столику с табличкой «Занято». Подошел официант, с легким поклоном убрал табличку, и Сергей сделал заказ. Теперь можно было не торопясь закурить и оглядеться.

Нигде не было видно высокого блондина с тонким розовым шрамом за ухом и без двух пальцев на левой руке — Доброхотова. Может быть, он не пришел? Может быть, что-то его спугнуло?

Откуда было знать Сергею, что в этот момент Доброхотов сам ищет его и придумывает повод, чтобы завязать знакомство!

Заиграл оркестр, и Сергей протянул Нине руку, приглашая танцевать.

Они прошли уже первый круг, когда Нина внезапно сжала руку Сергею и взволнованно прошептала:

— Тот самый человек. Масленкин. А рядом…

— Спокойней, Ниночка, — тихо ответил Сергей. — Сейчас посмотрю я.

Они плавно, в такт музыке, развернулись вслед за соседней парой, и Сергей увидел прямо перед собой через два столика знакомую тщедушную фигурку и угреватое опухшее лицо Масленкина. Рядом с ним сидел высокий, хорошо одетый блондин и, держа в левой руке папиросу, внимательно наблюдал за танцующими. Сергей мгновенно отвел глаза, успев, однако, заметить, что на левой руке этого человека не хватает двух пальцев. Сомнений не было — рядом с Масленкиным сидел Доброхотов, с ними была еще какая-то девушка. Только на секунду Сергея кольнула досада, что он до сих пор не занялся вплотную этим подозрительным железнодорожником. Но мысли тут же сосредоточились на Доброхотове. Так вот он каков!..

Музыка кончилась, и Сергей вслед за Ниной прошел к своему столику.

Как же теперь поступить? Сергей взглянул в сторону выхода. Там, у самого крайнего столика, сидел Саша Лобанов и с видимым наслаждением расправлялся с салатом. Казалось, ничто больше не занимало его в этот момент. Но как только Сергей посмотрел в его сторону, Саша поднял голову. Взгляды их на секунду встретились, и Сергей подал первый сигнал, который означал: «Доброхотов в зале, я его вижу».

Теперь надо решать, что делать дальше. Доброхотов уже не уйдет, его возьмут тут же на улице. Но как быть с Масленкиным? Арестовывать его нельзя: никаких улик против него пока нет. Но, оставшись на свободе, он сейчас же предупредит всех, кто связан с Доброхотовым. Впрочем, их, вероятно, уже предупредил сам Плышевский, он же прекрасно понимает, что с Доброхотовым будет теперь все кончено. Но в чем же дело, зачем ему это понадобилось?

Снова заиграл джаз, и внезапно Сергей увидел, как Доброхотов поднялся со своего места, одернул длинный, хорошо сшитый пиджак. Уверенно лавируя между столиками, он подошел к Сергею, отвесил легкий поклон в сторону Нины и любезно сказал:

— Ради бога, простите. Можно на один танец пригласить вашу даму?

Сергей в ответ простодушно улыбнулся и развел руками:

— Если ей хоть на секунду стало скучно со мной, что ж…

— Ты сегодня слишком задумчив, милый, — капризно надула губки Нина. — Вот назло и пойду танцевать.