Разведывательно-диверсионная группа. Медведь - Негривода Андрей Алексеевич. Страница 28
– Я на него не лез, командир. – Миша с трудом ворочал языком. – Я те че, Матросов? Это он на меня полез… А я не успевал…
– Дурень, бля, дуралей! А если бы совсем не успел? – Медведь очень осторожно отрезал рукав куртки, явив на свет страшные раны.
Что и говорить, пулеметная очередь с расстояния в полметра – это страшно… Одна из пуль прошла через мышцы плеча навылет, вырвав большой кусок плоти. Со второй же пулей было похуже. Видимо, ствол «ПК» находился под таким углом, что пуля, ударив в сустав, срикошетила и только после этого, скользнув по лопатке Гриба, выбралась, наконец, наружу рядом с позвоночником, пробурив дыру размером с грецкий орех. Тяжелое ранение… Нет, ни один из жизненно важных органов задет не был, и слава богу. После таких ранений умирали от болевого шока…
– Держись, сержант. – Медведь бинтовал как умел, наворачивая какие-то горы бинтов. – Держись, браток! Так, задело чуть-чуть по касательной, и все…
– А болит что-то сильно… – прошептал Миша. – Мочи нет терпеть…
Из его глаз, из самых уголков, выкатились две непроизвольные слезы.
«Как же ты терпишь-то до сих пор, сержант?! С тебя куски мяса пошматовали, дыра в спине, как скворечник, а ты держишься и даже не стонешь… Держись, родной, держись!..»
– Держись, спецназ…
– За что держаться, командир?
– За жизнь держаться! Мы с тобой в твоей Полтаве еще зададим девкам перца!
– Если перец не отсохнет. – У него еще оставались силы шутить!
– Отставить эти настроения, Гриб! – Игорь сидел на земле и, слегка покачиваясь, словно баюкая ребенка, качал на своих руках это большое израненное тело. – Ты нам нужен, Мишка. Мне, вот этим пацанам. Нам всем! И не «грузом 200», а живым и сильным сержантом! Тебе еще их выводить к «вертушкам»… Так что я тебе сейчас еще один промедол вколю, и вставай давай, родной ты мой. Это приказ!
– А ты?
– А я, Гриб, потяну этих «чурок» черножопых за собой. Пока совсем не рассвело. – Игорь обернулся к находившемуся неподалеку младшему сержанту Цыбульскому, последнему из дембелей взвода. – Цыбуля, пойдешь со мной?
– А куди ж ти без мене? Та й нема ж бiльш нiкого з «старих»… Щє й Баха знайти треба – йому зараз скрутно… Авжеж пiду. Й не питав би. Хiба ж хохол хохла кидав колись у тяжку хвилину? Коли це було? – Этот хохол из Львовской области был смел и бескомпромиссен.
– Рашид хохол? – Такой поворот удивил даже израненного Гриба.
– А яка рiзниця? Вiн наш…
– Вот и решили, – подытожил Игорь. – «АГС» я забираю, Миша, – тебе он теперь без надобности, а больше никто и не сумеет. А Цыбуля потащит «РПК», мой «калаш» и все остальное…
«Хоть бы он не вырубился в самый неподходящий момент, – подумал прапорщик. – Тогда все…»
– Ты как, выдюжишь?
– Справлюсь, не беспокойся…
– Я вызываю «летунов» из бригады прямо сейчас и ставлю рацию на радиомаяк. Слышишь меня, Миша?
– Слышу… Ты это… Посади меня… Ладно? Я посижу малехо и пойду к салабонам… А вы уж нас прикройте.
– Прикроем, сержант. Цыба, рацию, быстро!
– Гнездо! Гнездо! Я Путник! – проговорил в радиоэфир Медведь спустя минуту.
– Гора на связи! Как у тебя, Медведь?! Почему не выходил на связь?!
– Иду искать Баха. С «зелеными» остается Гриб. Он «тяжелый трехсотый», но пока держится. Больше «старых» нет… С ним пятнадцать «зеленых», половина «трехсотые». Ставлю маяк для «Карлсонов». Гора… – Игорь заговорил тише. – Их должны(!) найти и снять. А я посмотрю сверху…
– Другого решения нет? – Дзюба доверял опыту Медведя, но как командир обязан был спросить. – Это риск, почти без шансов.
– Другого выхода нет…
– Игорь, рейд закончен – «летунов» нашли «каскадеры». Они от тебя километрах в десяти-двенадцати. И идут к тебе…
– Это три с половиной часа или больше. Нам не дадут столько времени, Гора!.. А «каскадеры» помогут Грибу. Все! Конец связи!
