Пурга - Кивинов Андрей Владимирович. Страница 24

— Жениться? Да она страшная, как семь смертных грехов. И картавит…

— Ничего. Потом разведешься… Запомни, Женя… Никто, никогда, ни при какой системе не отменит показателей. Даже Господь Бог. Потому что к нему надо тоже идти не с пустыми руками. И не с клятвами. А с конкретными цифрами. Другого не дано. Как только не будет цифр — наступит апокалипсис… Вымрем, как этот Гоша… Поэтому впредь, прежде чем материал штамповать, показывай мне. Все, иди работай.

Десять дней… И как, интересно, ее уговаривать? Еще выбросится из окна с горя, даром что сумасшедшая…

Оставался второй вариант — по-быстрому поймать грабителя. Наверняка какой-нибудь местный наркот.

Посоветовался с бывалыми коллегами, расписывающими в кабинете детского опера «тысячу». Те отнеслись к идее поимки скептически.

— Старик, обработать девку — надежней.

— Она не откажется.

— Не спеши. Остынет, успокоится… Можно ее так достать, что любую бумагу подпишет… Дерзай, набирайся оперативного опыта… У меня марьяж.

— Что значит «достать»?

— Например, посади ее смотреть фотографии всех жителей города. В паспортных столах есть. Через пару дней она взвоет и заяву заберет.

— А если все посмотрит? Она упертая.

— Тогда отправь ее смотреть федеральную картотеку. Сломается…

— Погодите, мужики, но… Пускай в конце концов будет «глухарь». Подумаешь… Всего один. Не десяток же.

Игроки разом повернули головы.

— Лучше не надо, Женя… С первого все и начинается…

Нет, он не сдастся так просто. Покажет этим аксакалам, кто такой настоящий коп.

Следующий день азарта немного поубавил. Машину молодому сотруднику не дали, их всего две на отдел. А в городе осень. Слякоть, дождь. Плакать хочется. Пришлось мокнуть, глотая сопли и придерживая трясущимися руками фальшивые усы, оставшиеся со школьной театральной студии. Тактику выбрал простую, но надежную. Классику, можно сказать. Садился в автобус, сходил на следующей остановке и качающейся походкой тяжело пьяного человека тащился в направлении студенческих общаг, размахивая пухлой барсеткой. Надеясь, что грабитель клюнет и угодит в капкан. А клюнуть должен — оделся оперативник по-богатому — в изъятый на обыске костюмчик от «Бугатти», нацепив на руку швейцарско-китайский хронометр «Франк Мюллер», отобранный у уличного торгаша.

Но никто не клевал. На пятой попытке к нему подвалил местный авторитет, четырежды судимый карманник Белочкин по кличке Забава и, покручивая пальцами спичечный коробок, вежливо поинтересовался:

— Евгений Александрович, то, конечно, не мое дело, но зачем вы прицепили эти дурацкие усы? И чего ради ходите тут пятый раз подряд, словно лось по поляне? А вчера собирали хабарики… Порядочные граждане, ей-богу, озадачены. Может, у вас кончилось покурить? Я могу угостить от чистого сердца.

Рецидивист протянул початую пачку сигарет — словно индеец, предлагающий бледнолицему трубку мира.

— Сам ты лось, — огрызнулся молодой сыщик. — И откуда знаешь, как меня зовут?

— У вас свои источники, у нас свои.

Женя Никифоров узнал Забаву по фотографии из отделенческой картотеки. Видимо, у судимого элемента тоже имелась картотека. У какого-нибудь пахана в шкафу. В алфавитном порядке, с фотками и анкетными данными. Информационный центр. Наверняка платный.

Не взяв сигарет, он снова потащился на остановку. Сигареты у него и свои есть. Его на сигареты не купишь… И вообще, он положительный герой. А положительные герои не курят.

Решил не сдаваться. День все равно потерян.

Вечером увидел студентку Ларису. Видимо, ехала из своего лицея. Вместо сумки — обычный пакет со стертым рисунком. Зонтик со сломанными спицами, сапожки со сбитыми каблуками. На всякий случай решил проводить до общежития. Вдруг повезет, и ее снова ограбят? Хотя грабить уже нечего.

