Меч Немезиды - Корецкий Данил Аркадьевич. Страница 28

По ночной Москве безродные сироты не ездят, особенно на крутых машинах. Здесь каждый второй при ксиве, власти, оружии и охране, а каждый первый при больших деньгах, позволяющих это все купить. Но странное дело — никто не пытался догнать наглеца, прижать к тротуару для задушевного разговора, никто даже не вякнул оскорбленно сигналом и не мигнул фарами. И уж конечно, никому не приходило в голову записывать номер нарушителя: в наши дни это уж вообще полный идиотизм!

Потому что в «Мерседесе» мчались четверо совершенно отмороженных мужчин, хорошо вооруженных, а главное — настроенных на убийство. В случае возникновения обычного дорожного конфликта они были готовы забыть о своем основном деле и развязать настоящий бой: стрелять, бросать гранаты, таранить, не считаясь с жертвами и не задумываясь о последствиях. И все окружающие эту готовность чувствовали. Но далеко не каждый способен заменить вкусный ужин с красивой женщиной или сулящую хорошие дивиденды деловую встречу смертоносной перестрелкой, поэтому крутые иномарки шарахались в стороны, а их экипажи проглатывали обиды, чтобы при случае отыграться на более подходящем для сведения счетов объекте.

— Это Григорьев, погоняло Пан, он с нами выйдет базар тереть, — Лисицин передал фото вперед, сидящему рядом с Пыжом на пассажирском сиденье Соболю.

Тот внимательно рассмотрел изображение импозантного мужчины в дорогом, прекрасно сидящем костюме.

— Да, жирный бобер, — сквозь зубы проговорил он. — Видно, баблом затарился по самую крышу… Важный, падла! Он с нами, может, и разговаривать не станет… Выпустит своих шестерок, охрану, «крышу» или кого еще…

— Ра-з-го-ва-ри-вать не ста-нет! — передразнил Пит. — Да он нам в жопу не уперся! Он сам шестерка! Ширма, камуфляж. Это мне с ним тереть западло! Вот кто у них главный, в натуре! — Вслед за первым снимком он передал Соболю второй. — Вот кто реально у них рулит! Кликуха Дядя. Он хозяин! А косит под дурачка, слесарем по игровым автоматам прикидывается! В робе рабочей в зал выходит, в автоматах этих ковыряется… Козел!

— А рожа у него серьезная, — пробурчал Соболь.

— Он и сам серьезный, в авторитете, я про него много слышал, — подтвердил Пыж, не оборачиваясь.

— Да, видать, крутой пацан, — задумчиво сказал сидящий рядом с Питом Толченый. — Похоже, из правильных. А чего вообще мы на них наезжаем? Свои ведь ребята. И на своем месте сидят, свой хлеб едят…

Лисицин недовольно повернул голову в его сторону. В тусклом свете пробивающихся сквозь плотную тонировку фонарей лицо его выглядело мрачным и будто высеченным из камня.

В салоне негромко играла музыка. Что-то из нового тюремного шансона. Сейчас таких бардов развелось, как собак нерезаных. Каждый обладатель хрипловатого баритона считает себя бывалым уркой и с натугой выводит рулады о тяжкой жизни за решеткой, об отчаянных побегах, о романтике воровских отношений… А попадет на зону, петух сраный, так и будет на параше сидеть!

Пит выругался.

— Знаешь в чем твоя проблема, Леха? — Глубоко затянувшись сигаретой, Лисицин пыхнул дымом в лицо Толченому. Тот незаметно отстранился, сразу поняв, что упорол косяк.

— В чем?

— Ты — недоразвитый, а мама твоя вовремя не решилась аборт сделать! Ты про Фрейда слышал?

Леха обиженно выпятил губу:

— Что за черт такой? Из новых?

— Дебил, — на этот раз реактивная смена Лисицинского настроения пошла Толченому на пользу. Пит подобрел и снисходительно, почти с жалостью, похлопал его по плечу. Толченый невольно поежился.

— «Из новых», «из старых»… Из каких, на хер, новых? Ученый такой был, его весь мир знает!

— Ну а я при чем? — осмелел Леха. Никаких дел ни с каким Фрейдом он не имел, а следовательно, никакую предъяву ему кинуть невозможно.

— Да при том, что онанизмом надо меньше заниматься! От него мозги размягчаются!

— А чего я такого сказал, Пит? — набычился Леха. — Ничего не сказал. Вон, у ребят спроси!

Окаменев спинами, Пыж и Соболь дипломатично молчали.

