Пятый квадрат - Гончар Анатолий Михайлович. Страница 2

– Ральф Стивенсон, Саид Абдела, Абу Омар, Карим, Салим Мухаммед Обу, – небрежным жестом бросил он в сейф уже изрядно помятые листы с досье, – вот далеко не полный перечень имён неуловимого инструктора. Все имена скорее всего вымышленные. Новая страна – новое имя. Разыскивается правительствами нескольких стран, но безуспешно, нет даже толкового описания внешности. Как Бэтмен: прилетел – улетел, никаких следов, одна маска…

– Противник не самый удобный, – согласился подполковник Остапенко, катая по столу попавшуюся под руки шариковую ручку.

– А, – отмахнулся Черных, – удобный, неудобный… Всё равно нам его так или иначе, а брать. Но ты только послушай, какой у него послужной список: Сомали, Ирак, где он выполнял специальные задачи правительства США, бывшая Югославия – воевал на стороне хорватов, а вот по чьему велению – история уже умалчивает, Косово – помощь косовским албанцам, но тут наши заокеанские партнёры открещиваются от него обеими руками. Снова Ирак, но уже непонятно, на чьей стороне, Афганистан – тоже непонятно, на чьей стороне, – и вот теперь Чечня.

– Добрый мальчик! – Остапенко встал, подошёл к шефу и, протянув руку, вытащил помятые бумаги из сейфа. – А где он был во время первой чеченской?

– Хороший вопрос! – Полковник с задумчивым видом прошёлся по кабинету. – Предполагаешь, что он и тогда мог быть на стороне нашего противника?

– А почему бы нет? – всматриваясь в строки небольшого досье, пожал плечами подполковник. – Помнится мне, ходили слухи о каком-то неимоверно везучем снайпере-англичанине…

– Но то об англичанине… – Черных с сомнением покачал головой.

– Американец, англичанин… Ты, со своим знанием английского, сможешь их различить?

– Я, может, и да, но вот другие… – на секунду задумался полковник. – Что ж, это называется – припёр к стенке. Возможно, ты и прав. Стоит навести справки. Вот только что это нам даст?

– Копеечка к копеечке, глядишь, и алтын, – сострил Остапенко и, не дожидаясь указаний, пошёл «наводить справки».

Относительно поисков сведений об «англичанине» всё сложилось даже удачнее, чем ожидал сам предложивший покопаться в информации о «первой чеченской» полковник. Через три дня в его распоряжении была фронтовая фотография, сделанная любительским фотоаппаратом: группа молодых моджахедов-чеченцев с поднятыми вверх автоматами, в просветах между которыми отчетливо просматривалось лицо мужчины двадцати девяти – тридцати лет, ничем не примечательное: темно-русые длинные волосы, небольшая бородка, скрывающая подбородок, бакенбарды, прямой нос и глаза… А вот глаза заставили полковника присмотреться к ним внимательнее. С первого взгляда было непонятно, что это – отблеск света, вспышка фотоаппарата, так по-разному отразившиеся в глазах незнакомца, или же у «англичанина» действительно оказались глаза разного цвета? Без специальной экспертизы этого было не разобрать. Не имея возможности сделать её, полковник при описании портрета «англичанина» в деталях, касающихся его глаз, после фразы «глаза серые» сделал небольшую оговорку: «существует возможность, что они имеют разный оттенок или левый глаз вообще имеет другую окраску». Покончив с составлением словесного портрета, Черных сделал несколько фотокопий, распечатал к ним собственные описания, после чего положил всё это в сейф и запер до подходящего случая.

Пункт временной дислокации Н-ского отряда специального назначения ГРУ

– По оперативным данным… – встал со своего командирского места, расположенного во главе стола для совещаний, тридцатипятилетний подполковник Лунёв и подошёл к расстеленной на соседнем столе карте. Его взгляд скользнул по зоне ответственности отряда и, остановившись на одной, видимой только ему точке, он продолжил развивать свою мысль дальше: – В последнее время наблюдается повышенная активность боевиков близ населённых пунктов… та,…рт и…ры. Так что, товарищи офицеры, не исключена крупномасштабная вылазка.