Медведь переключил радиостанцию на маяк и спрятал под большим камнем.
– Все слышали?
Гриб и Цыбуля кивнули в ответ.
– И отлично! Через пару часов домой поедете. – Он поднялся во весь рост и сбросил с себя бронежилет.
– Надень «броник», Игорь, не шути с Костлявой, – проговорил Гриб.
– Я не олимпийский чемпион по поднятию тяжестей – только один «АГС» полсотни кило, а нам еще на горку корячиться, мать ее… Ничего, проскочим! Ну что, Цыба, готов?
– Як пiонер… Завжди!
– Тогда пошли… Выведи салабонов, Миша, как брата прошу… – Он еще раз взглянул в бледное, измученное лицо сержанта и махнул Цыбульскому, уводя того за собой…
* * *
– Ни фуя себе! – прошептал пораженный услышанным Филин.
В группе Филина знали, конечно же, что их бывший командир (до прихода Андрея в ОСН «Витязь» именно Медведь командовал группой) [43]почти уникальный человек в ВС, безграничной смелости и отваги, но… То, что сейчас с горьким спокойствием поведал им этот человек, находилось за гранью. Гранью нормального, заложенного природой в каждого индивида инстинкта самосохранения. Ребята понимали, конечно же, что прапорщик, получивший орден «За службу Родине…», должен был сделать что-то совсем уж немыслимое – редкие офицеры становились его «кавалером». Да что там! Героев Союза давали чаще! Но…
Вот тут, прямо рядом с ними, сидел молодой еще мужик, успевший тем не менее стать легендой, и тихо басил о своей одиссее.
– Ну а дальше-то что было? Не томи, Игорь, ведь никогда же не рассказывал! – торопил Медведя неугомонный Индеец – к тому времени уже вся группа собралась около своих командиров послушать солдатские байки.
– Как же ты «АГС» пер в одиночку? – Огромный, мощный Бандера, не уступающий Медведю в силе, да что там, превосходящий его, морщил лоб. – В гору! Такую неудобную железяку – я бы, наверное, не смог! (Этот гранатомет действительно очень неудобен в переноске, потому и расчет у него в два человека – «первый номер» несет «тело» и прицел, «второй номер» тащит станок и боекомплект. И каждый трудится на совесть, обливаясь семью потами…) – Не знаю. Я тогда об этом не думал – пацанов нужно было спасать. А как? Легче легкого – отсечь «духов», когда наши выйдут из дувала к «вертушкам». Вот и попер…
– Тяжело было, наверное…
– Не помню я, Саня. Я тогда как в мутной воде плыл, ничего не соображая, – главное было успеть…
– Успел?
– А куда бы я делся?..
* * *
…Когда утро пришло в этот забытый и наверняка проклятый богом кишлак, Медведь и Цыбуля повалились от усталости на камни кряжа, нависавшего над дувалом.
– Время? – прохрипел Игорь.
Поднять руку сил не осталось, и Цыбуля просто повернул голову в сторону руки Медведя: – 7.15 на твоих.
– Из дувала выходили в 5.05. Много… Много времени потеряли. Можно было бы и побыстрее…
– Ага, можно… На «вертушке». А если под жопу подложить десяток «эфок» да чеки повыдергивать, так совсем быстро – четыре секунды, и ты здесь… Кусками, правда, но это не главное…
– Хорош болтать, младшой, солнце высоко, а нам еще позицию готовить.
Они установили гранатомет, оборудовав с грехом пополам позицию, и нашли место для «РПК». Все. Больше ничего эти двое сделать не успели – где-то, пока еще очень далеко, послышался рокот винтов – спасительные «вертушки» шли на радиомаяк разведчиков. То же самое поняли и афганцы и зашевелились – ах как они не хотели, чтобы их добычу вырвали практически из зубов…
7.35…Это был последний, отчаянный штурм. «Духи» бежали к дувалу в полный рост, поливая огнем из всех стволов и горланя что-то несусветное так, что волосы вставали дыбом. Психическая атака. Практически такая же, как и меньше суток назад. Только тогда штурмовали разведчики, и у них получилось. Наверное, «духи» ее вспомнили и подумали, что у них тоже получится…
– Херушки вам, воины Ислама. – Игорь прильнул к прицелу «АГСа», сверившись в последний раз, и оттянул трос затвора – он был готов. – Не канает ваша песня… Цыба! Как дойдут до камня – начинаем!