Схрон под лавиной - Самаров Сергей Васильевич. Страница 19

С одной стороны, хотелось сейчас же бежать туда и принять участие в боевых действиях, даже понимая бесполезность своих действий. С другой стороны — оставить Волка без присмотра нельзя. Он уйдет каким-нибудь способом, а потом снова объявится. Во главе новой банды. Так уже бывало. Два или три раза банда Гаримханова объявлялась уничтоженной, но появлялась снова, потому что самому Волку удавалось спастись. И что делать в такой ситуации? Пристрелить его? Или просто прострелить ему ногу? Но он же болен! Стрелять в больного? Это метод бандитов, а Слава не хотел ставить себя с ними на один уровень.

Раздумывая так, старший сержант Чухонцев вдруг услышал новых грохот. Этот грохот, похожий на грохот взрыва, пришел по той самой галерее, через которую сам он вышел к костру Волка. Что значит этот грохот? Звуки по подземным галереям могут разноситься далеко. Взрыв был несомненно, но где? Кто мог его произвести? Только спецназовцы, которые нашли вход в пещеру. А если они здесь, тогда кто же ведет бой с бандитами из Сирии? Непонятно. В любом случае, если взрыв произошел, значит, вход в пещеру освободили, и стоит ждать скорого появления солдат спецназа ГРУ. Пусть даже это только рядовые Ладушкин и Солнцев, все равно, пусть и частичное, разрешение ситуации. Одного можно оставить с эмиром Гаримхановым, а с другим попробовать пробраться банде в тыл и, по мере своих сил, помочь взводу.

Слава поднял автомат и дал три короткие очереди в стену. Эти звуки тоже должны быть услышаны, и на них пойдут. Сначала доберутся до большого грота, а там почувствуют запах костра. Тяга вытаскивает дым именно туда. Дав еще три очереди в стену, Чухонцев выбрал самые сырые и гнилые поленья, которые должны больше дымить, и бросил их в костер, радуясь своему скорому освобождению от караульной ноши.

Теперь оставалось только ждать…

Багдасар Давлетбаевич первым спустился в подземную галерею, чтобы осмотреться и хотя бы визуально проверить, далеко ли идут горизонты галереи, а за ним последовал офицер МЧС с каким-то небольшим прибором в руках. Табло прибора светилось в темноте, и подсвечивания не потребовалось.

— Что это? — спросил старлей Шах.

— Анализатор воздуха. Меня наш подполковник послал. В подземных полостях часто газы присутствуют, бывает, что люди от них гибнут. А в этих местах есть месторождения нефти, значит, возможен и сопутствующий газ. Следует быть осторожнее.

Измерения заняли меньше минуты. Офицер МЧС сверил показания приборов с какой-то своей таблицей, в которую светил фонариком, и в недоумении пожал плечами.

— Что? — спросил командир взвода. — Что-то не так?

— Влажность воздуха большая. Троекратно превышает нормы для жилья. Но в целом, воздух вполне, я бы сказал, приличный. Гораздо лучше, чем бывает в угольных шахтах. Есть определенные характерные для подземных плоскостей примеси, но не в критических масштабах. И не горючие. Самых опасных для человека тяжелых углеводородов, таких, как метан, пропан, бутан, я почти не нашел. Чуть-чуть великовато присутствие сернистого газа, но все же недостаточно для раздражения слизистых оболочек. Двуокись азота есть, но тоже в незначительном количестве. Если только кто-то будет бегом бегать, это может сказаться. А это вот что?.. По таблице такие анализы не проходят, но я бы сказал, просто исходя из опыта, что где-то в той стороне, — офицер показал пальцем, — горит костер. Или просто что-то горит. Но горит, несомненно, дерево. И это не следствие взрыва кумулятивной гранаты. Следствия взрыва тоже присутствуют, но в незначительном количестве. Взрывные газы, скорее всего, снег в себя впитал, и в нижней атмосфере почти ничего не осталось. Но все равно мне лучше идти с вами. Впереди…

— Я в пещерах дважды работал, — попытался отказаться Шахамурзиев, — и ни разу мы такими приборами не пользовались. Все благополучно обходилось.

— Вы не слышали про то, что даже незаряженное ружье раз в жизни стреляет? От этого зависят жизни ваших солдат.

