Черный город - Тамоников Александр Александрович. Страница 29

Святослав улыбнулся:

– Извини, Толя, но в Париж у меня командировки не предвидится. Ни одному, ни с батальоном.

– Шутку оценил. Узнаю кадета Голубятникова. Я скоро в Питер приеду. Может, туда выберешься?

– Как приедешь, позвони, возможно, и выберусь.

В Санкт-Петербурге друзья позже встретились. Вспоминали кадетскую юность и о злополучном интервью господина Ковалева не забыли. Смеялись. Тогда происходившее в начале января выглядело совершенно по-иному…

Находившиеся на КНП батальона старшие офицеры улыбались, настроение поднялось. Юрченков показал большой палец правой руки:

– Во, мужики! Пусть знают, суки бородатые, что десантников им никогда не победить.

Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась. И тут же командир разведывательной роты капитан Телинский доложил:

– Аркан! Я – Вьюга! И что за день сегодня? К нам опять гости.

– Та же делегация? – удивился Голубятников.

– Нет, я неверно выразился. К нам гость. Очередной парламентер, по виду солдат из тех, что в плену у духов. Пропустить?

– Да, по той же схеме.

Плененного солдата-парламентера приняли, как и остальных, накормили, напоили. После чего Голубятников присел напротив солдата:

– Ну, что на этот раз хотят душки?

– Их полевой командир велел передать, что желает лично встретиться с вами, товарищ подполковник, – ответил боец.

– Вот как? Где и когда полевой командир желает встретиться со мной?

– У них, во дворе соседнего квартала.

– Где духи кружили свой танец?

– Так точно! А время он не называл. Сказал, пусть его вы определите. Но чем быстрее, тем лучше.

– Понятно.

– Мне идти надо, товарищ подполковник! Что передать чеченцам?

– Передай, через полчаса в центре привокзальной площади. Один на один.

– Вряд ли главарь пойдет на площадь, – сказал Кувшинин.

– Тогда так: мое предложение передай, а чтобы не гонять парламентеров без толку, уточняя мелкие вопросы, записывай частоту, по которой полевой командир может выйти на меня, используя радиостанцию.

Майор Кувшинин сам записал частоту, передал листок бумаги солдату.

– Отдашь листок с частотой главному духу, – сказал Голубятников. – Если он не захочет прийти на площадь, пусть настраивает станцию и выходит на меня по связи. Мой позывной Скала. Его пусть будет… Танцор, слишком уж фанатично водят хоровод его подчиненные. Впрочем, может называть себя как пожелает. Ты все понял?

– Понял, товарищ подполковник!

– Ну, тогда ступай с богом! Тебя проводят. И передай сослуживцам: пусть держатся, мы рядом.

– Спасибо, передам.

Вручив солдату пачку сигарет, Голубятников отпустил парламентера. Того провели в расположение 9-й роты, далее в здание дислокации разведчиков, а оттуда он прошел в соседний квартал пятиэтажных домов. Стрельба снайперов возобновилась. Десантники не отвечали. Исполняя приказ, экономили патроны, да и целей для ответного огня не наблюдали.

Через 15 минут сигналом вызова сработала радиостанция КНП. Сержант Выдрин обратился к Голубятникову:

– Товарищ подполковник, Скалу вызывает Грозный.

– Грозный? Не понравился полевому командиру позывной Танцор… Что ж, давай гарнитуру… Скала на связи!

– Это командир группировки, противостоящей вам, бывший офицер Советской армии.

– Я понял.

Полевой командир говорил на русском языке почти без акцента:

– Давай, комбат, встретимся, поговорим, зачем понапрасну людей губить?

– Давай! Я же передал через парламентера, что согласен на встречу. Осталось 15 минут, выходи на площадь, поговорим. Выходи один, без охраны, можешь с оружием, можешь без. Я тоже буду один. Безопасность со стороны своих подчиненных гарантирую.

– Э-э, подполковник, зачем на площадь? Это рискованно при любых, даже обоюдных гарантиях. Приходи к нам. И только к нам!

– За свою жизнь боишься?

– Больно у тебя солдаты злые.

– У тебя не добрее!

– Нет! Мои стрелять не будут, твои будут!

– Я же дал тебе гарантии безопасности. И потом, во время переговоров с делегацией твой снайпер убил моего солдата.