Подполковник умолк, снова всматриваясь в карту. Был он высок, неширок в плечах, но по-своему крепок и жилист; светлые, густые, коротко подстриженные волосы топорщились ёжиком, на худощавом лице играла слегка насмешливая улыбка, вовсе не отражавшая течение его мыслей. Лунёв мог улыбаться почти всегда, пряча за своей странной улыбкой и злость, и нервозность, и крайнюю задумчивость. Так что не стоило и гадать, что же на самом деле происходит в душе склонившегося над картой командира батальона. Хотя те, кто бывал с ним в командировках не один раз, уже успели сложить один плюс два и сделать соответствующие выводы. Впрочем, они могли их и не делать, ибо командир отряда наконец оторвался от созерцания карты, вновь вернувшись к совещательному столу, сел и закончил свою мысль:

– Возможно, это и не так, но повышенная активность боевиков – это наверняка первый шаг к увеличению, укрупнению бандгрупп. Разведгруппой капитана Антохина, – Лунёв назвал фамилию одного из группников, только что убывшего по замене отряда, – замечена банда численностью до пятидесяти человек. Не исключено, что и кому-то из вас придётся столкнуться с такой же или даже более многочисленной по своему составу бандгруппой. И потому предельная внимательность и осторожность. Морин, ты чего лыбишься? Я сказал что-то смешное?

– Никак нет, товарищ подполковник! – бодро возразил старший лейтенант Морин – командир третьей группы первой роты, и комбат, мысленно махнув на него рукой, продолжил свои наставления.

– Вероятность крупных банд очень велика, а мне не нужны «герои посмертно». Поэтому запомните: прежде всего, ваша задача – разведка. Не надо кидаться с шашкой наголо. Обнаружили банду, отошли на безопасное расстояние и навели артиллерию.

«Ага, – хмыкнул про себя сидевший почти у самой двери Денис Морин, – пока будешь связываться, пока пушкари проснутся, пока… Да им ещё и попасть надо…» – Скепсис в душе старшего лейтенанта всё рос и рос, пока наконец не вырос в полновесную уверенность, «что уж он-то, старший лейтенант Морин, своего шанса не упустит и артуху вызывать будет только в крайнем случае, когда без неё уже «ну, никак».

За стенами палатки шумел ветер, порывами бросая на вздрагивающий брезент капли начинающегося дождя. Вслушиваясь в эту непрекращающуюся дробь, Морин невольно поморщился: кому-то из их роты на днях предстоит первое боевое задание. Предполагая, что, возможно, именно ему, он вспомнил о сырости, непременной грязи и холоде, ждущих его на выходе, и, думая так, всеми фибрами души жаждал, чтобы тучи рассеялись и из-за них вновь выглянуло ласковое весеннее солнышко.

А командир отряда продолжал доводить до командного состава групп складывающуюся оперативную обстановку. Просвещал он сидевших долго и нудно, это всем давно надоело, но, поскольку терять личный состав Лунёв не собирался, то и проводить подобные инструктажи мог днями, если не неделями.

В стену палатки ударил особо сильный порыв ветра. Морин вздохнул и, вперив взгляд в подполковника, принялся слушать дальше.

– …И ещё: по непроверенной пока информации в Чечню прибыл высококлассный иностранный инструктор… – короткая пауза, – по снайперингу. Предположительно на территории Чеченской Республики будет организован лагерь по подготовке снайперов. В зоне ответственности какого отряда – информации нет. Некоторые данные указывают на то, что стрелки будут готовиться для проведения широкомасштабной диверсии. Конечная цель и время неизвестны. Возможно, акция запланирована на следующий год, но уже сейчас среди местных моджахедов проводится отбор кандидатов. Предпочтение отдаётся бандитам со славянской внешностью, из чего можно сделать вывод: работать им предстоит не на территории Чечни, а за её пределами. Скорее всего где-то в Центральной России. Но это так, к сведению. Задача конкретно по ним пока не определена. – Лунёв снова замолчал, сунул в карман лежавшую на столе ручку, с грохотом отодвинув стул, поднялся и произнес: – Совещание окончено. Эти слова комбата прозвучали как глоток свежего воздуха. Затем последовало уже привычное: – Товарищи офицеры! – Все встали. – Товарищи офицеры! – Краткая, брошенная командиром на ходу команда, и сразу началась суета, пока ещё негромкий говор, чья-то мельком сказанная, дежурная шутка. Народ потянулся к выходу. В распахнутую дверь палатки вплыл освежающе-влажный воздух улицы. В лицо Морина волной налетевшего ветра бросило рассыпчатую горсть мелких дождевых капель.