Двойная ложь - Пирсон Ридли. Страница 75

— А эта новая технология?

— Гоин разработал систему, смысл которой заключается в том, что поезд сам наклоняется при прохождении поворота и, таким образом, удерживается на обычных рельсах. Подобные технологии уже используются в Японии и Франции, но Гоин их усовершенствовал. В Америке что-то похожее использовалось в шестидесятых годах между Бостоном и Нью-Йорком. Теперь все управляется с помощью спутниковой навигации. Нам еще далеко до европейских или японских скоростей, даже несмотря на наши стабилизаторы — как мы их называем — но нам удалось увеличить стандартный предел более чем вдвое.

— А эти стабилизаторы, — через плечо поинтересовался Тайлер, уже подходя к концу вагона. — Они тоже управляются глобальной системой навигации?

— Синхронизированы с ней. Машинное отделение, все пассажирские вагоны — все синхронизировано между собой. Высочайшая точность. Компьютеры улавливают точнейшее местоположение каждого вагона несколько раз в секунду и посылают сигнал на стабилизаторы, которые затем компенсируют реальное время и физически наклоняют вагон. Смещение центра тяжести прижимает вагон к земле, вместо того, чтобы выбрасывать его наружу, и вагон остается на рельсах.

Они прошли в седьмой вагон — сердце Тайлера учащенно стучало от переполнившего его адреналина.

Куперсмит завелся и теперь не мог остановиться.

— Десять лет назад технология ГСН еще не была достаточно точной, и ее использование в коммерческих целях не разрешалось. Контроль осуществлялся военными ведомствами. Даже сейчас большинство ГСН-устройств, производящихся для коммерческих целей, рассчитаны на меньшую точность, несмотря на существование технологий, позволяющих сделать их почти совершенными.

С Тайлера было достаточно. Теперь он, похоже, понимал, на что рассчитывает Альварес. «Учитель естествознания», — напомнил он себе.

— На месте, — сказал Тайлер, останавливаясь перед дверью технического отсека седьмого вагона. Он попытался найти ключ. Но Куперсмит опередил его, открыв дверь.

Как Тайлер и ожидал, в отсеке никого не было.

Куперсмит саркастически хмыкнул:

— И стоило терять на это время?

Тайлер попросил его открыть внутреннюю панель, за которой Куперсмит предлагал ему спрятаться.

Куперсмит был не в состоянии остановиться:

— При ГСН-проверке каждого вагона происходит тройное дублирование — все компьютеры перепроверяют друг друга. Когда «F-A-S-Т Трэк» приближается к зоне, при прохождении которой высокая скорость может сбросить вагон с рельсов, по очереди срабатывают стабилизаторы, которые компенсируют один вагон за другим. Причем пассажиры об этом даже не догадываются.

Тайлер шагнул в сторону. Куперсмит отстегнул и открыл панель, чтобы убедиться, что за ней тоже никого нет. Тайлер сказал:

— А что, если каким-нибудь образом повредить стабилизаторы?

— Забудьте. Это невозможно. Слишком много подстраховок, слишком много дублирования. Если в одной из систем происходит сбой, машинисту поступает сигнал, а локомотив начинает выполнение последовательного автоматического отключения. Если отказывают все системы, даже машинист не может прервать эту последовательность.

— Но если удастся, — настаивал Тайлер, — как-то обмануть систему?

— Говорю вам — это невозможно.

— Теоретически, — не сдавался Тайлер.

Куперсмит запер дверь технического отсека. Тайлер уже осматривал длинный ряд манекенов. Куперсмит ответил:

— Тогда на первом же повороте поезд либо перевернется, либо просто сойдет с рельс.

— На скорости сто восемьдесят миль в час.

— Говорю вам — это совершенно невозможно.

— А я говорю вам, — ответил Тайлер, — что это вот-вот случится.

Глава 33

Альварес неподвижно сидел в одном из рядов сидений восьмого вагона, глядя на двух мужчин в проходе, приближавшихся к нему. В течение последних пяти минут он наблюдал за ними с расстояния не более двадцати футов, в то время как они и понятия не имели о его присутствии. Поезд шел очень мягко, и временами создавалось впечатление, что он просто стоит на месте. Один взгляд в окно полностью развеивал любые сомнения по этому поводу — деревья сливались в одну размытую линию, и даже огни вдалеке проносились мимо с устрашающей скоростью. Гоин имел полное право гордиться своим экспрессом.

