Король казино - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 3

В прокуратуру подкатили на леваке. Расплатился с водителем Саргачев.

Буду нужен — звони, — прощаясь, сказал он.

Позвоню.

Долгим взглядом Турецкий проводил отъезжавший «форд», рассеянно ответил на приветствие малознако­мого сотрудника, вошел в здание, поднялся в каби­нет, заварил крепчайший кофе, присел и задумался.

Разговор в принципе-то получился. Тайную жизнь Гонконга Саргачев, надо отдать ему справедливость, представил кратко и ясно. Будто сам побывал в одной из триад. И респектабельный господин Джек Кан пред­ставился Турецкому словно живой. Полурусский-полукитаец, светлые волосы, черные глаза, высок, сухо­щав, умен. А что, если он и в самом деле продаст какому-нибудь русскому уголовничку небольшую та­кую атомную бомбочку? И не одну.

Дела-делишки... Отмыты миллиарды долларов чер­ного российского капитала... О чем думаешь, «важняк»? Что тебя насторожило, то ли в облике бывшего товари­ща, то ли в поведении, или все-таки разговор не понра­вился? Быть может, прав Меркулов, и становишься ты, Турецкий, слишком подозрительным, циничным челове­ком? Да нет же, не в этом дело! Ведь открылся же ты сразу, полез с объятиями, накатило теплое такое чувство, а значит, доброго и светлого в ваших с Валеркой отноше­ниях было больше, чем плохого, заурядного, неприметно­го. И ты как бы окунулся в молОдые бесшабашные годы, скинув с плеч полтора десятка лет, надеясь получить в ответ подобное же отношение, а получил хотя и дружес­кую, но холодновато-сдержанную улыбку, не полыхнул в глазах Саргачева огонек, они остались безразличными. Впрочем, теперь понять можно. Афган, Чечня, ранения... Любопытно, кто же все-таки подсуропил ему эту ответ­ственную должность? Ведь знатоков китайского языка в России хватает. И профессионалы по мафиозным струк­турам тоже найдутся. Можно прямо сейчас назвать пять- шесть фамилий. А тут, вишь ты, прибыл боевой офи­цер, не имеющий специальной подготовки, и нате вам, пожалуйте в кабинет с высоким потолком!

И тут же остановил себя Александр: он ведь совер­шенно не представляет себе, имеет или не имеет спец­подготовку Саргачев...

— Да что ты к нему привязался?! — вслух гаркнул Турецкий, ударил кулаком по столу, допил кофе и открыл папку, переданную ему Меркуловым.

В папке лежали оперативные донесения, в большин­стве своем от имени и за подписью Грязнова. В виде исключения Меркулов поручил «Глории» внедрить своих людей в студенческую среду. Из этих донесений Ту­рецкому стало ясно, что среди студентов университета имени Патриса Лумумбы есть богатые люди, в обще­житии процветает проституция, хорошо налажена по­ставка русских девушек в публичные дома Востока и Европы и обнаружен героиновый след...

Зазвонил телефон.

Слушаю.

Здорово! — раздался в трубке голос Славы Грязнова. — Чего не едешь?

Изучаю твои сочинения.

Ну и как?

Наловчился, однако.

А ты думал!

Главное — имена, фамилии в полном порядке. А также национальность. В скобочках. Нигериец, алжи­рец, вьетнамец... И вдруг гляжу, затесался какой-то сянганец. Из какой он страны, Слава?

Должно быть, из Сянганя, коли сянганец...

Продолжай и дальше в том же духе.

Нет, что ли, таких, сянганцев? — Показалось, что Грязнов слегка обиделся.

Почему же? Есть.

Ну, значит, и порядок!

Для неграмотных объясняю: Сянган — древнее ки­тайское название Гонконга. Население — более семи мил­лионов. Девяносто восемь процентов — китайцы. Так что твой сянганец наверняка чистокровный китаец.

Во гад! — рассмеялся Грязнов. — То-то, смотрю, не похож он на сянганца! Когда будешь-то?

Накрутил тебе хвост Костя? — хмыкнул Ту­рецкий.

Приезжай, пока жду, а то ведь и один отвалить могу, — не реагируя на тон Александра, продолжал гнуть свою линию Грязнов.

Куда ехать-то? В особняк?

А то куда же? Адресок не забыл? Могу напомнить.

Жди... сянганец, — вздохнул Турецкий и поло­жил трубку.