По пути она завернула в продуктовый, купила уцененный творог и упаковку дешевых пельменей. У кассы пересчитывала деньги, копалась в карманах курточки в поисках случайно завалившейся мелочи… Не хватило десяти копеек, но парень-кассир оказался добрым и простил. Наблюдая за ней, Женя вдруг испытал странное чувство. Что-то вроде теплой жалости. Теплой, как парное молоко, которым мама пичкала его в детстве. Бедная… Одна в чужом городе. Без денег, никому не нужная. И какие перспективы? Выучится на оператора котельных установок и всю жизнь проведет на причале в своей глухомани. И никогда не выйдет замуж, потому что все местные мужики или спились, или удрали.

Наверно, тот динозаврик для нее действительно единственное родное существо. Он не дразнится, не подкалывает, не обращает внимания на очки и брекеты. Кстати, динозаврику три дня осталось, потом с голоду окочурится.

В тот день на нее никто не напал. На пороге общежития она убрала зонтик, сняла очки и протерла линзы платочком. А не такая она и страшная. Семь смертных грехов — это чересчур. От силы четыре.

Увы, до полуночи Евгений по голове не получил. Мало того, опоздал на последний автобус. Ночевать в отделе на стульях не хотелось — вопли и стенания задержанных не самое лучшее снотворное. Домой пришлось ехать на ночной электричке. От расстройства за бездарно потерянный день хотел закурить, но спички промокли. Стоя на платформе в ожидании состава, он с грустью смотрел на зеленый семафор, горевший в ночи странной звездой. Потом загорелся красный свет. Прямо как в жизни — либо разрешено двигаться вперед, либо запрещено. Сегодня путь закрыт.

На следующий день он отправился к Ларисе. Специально не созванивался, решил подождать возле общаги. Предстоящий разговор не продумывал, сориентируется по ходу. На всякий случай захватил из картотеки несколько фотографий, в том числе Забавы. Кто знает? Может, тот переквалифицировался из карманника в грабителя? Конфет не покупал — визит чисто служебный. Хотя, может, и надо было. Для создания доверительной атмосферы, как советуют учебники по криминальной психологии. Да и просто подкормить. А то в голодный обморок загремит.

Последствия вчерашней ловли на живца сказались незамедлительно. Насморк, головная боль и подавленное состояние, но, как говорится, нет времени болеть.

Сегодня она немного задержалась. Прошла мимо него, не заметив, погруженная в свои мысли.

— Лариса…

— Ой… Здрасте! Вы нашли Гошу?!

Другого вопроса он и не ожидал.

— Нет пока… Ищу. Хотел кое-что уточнить. Можно к тебе? — Он перешел на «ты» для создания неофициальной атмосферы.

— Конечно… Только у меня не прибрано. Сегодня проспала, не успела.

— Не волнуйся. У меня тоже не прибрано.

Они поднялись на пятый этаж пешком — лифт был украден. Месяц назад, проходя практику в отделе, Женя выезжал на эту заявку вместе с дежурным опером. Вахтер божился, ежесекундно крестясь, что ничего и никого не видел. Правда, он выходил в туалет на несколько минут. Кому мог понадобиться лифт, так и осталось загадкой. В любом случае, материал списали в архив за отсутствием состава преступления — опер раздобыл справку, что срок годности лифта давно истек, и он ничего не стоит. А стало быть, налицо покушение на негодный объект.

Перед дверью в комнату Лариса попросила немного подождать. Ей надо прибрать. Через три секунды Женя услышал в щелку рассерженный шепот студентки: «Пошли прочь! Пошли!..» Вряд ли она гоняла динозавриков. Скорее, тараканов. Они не вымрут.

В комнате оказалось еще три койко-места. Над каждым веревочки с сохнувшим бельем. Женским бельем. Не кружевным. Соседки где-то болтались. На общем столе — старенький кассетник и стопочка кассет. «Ласковый май», «Мираж», «Комбинация». Толстый, отожравшийся на студенческих харчах таракан лениво, без тени смущения полз по висевшему над Ларисиной тахтой плакату свежего фильма «Красотка». В районе рта Джулии Робертс он остановился и зашевелил огромными усами.

— Пошел вон, — она смахнула насекомое конспектом и принялась снимать с веревки белье. — Извините… Это из-за соседок. Они из Казахстана. Гастарбайтеры. У них там таракан — священное животное, мол, они селятся только в экологически чистых местах. Я купила мелок, так они меня чуть из комнаты не выкинули. И коменданту не пожалуешься — я бесплатно живу, а они за деньги. Меня скорее выселят, чем их…