Купель Офелии - Брикер Мария. Страница 21

– Я – за. Что-то мне подсказывает: вонючка Буденый возьмет главный приз, – хихикнул Лукин.

– Ни фига, главный приз возьмет Мотя, – возразил Хлебников не то в шутку, не то всерьез. – Слушайте, а я, пожалуй, еще и Казимира в шоу приглашу, чтобы Моте не скучно было. У нас ведь нет миллионера-повара, а любовная интрига нам не помешает.

– Ага, так он и согласится, – усмехнулся Лукин. – Бросит все дела и прилетит из Майами, чтобы в сомнительном реалити поучаствовать.

– Ради встречи с Матильдой прилетит. Она мне тут звонила на днях, рыдала – ей визу в Штаты не дали. Так что наше шоу – отличная маза им встретиться и воссоединиться, – деловито заявил Хлебников и вывел в блокноте под цифрой пять: Казимир Х., 55 лет, интраверт знойной наружности, миллионер-кулинар.

– Отлично! – возбужденно заерзал на табуретке Ванька. – Занятная компашка собирается. Я нашел еще одного в копилочку. Филарет М., 45 лет, художник, волосы не стрижет из принципиальных соображений – боится потерять связь с космосом. Не пьет, не курит…

– Непьющий художник? Жесть! Таких не бывает, – встрял Хлебников, с азартом записывая данные следующего кандидата.

– Не перебивай, – усмехнулся Ванька. – В любую погоду ходит в семейных трусах, за что неоднократно привлекался. Зимой ежедневно бегает босиком по снегу и занимается физкультурой на школьном дворе, летом медитирует. Вегетарианец. Вдовец, имеет троих дочерей, из коих две ушли в монастырь, третья же выбрала иной путь – в четырнадцать лет переспала со всем районом, а сейчас тусит где-то на Ленинградке, подрабатывает телом.

– Бывают же такие придурки, все семейство свое изжил, – вздохнул Пашка.

– А я вот чего подумал… – Ванька встал, выпил воды из чайника и хлопнул его на плиту. – Чудак почему-то непременно видится добрым, хотя, скорее, это лишь желаемое, а не действительное… Вряд ли чудак может быть по-настоящему добр, он ведь живет в каком-то своем измерении и немножко отстранен от реалий. Опять же, почему-то часто чудаки видятся безобидными. Но скорее, они всего лишь в особой группе риска, потому что заняты чем-то своим и не обращают внимания на внешние угрозы. Однако сами обидеть, если подумать, могут с такой же вероятностью, а то и с большей, чем все прочие. Может, правда, умысла злого у них будет меньше.

– Все, поручику больше не наливать, – хохотнул Лукин. – Эк тебя в философские дебри занесло!

– Я бы еще бабку в шоу пригласил, – не оценил Ванькиного пассажа Хлебников. – У нас во дворе есть нищенка профессиональная, днем попрошайничает, вечером бродячих кошек «вискасом» кормит. Они к ней со всего района сбегаются.

– Я тоже такую знаю, – закивал Терехин. – В соседнем подъезде живет. Она детей клюкой фигачит, чтобы под окнами не орали, кипятком их окатывает, а кошек и собак дворовых кормит, ласкает, целует в пасти. Странное переплетение извилин, да? Мне раньше всегда казалось, что те, кто любит животных, непременно должны любить детей, ведь животные – совсем как дети… – Ванька немного помолчал. – Короче, оставим эти типажи для следующего реалити. У меня только что новая гениальная идея родилась. Мы соберем бомжей, отмоем, накормим и с помощью стилистов их всех преобразим в нормальных людей по типу передачи «Модный приговор». Прикиньте, какое шоу получится!

– Идея классная, – уважительно кивнул Хлебников, – но давай сначала с шоу белых ворон разберемся. Время идет, а у нас только семь кандидатов.

– Так, все! Белгородский сказал, чтобы десять было. Троих он сам найдет, так что у нас полный комплект. Можно начинать обработку кандидатов. Чувствую, задачка перед нами стоит нелегкая.

– А как вам моя кандидатура? – раздался голос за спиной парней. На пороге кухни стояла Кристина. Когда она вернулась с прогулки, никто не слышал, какую часть обсуждения узнала – тоже, поэтому смутились все разом.

– А Галина где? – промямлил Сеня, оттянув себе ухо на километр. Он всегда так делал, когда испытывал неловкость.

