В одном строю с победой - Байкалов Альберт. Страница 36

– Фаризы, – напомнил он.

– Во-во, – кивнул головой Федор Павлович. – Так в этом здании расположена радиостудия «Эхо столицы». Смекаешь? Обычно там планируют предвыборные пресс-конференции.

– Я уже думал и так и этак, – Антон пожал плечами. – Но не только выходы или окна, сами дома, о которых вы говорите, не попадают в сектора обстрела. – Неожиданно его осенило. Вскинув на Родимова взгляд, он уловил едва заметную иронию в его глазах. – Понял! Мне они показали места ложных позиций! Пока я с Мартой был на высотке, откуда она якобы должна стрелять, Фариза сходила на рекогносцировку к себе и наоборот.

– Наконец-то, – вздохнул генерал, – доперло.

– Я как-то не придал значения, что, когда вернулся с Мартой, чеченка уже сидела с другой стороны сиденья, – отмотав в памяти события той поездки, вспомнил Антон еще один факт, подтверждающий правильность их суждений.

– Теперь попробуем их переиграть. Я сегодня же доложу руководству о наработках.

– Федор Павлович, – Антон замялся, не зная, как сформулировать вопрос.

– Ну, не тяни, – генерал бросил взгляд на часы. – И так уже полчаса времени потратили.

– Я все-таки невиноватого ухлопал, – Антон опустил глаза. – Да и те, в милицейской форме…

– Ну, во-первых, я не священник… – Генерал положил ему руку на плечо. – А во-вторых, бомж сам во всем виноват. Живи человеком, и не оказался бы заложником собственного образа существования. Не поверю, что не было у него выхода выбраться из ямы. Да сам подумай, неужели передряги, в которых порой оказывалась, например, твоя группа, легче ситуации, из-за которой у него опустились руки и он плюнул на жизнь? Не дрейфь. Вынужденная необходимость. – Взгляд его сделался колючим. – Значит, считаешь, что необходимо продолжить работу?

– Да, – кивнул головой Антон. – Только вошел в доверие и начал вникать в дела. Повременить надо с Зелимханом.

Родимов, как показалось Антону, облегченно вздохнул и вынул из кармана сотовый:

– Возьми. Прямая связь со мной. Прослушка исключена, регистрация номера отсутствует. Кроме этого, можешь использовать как гранату или сигнальную мину. В первом случае набираешь сто семьдесят пять, через четыре секунды – взрыв. Во втором – это же число, только в обратной последовательности. Через четыре секунды включается датчик движения. При появлении в десяти-двенадцати метрах перед дисплеем движущегося объекта произойдет подрыв. Здесь двадцать пять граммов ПВВ в металлической оболочке. Убить не убьет, но покалечить может.

– Спасибо! – обрадовался Антон. – Как раз то, что нужно.

– Звони теперь куда хочешь, ничего твой Зелимхан не узнает.

Подождав, когда генерал покинет сквер, Филиппов направился к оставленной во дворе машине. За размышлениями он не обратил внимания, как шедший навстречу ему мужчина сначала замедлил шаг, а затем и вовсе остановился. Подняв глаза, Филиппов обомлел. Прямо перед ним, в каких-то пяти шагах, направив ствол пистолета ему в грудь, стоял не кто иной, как давно забытый и выброшенный из головы оперуполномоченный Савинов.

«Надо же, – с досадой подумал Антон, – именно здесь, за гаражами, на узкой дорожке, налететь на единственного хорошо знающего меня в многомиллионном городе мента!»

Филиппов встал, изобразив на лице недоумение и испуг:

– Ты чего, дядя? – Он бросил по сторонам взгляд. – Я не коммерсант и не бандит. Может, с кем-то путаете?

– Не валяй дурака, Игнатьев! – Милиционер сиял от счастья. – Я тебя ни с кем до конца своих дней не перепутаю, весь отдел на уши поставил, Рембо херов… Полезай в браслеты.

С этими словами он поднял левую руку и погремел наручниками.

– Я не Игнатьев…

– Да насрать мне, кто ты теперь есть! – Оперативник зло сплюнул. – Я сейчас хлопну тебя, а в рапорте укажу, что оказал сопротивление при задержании.

Подняв ствол вверх, он выстрелил.