Изначально отказавшись от идеи воспользоваться униформой технического персонала или службы безопасности, Альварес был одет в костюм испытательного манекена, месяцем раньше заказанный через каталог рассылки по почте. Альварес прятал его в рюкзаке — самой объемной частью были две половинки пластмассовой головы. Этот костюм и был ключевым моментом его невидимости. За последние тридцать минут толпы людей сновали туда-сюда, ничего не замечая.

Но теперь, когда эти двое прошли мимо, всего в трех футах от него, и направились в сторону девятого вагона, Альвареса охватила волна паники. Он сжался под своим маскарадным костюмом, узнав в одном из них федерального агента с «Амтрака» — того самого, который был в состоянии задержать отправку поезда, чтобы подняться на борт. Присутствие этого человека говорило о том, что нужно действовать быстро. Альварес слышал, как эти двое разговаривают о технологии и системе глобальной навигации. Ему следовало поторопиться, прежде чем этот агент — кем бы он ни был — поймет, что к чему. К тому же, они направлялись в девятый вагон, в котором был спрятан рюкзак.

К счастью, он догадался спрятать под костюмом все, что ему было нужно: цифровую видеокамеру, компьютерную плату и взрывчатку Макларена. Но рюкзак — важная часть плана отхода — теперь был в опасности. Из-за этого чертового рюкзака ему пришлось изменить свой план, и теперь каждое изменение влекло за собой новые, как падающие костяшки домино. «Если они найдут рюкзак…» — подумал он, пытаясь изобрести другой способ сбежать с этого поезда.

Теперь все решало только время…

«Испытательный манекен» медленно повернул голову и убедился, что в восьмом вагоне больше никого нет. Затем Альварес поднял манекен ребенка, сидевший у него на коленях, усадил его на свое прежнее место и поспешил по проходу к седьмому вагону.

Эти моменты, когда ему приходилось передвигаться в костюме манекена, были самыми рискованными. У него было несколько заготовленных фраз на случай, если его кто-нибудь увидит: «Я участвую в представлении — никому не говорите!» или: «Служба безопасности, прошу вас сохранить в тайне то, что вы видели». Но если его остановит настоящий охранник, дело примет весьма неприятный оборот.

Альварес поспешил к туалету, на ходу срывая с себя костюм, под которым были черные брюки, белая рубашка и галстук. К карману он прикрепил неизменное удостоверение службы безопасности «Нозерн Юнион» очень похожее на настоящее, по крайней мере издалека. При ближайшем рассмотрении оно, разумеется, никуда не годилось, и при мысли об этом Альварес почувствовал, что его лоб покрывается холодным потом.

С помощью набора ключей — дубликаты также были украдены в штаб-квартире корпорации — он открыл контейнер для мусора и спрятал внутри свой маскарадный костюм и две половинки головы манекена. При необходимости он сможет воспользоваться ими еще раз. Теперь, сменив обмундирование, он мог свободно перемещаться по поезду. С каждым следующим пунктом своего плана Альварес чувствовал, что приближается к развязке. Теперь до нее оставалось совсем немного, но он знал, что следующие несколько минут покажутся ему целой вечностью. А если что-то пойдет не так — и того дольше…

В униформе охранника Альварес перебрался в седьмой вагон и прошел по пустому проходу, спиной чувствуя неестественно-жутковатые взгляды манекенов. Его целью был технический отсек. Альварес открыл его, отстегнул защитную панель и быстро шагнул внутрь, прикрыв за собой незапертую дверь.

Именно здесь ему пригодился бы потерянный фонарь. Теперь же приходилось работать в сером полумраке, который рассеивал только тусклый свет, проникающий из-под двери и несколько желтых и зеленых светодиодных индикаторов на панели навигационного компьютера. Альварес без проблем подключил видеокамеру к источнику питания видеозвуковой системы поезда. Он рассчитывал на пунктуальность Гоина; на пленке было десять пустых минут. Гоин — человек, помешанный на пунктуальности — собирался прокрутить приветственную речь для гостей, восхваляющую Джорджа Вашингтона, а также гениальность и изобретательность американского народа в целом, в тот момент, когда поезд будет пересекать реку Делавэр.