— Ты чего за эту шелупень заступаешься?! — грозно рыкнул Пит. — Что ты про них знаешь? Какие они «правильные»? Какие «свои»? Какой «свой хлеб» едят?!

— А чего… — огрызнулся Леха, уже жалея, что встрял в этот разговор. Виноватым можно оказаться и без вины — все бандиты это хорошо знают.

— Да того! Ты спросил, платят они в общак или нет? Ты узнал, как они дела ведут? Какой у них процент выдачи? Ну скажи, какой?!

— Откуда я знаю…

— А чего тогда пасть открываешь?! Они не только лохов обувают, они и братву кидают по-черному! Сейчас мы в этом и убедимся. И предъяву им сделаем!

— А я чего, против? Я же с вами заодно. Давай предъявим!

— Вот то-то! — У Лисицина вновь изменилось настроение, и он потерял к молодому «солдату» всякий интерес. — Тогда не лезь поперек. Вообще лучше рот не открывай, — Пит равнодушно отвернулся и стал смотреть в окно.

Леха был окончательно сбит с толку и тоже отвернулся к окну, только противоположному. Соболев показал снимки Пыжу и бросил их в вещевой ящик, который во всем мире называют «перчаточным», а в России почему-то «бардачком». В «бардачке» уже лежал пистолет «ПМ» и зеленая граната «РГД-5». Соболь полной грудью вдохнул прокуренный воздух. Его распирало чувство безнаказанности и всемогущества.

— Чего мы им должны предъявить? — Соболев обернулся, но в полумраке салона не смог разглядеть лицо бригадира. — По какой теме?

Лисицин неторопливо курил. С ответами он, как обычно, не торопился. Сделав две последних затяжки, он приспустил боковое стекло и швырнул окурок на мостовую.

— Значит, так, братва, — он поскреб пальцами подбородок, на котором уже появилась легкая двухдневная щетина, заскрипевшая под крепкими ногтями. — Заходим в «Алмаз» по типу развлечься. Поиграть на интерес, короче. Ставим бабки, культурно играем, не возникаем по пустякам. Короче, все как в приличных домах…

— В каких домах? — переспросил Леха.

— Ты таких не знаешь, — Пит дал ему подзатыльник и продолжил тем же нравоучительным тоном: — …Они нас обувают, мы бабки скидываем, а ничего не снимаем…

— А если снимем? — обиженно спросил Леха.

— Что снимешь, то твое, — ответил Пит. — По этой теме и работаем. Предъявляем кидалово, базар-вокзал, халдеи зовут этого лоха, ну и пошло-поехало. В основном базарить буду я, а вы смотрите и действуйте по ситуации.

— Работа простая, тут делов на полчаса! — Толченый пытался вернуть расположение старшака. Но вышло наоборот.

— Простая, говоришь, братишка? — Острые зубы Пита блеснули в нехорошей ухмылке, и Толченый снова пожалел, что влез в разговор.

— Да нет… Я ничего…

Но Лисицин уже завелся. Мощным корпусом он навалился на молодого, и Леха почувствовал горячее дыхание бригадира — смешанный запах сигарет и перегара.

— Если тебе все так просто, давай ты и перетрешь с этими «правильными пацанами»! Реально. В цвет, братишка! Я постою в сторонке, а ты пока надаешь там всем но рогам, задавишь базаром. Нам ничего и делать не придется. А на крайняк мы в тачке можем тебя подождать. Ты как, Соболь?

— А че? — живо подыграл бригадиру Соболев. — Конкретная тема. — У меня с собой пакетик «плана». Посидим, дунем, пока Леха там проблемы решает…

— Да ладно, — Толченый беспомощно вскинул вверх руки. — Чего вы взъелись, в натуре. Сказать уже ничего нельзя…

— У тебя язык, как помело, — веско прозвучал в наступившей тишине негромкий голос молчавшего до сих пор Пыжа. — А это плохо, за язык и ухватить могут! Фильтровать базар надо. Привыкай, Толченый.

Он резко ударил по тормозам. Заскрипела резина, «Мерседес» замер как вкопанный.

— Приехали!

Справа светился разноцветными огнями и неоновой рекламой фасад «Алмаза».

— Молодец, Пыж, быстро домчал! — похвалил Пит. — Вот кто свое дело знает!

Время близилось к полуночи, и стоянка уже была забита новенькими, поблескивающими в лунном свете дорогими машинами. Неимущие в казино почему-то не приезжали. Неужели им не нужны деньги?