В кабинет вошла следователь Лилия Федотова. Она, как всегда на службе, была в прокурорской форме с погончиками, но сшитой на заказ, потому и сидела она на женщине прекрасно, не скрывая, а как бы на­оборот — подчеркивая стройность фигуры и длинных ног. Разве что юбка коротковата. Лилю нельзя было назвать красивой в классическом понимании этого сло­ва, но какое-то неуловимое обаяние исходило от всего ее облика. Зеленоватые глаза с длинными ресницами, тонкие брови, густые каштановые волосы, матовый цвет лица, круглый подбородок, — казалось бы, ничего осо­бенного — таких девиц немало ошивается возле «Националя», — но представить Лилю среди них было не­возможно. От тех за версту несет не то чтобы развра­том и похотью, но привычной работой проститутки, за которую хорошо платят. В Лиле чувствовалось настоя­щее воспитание, а вернее, порода, держащая ее в рам­ках человека, знающего себе цену. Но Турецкий нут­ром мужчины, немало повидавшего на своем веку жен­щин, чуял в Лиле истинную женскую страсть, а потому давно, как говорится, положил на нее глаз.

Что хорошего скажешь, Лилечка?

Подпишите, — она протянула несколько поста­новлений.

Турецкий мельком просмотрел бумаги, подписал их, приметил газету в руках Лили с портретом вице-пре­мьера Стрельниковой и навострился.

Дай-ка на минуту!

В газете было помещено интервью Ларисы Иванов­ны, вернувшейся из зарубежной поездки.

Отвечает толково, — пробежав глазами интервью, сказал Турецкий.

Она вообще баба толковая.

Слушай, — хлопнул себя по лбу Александр, — ты же вроде бы работала в этом движении... как его? «Про­грессивные женщины»! А она — его бывший лидер. Так?

Я хорошо знакома с Ларисой Ивановной.

И что скажешь?

Да я, по-моему, все уже сказала. Толковая.

Хорошее знакомство с вице-премьером иногда предполагает ба-альшие возможности...

Предполагает. А я тут при чем?

Мне интересно, почему ты не воспользовалась ими?.. Почему?

Я воспользовалась.

Не понял.

Я напросилась в группу лучшего следователя Рос­сии Турецкого и получила это место.

Вы мне льстите, мадам, — ухмыльнулся Ту­рецкий.

Нисколечко. Но вы отчего-то покраснели, Алек­сандр Борисович? Хотя вроде и не девица.

Я это могу легко доказать, — сорвалось у Ту­рецкого.

Не ожидала, — помолчав, ответила Лиля.

Чего?

Хамства.

Извини, — по-настоящему смутился Александр.

Ничего. Бывает. Потру нос, и все пройдет. Меня мама так учила.

Не вижу сообщения о смерти Кузьминского, — пошелестел газетой Турецкий.

Появится завтра. Для выпуска тиража нужно вре­мя, — усмехнулась Федотова. — Да перестаньте пере­живать, Александр Борисович! Я уже все забыла.

Когда ты по отношению ко мне перейдешь на «ты»? Черт-те что получается! Я — «тыкаю», ты — «выкаешь»! — внезапно вскипел Турецкий.

Когда прикажете.

Да я уж приказывал! И не раз!

Простите, но...

Тьфу! — сплюнул Турецкий. — Пей кофе! — он ткнул пальцем в большую турку. — Остыл, зато креп­кий.

Я люблю холодный.

Турецкий встал, прошелся по кабинету, поглядывая на свою помощницу, мелкими глотками пьющую кофе.

Лихую карьеру сделала Лариса Ивановна, — по­тряс он газетой. — Профсоюзы... Лидер женского дви­жения... И почти сразу — вице-премьер!

У нас, если помните, и завлабы становились пер­выми лицами в государстве. И ничего, терпим.

Становились, но три-четыре года назад. Сегодня же это было бы странным.

Поражаюсь вашему... ну хорошо, твоему интере­су к женщине вице-премьеру.

Наконец-то, — облегченно вздохнул Турецкий. — Твоему! Валяй так и дальше.

Да. Поражаюсь. Вы, мужички, захватили все по­сты, а головки-то, между прочим, у иных-многих ва­рят куда-а хуже, чем у той же Ларисы.

Я не об этом, Лиля, — мягко возразил Турец­кий. — Тут сложилась, мягко говоря, несколько нео­жиданная ситуация. В общем, информирую: создана группа по расследованию убийства Кузьминского. При­влечены специалисты ряда ведомств. Я назначен ру­ководителем.

И совершенно справедливо.