– С Офелией осталась во дворе. Дома очень душно. Ладно, не парьтесь, шоумены. Я давно про вашу гениальную идею знаю. И в курсе, что спонсирует ее Рус. В общем, я подумала и решила, что буду участвовать в вашем дурдоме. Пишите мою кандидатуру. Я согласна.

– Твой папарус будет против, – вяло отреагировал Ванька. – И вообще, ты совсем очумела, да? Ну какое шоу? У тебя маленький ребенок!

– И что? Рождение ребенка – не повод отказываться от жизни. Пока я буду играть, за Офелией присмотрите вы, – радостно доложила готка, – а Руса я беру на себя. Ничего ведь сверхъестественного от героев не требуется? Разгадать какую-нибудь головоломку, да?

– Господибожемой, за что мне это! – закатил глаза Ванька. – Ты соображаешь, что несешь? Мы присмотрим за Офелией… Почему мы вообще должны за ней присматривать? Она твоя дочь! Кто ее грудью будет кормить? Я? А какашки кто будет от попы отскребать? Пашка?

– Извините, но при чем тут я? – ошарашенно спросил Хлебников.

– А я тут при чем? – заорал Терехин, вскочив и уронив табуретку на пол. – Прилепилась ко мне, как банный лист к заднице. Кто тебя вообще в мою жизнь звал?

– Ты действительно ни при чем, – тихо проговорила Кристина, – но, думаю, Русу знать об этом не обязательно. А то вдруг передумает давать бабки неизвестно кому…

– Угрожаешь? – спросил Ванька, от гнева его трясло.

– Предупреждаю, – сощурила глаза готка. Сейчас она походила на Белгородского, тот же холод глаз, то же выражение лица. Странно, ведь Кристина была приемной, а не родной дочерью.

– Ругаетесь, как супружеская пара со стажем, – гоготнул Лукин и получил очередной подзатыльник от Ваньки.

– Да пожалуйста! – неожиданно сдался Терехин, уселся обратно на табуретку и отвернулся к окну. – Хочешь, чтобы над тобой ржала вся страна – участвуй, – тихо сказал он. И добавил: – Но задницу Офелии я все равно мыть не буду.

– Хорошо, я все буду делать сама! – рявкнула Кристина.

– Вот и ладненько, – потер толстые ладошки Хлебников. – С какашками Офелии разобрались, с героями тоже. Пусть один кандидат будет в запасе. Вдруг кто-то откажется. Кристина права: действительно, ничего сверхъестественного от героев не потребуется. Большую часть дня участники будут жить обыденной жизнью. Мало того, малышка оживит шоу и добавит в него изюма. Итак, у нас есть восемь кандидатов. Осталось уговорить их принять участие в шоу.

– Одну уже типа уговорили, – пошутил Лукин. И самоуверенно заявил: – А Галчонка я беру на себя.

– Галчонка? Меня сейчас вырвет, – закрыл рукой рот Терехин.

– Заткнитесь, уроды! – вернул друзей в рабочее русло Павлуша. – Белгородский прав, контингент сложный, к каждому свой подход требуется. Давайте думать, чем будем заманивать граждан в шоу.

– Слушайте, а что, если нам как раз про шоу кандидатам ничего и не говорить? – оживился Ванька. – Помните «Десять негритят» Агаты Кристи? Народ прибыл на остров, получив приглашение по почте. Давайте так же поступим. Сварганим приглашения по интересам, организуем каждому бесплатный проезд до места, соберем их всех и закроем пути к отступлению. Допустим, запрем в особняке. А там объясним, что от них требуется, повертим морковкой перед носом и подсунем контракты. Согласятся, как миленькие. Им деваться некуда будет. Иначе, боюсь, не видать нам чудиков, как своих ушей.

– Поддерживаю! – Хлебников закрыл свой блокнот и хлопнул по нему рукой.

Сверху легла пятерня Лукина. Терехин подумал немного и тоже шлепнул свою ладонь на руки друзей.

– Один за всех и все за одного! – торжественно провозгласила Кристина и виновато посмотрела Ваньке в глаза.

– Не дуйся, мне просто деньги очень-очень нужны. Ну просто позарез! – по-детски сказала девушка, прижав ладони к груди.

– Да пошла ты лесом, мать Офелии… – беззлобно пробурчал Ванька и посмотрел на часы. – Что-то долго Галина Чебураху проветривает. Ребенку жрать уже пора, – по стариковски проскрипел он.

На лестнице послышались голодные вопли Офелии, и Терехин с облегчением вздохнул. А потом смутился, поймав на себе странный взгляд Кристины, теплый и взрослый.