– Видишь? – Лицо Савинова приняло умиротворенное выражение. – И предупредительный сделал. Все по закону.

У Антона волосы зашевелились на затылке. Место безлюдное, можно свободно палить направо и налево, тем более у Савинова особые к нему счеты. Еще беспокоило, что за поясом, под пиджаком, у него находилась «пушка».

– Может, договоримся? – неожиданно предложил Антон.

– Счас! – Савинов бросил по сторонам взгляд.

Он явно не знал, как надеть наручники на человека, подойти к которому опасался.

Антон резко присел, сделал кувырок вперед и, выкинув ноги из положения лежа, сшиб Савинова на землю. При этом его собственный пистолет, больно ободрав спину, вылетел из-под пиджака на дорожку.

То ли от удара затылком об асфальт, то ли от неожиданности милиционер какое-то время лежал на спине, глядя в небо. Этих секунд Филиппову хватило, чтобы, встав на ноги, навалиться на Савинова сверху и обезоружить. Еще секунда – у того на запястьях защелкнулись наручники, которые он предлагал Антону.

– Сука, – зло прохрипел опер, поднимаясь с земли и глядя на то, как Филиппов прячет выпавший в момент потасовки пистолет. – Тебе это зачтется.

– Ключ где от браслетов? – не обращая внимания на угрозы, спросил Антон.

– В манде! – тяжело дыша, прохрипел опер и попытался наброситься на него.

– Тише! – Антон развернул Савинова спиной к себе и засунул ему его табельный «макаров» глубоко под брючной ремень. – Потренируйся, пока я ухожу, достать его в браслетах.

С этими словами он направился прочь из сквера, однако в последний момент не удержался и обернулся. Савинов не предпринимал никаких попыток освободиться или вынуть оружие. Он просто удивленно-растерянно смотрел вслед уходящему Антону.

Масуд прилетел в Москву рейсом из Ростова. За несколько дней араб успел побывать в Чечне, где в отдаленном горном ауле встретился с командирами почти всех крупных формирований.

Он не был доволен поездкой и ее результатами. Все просили денег. Чтобы их дать, нужны наглядные результаты деятельности боевиков.

Зачастую же полевые командиры ограничивались редкими нападениями на блокпосты, комендатуры и только сформированные отделы МВД республики. Эти вылазки были малоэффективны. Съемки, сделанные любительскими видеокамерами, проводившиеся зачастую в ночное время суток, были непригодны для отчета перед Хозяином. Темный экран, вспышки разрывов и трассы пуль, приукрашенные боевыми криками «Аллах акбар», набили в Эмиратах оскомину и, ко всему, не внушали доверия. Несоответствия в отчетах о потерях между федералами и штабами полевых командиров наводили на мысль о преувеличении результатов той или иной акции, а это раздражало Хозяина больше, чем отсутствие боестолкновений. Скептически относились и к переснятым на пленку захваченным документам федералов, после того как один из въедливых помощников Хозяина нашел ошибку на бланке удостоверения якобы убитого в бою офицера. Вместо «Начальник штаба танкового батальона» в графе «должность» очковтиратель вписал: «Командир штаба…»

Ссылаясь на нехватку средств, никто между тем не мог внятно отчитаться за предыдущие расходы. Не было четкого взаимодействия между вооруженными отрядами.

Уже в машине, которую Шамиль прислал для встречи в Домодедово, у Сухроба неожиданно заработал сотовый. Приложив трубку к уху, он забеспокоился:

– Хозяин звонит. Хочет с вами говорить.

Араб сморщился словно от зубной боли. Он ждал этого звонка сегодня, но еще не был готов к нему. В Эмиратах знали о возвращении Принца с Северного Кавказа и тоже хотели услышать хорошие вести. Руководство чеченского сопротивления постоянно выходит на связь с арабскими покровителями, но те больше полагаются на зрение, чем на слух. Сегодня Масуд их глаза.

– Здравствуйте, – не называя имени, поприветствовал Масуд в трубку, заранее зная, с кем говорит. – Мир вашему дому!

– Здравствуй, брат, – сдержанно ответили на другом конце. – Как доехал?

Масуд покосился в окно, за которым проносились деревья:

– Еще еду. Через час буду на месте.

– Как дела у наших друзей?