– Это не мой снайпер стрелял. Сейчас его ищут, чтобы наказать. Вокруг вокзала бродит много людей, которые мне не подчинены. Поэтому и говорю, что на площади встречаться опасно. Выстрелит какой-нибудь чужак-одиночка, и нас обоих убьют.

– Ладно! Скоро буду! – ответил Голубятников.

– Хоп! Ты настоящий воин. Приходи без оружия, встретим, как гостя.

– Посмотрим. Значит, так: подойду к торцу дома, что напротив позиции одного из моих подразделений, без белого флага и без оружия. Через 15 минут.

– Хорошо. Тебя встретят!

Переговорив с полевым командиром, Голубятников передал гарнитуру радиостанции связисту. Тут же Жураев и Кувшинин буквально набросились на комбата:

– Ты что, Слава, охренел, что ли?! К кому идти собрался? К чеченам, что беспрерывно нас атакуют? Которые спят и видят, как сбить нас с плацдарма? А если духи не отпустят тебя? Что мы без тебя делать будем? Никто ведь даже половины обстановки не просекает, все нити управления ротами у тебя!

– Ладно, – сказал Кувшинин, – тебе на себя наплевать, но ты обязан думать в первую очередь о подчиненном тебе батальоне и решении поставленных задач, а не о встречах с духами, от которых ничего хорошего ждать не приходится.

Майор Жураев ударил ладонью по столу:

– Все! Никуда ты не пойдешь! Я, как заместитель командира полка, запрещаю тебе покидать КНП. И выбрось из головы мысль о встрече с полевым командиром. Ты комбат, на тебе командование батальоном.

– Но я же обещал, – возразил Голубятников. – А раз обещал, надо идти.

– Встретиться с духом, конечно, не мешало бы, но не тебе! – сказал Жураев. – Сейчас прикинем, кто сходит вместо тебя. – Надо отдать должное майору Жураеву, он умел оперативно решать сложные задачи. – Так, кто ближе всех к духам? Седьмая рота. Надо связаться с Кошеревым, может, кто из офицеров добровольно изъявит желание сходить в гости к боевикам.

– Вместо себя я буду подставлять подчиненного? Ты в своем уме, майор?

– Я-то в своем, а вот у тебя, судя по всему, с этим делом напряги. Это же безумие – комбату идти к духам. И потом, Святослав Николаевич, никого силой приказа мы посылать к чеченам не будем, только добровольца.

– А если никто не выступит добровольцем?

– Тогда я пойду. Но ты останешься здесь!

– Нет, Сан Саныч! Если не будет добровольцев, к чеченам пойду я. А ты потом можешь докладывать командиру полка, что я не выполнил твой приказ.

– Ну и упертый же ты, Голубятников! Ладно, пусть будет так!

Жураев связался по телефону с командиром 7-й парашютно-десантной роты капитаном Кошеревым. Комбат объяснил ротному ситуацию и приказал опросить офицеров в минимальные сроки. Кошерев позвонил через две минуты:

– Товарищ подполковник, мой заместитель, старший лейтенант Илюхин, согласен пойти к чеченам.

– Давай его быстро на КНП.

– Есть!

Замкомандира 7-й роты прибыл через пять минут. Комбат усадил старшего лейтенанта за стол, спросил:

– Ты понимаешь, Саша, на что идешь?

– Так точно!

– У тебя еще есть время передумать. Боевики могут отреагировать на замену агрессивно и завалить тебя…

– Да ладно, товарищ подполковник, – ответил Илюхин. – Как говорится, двум смертям не бывать, одной не миновать. И если уж на то пошло, потеря заместителя командира роты – это не потеря комбата или его заместителя. Вам туда идти нельзя, а я схожу. Мне даже интересно посмотреть, что у них там.

– Хорошо! Значит, выйдешь к торцу дома, что напротив позиции разведроты. Подойдут духи. Представишься – и сразу же предупредишь, что комбат хотел идти, но вышестоящее командование запретило ему выходить на встречу. Поэтому прибыл ты как мой личный заместитель. Послушай, что скажет полевой командир, осмотрись, прикинь, сколько духов в группировке, штурмующей наши позиции. Больше слушай. Если дух будет выставлять условия, принимай, но предупреждай, что любое решение все равно будет приниматься не тобой и даже не мной. Но диалог, скажи, вести надо. Потери никому не нужны.