— Как скажете… — вяло согласился старший лейтенант, не имея желания возражать против такого весомого аргумента.

Солдаты взвода тем временем уже спустились к командиру.

— Первое отделение направо, остальные со мной налево, — скомандовал Шахамурзиев. — Первое отделение после беглого осмотра ближайшей сотни метров возвращается наверх и выполняет охранение. Беречь аккумуляторы. Фонари включаются через два человека.

— Я с кем? — спросил специалист МЧС.

— По вашему выбору. Наш путь — на дым. Я думаю, более дальний.

Две колонны двинулись в разные стороны. Офицер МЧС пошел рядом с командиром взвода. Старший лейтенант не возражал.

Не прошли они и двух десятков шагов, как откуда-то из глубины пещеры раздалось несколько коротких и рваных автоматных очередей. Через короткий промежуток времени очереди повторились. Сама манера стрельбы очередями в два патрона говорила о том, что стреляет спецназовец. Стреляет и приглашает их к себе, настойчиво приглашает.

Но здесь мог быть только один спецназовец — старший сержант контрактной службы Слава Чухонцев. Старший лейтенант Шахамурзиев ускорил шаги.

— Идем, Слава! — крикнул он громко, не надеясь, впрочем, что старший сержант его услышит. Выстрелы шли издалека…

Глава шестая

С наступлением темноты бандиты зашевелились, как крысы в старом деревенском доме, где в отсутствие жильцов, переселившихся в город, почувствовали себя хозяевами и тупо верили, что те не вернутся.

Конечно, их было не так слышно, как наглых крыс, но несколько выстрелов снайперы отряда «краповых» все же сделали.

Майор передвинулся к одному из расположившихся рядом снайперов, старшему прапорщику Разину, который только что сделал выстрел. Стрелял Разин из «винтореза», и сам выстрел был слышен только тем, кто находился поблизости от него. Характерный выстрел, чуть менее слышимый, чем выстрел из пневматической винтовки. Какие-то крики с противостоящей линии обороны говорили, что снайпер попал отнюдь не в ночного мотылька, порхающего над бандитскими головами.

— Как успехи?

— Еще одного завалил, товарищ майор.

— Молодец. А что там вообще видно? Они что, перегруппируются?

— Возможно. Перебегают время от времени. Но не группами, а больше поодиночке. В темноте им самим плохо различать, закрыты они или открыты, и потому подставляются. Думают, что за камнями находятся, а угол обзора учитывать забывают. Наша позиция все же чуть выше.

— Не похоже, что к атаке готовятся?

— Трудно сказать. Но — возможно…

— Я хотел тебя на склон послать, чтобы ты позицию еще выше выбрал. Но если будет атака, наверное, лучше здесь оставаться.

— А что от одиночных выстрелов толку при атаке? — не согласился снайпер. — Я могу и на склон. Оттуда больше пользы принесу. Даже при атаке.

— Тогда выдвигайся. Слева скала есть, удобная, мне показалось, для тебя. Попробуй взобраться. Возьми кого-нибудь, чтобы подсадили. Только осторожнее будь. Сразу бруствер себе сооруди. Они на выстрел могут резко из множества стволов ответить. И связь со мной поддерживай. Сообщишь, что там и как.

— Понял, товарищ майор. Видел я эту скалу. Сам уже думал. Я пошел…

Пригнувшись, хотя пригибаться в такой темноте было не обязательно, снайпер перебежал на левый фланг и позвал кого-то из бойцов, чтобы ему помогли на скалу взобраться. Запрыгнуть на двухметровую высоту человеку бывает трудно, да и просто взобраться в бронежилете, с винтовкой в руках, тоже не легко. Но, кажется, помогли.

Майор Ломоносов вернулся на свое «обжитое» место, где у него был подстелен бушлат. Там его уже ждал санинструктор отряда с сообщением:

— Товарищ майор, Никитухин умер.

Старший прапорщик Никитухин — это тот сапер отряда, что при переходе через верхнюю тропу получил ранение через глаз в голову.

— Царствие ему небесное, — перекрестился Ломоносов. — Ты мне вот что скажи, если бы его вынесли, помощь оказать можно было бы? Спасти…