Страховочный вариант - Кивинов Андрей Владимирович. Страница 8

– Бедняга.

Продолжая мирно беседовать, мы дошли до садика и сели на скамеечку за памятником Екатерине.

– Слушаю, – прокашлявшись, сказал Шварц. Я достал фотографию перстня и показал.

– Знакомая штучка? Марк Сергеевич внимательно рассмотрел фото.

– Это не старинная вещь, вот всё, что я могу сказать. Такого ширпотреба сейчас полно. Ничего особенного. А собственно, что вы хотите знать?

– Кто владелец?

– Ну, молодой человек, это нереально. С такими инициалами полгорода ходит.

– Не исключено, что он имеет отношение к кое-каким кругам.

– Каким?

– Как это сейчас принято называть – организованная преступность. Возможно, из-за этой вот гайки убили уже двоих.

– Тогда дайте подумать. Нет, Кирилл Андреевич, вы поймите, я не профессор Мориарти и всё знать не могу.

– Естественно. А я и не тороплю. Но всё же ваше нахождение на Галере вовсе не случайно.

– Да бросьте. Что я, воротила какой или кидала? Да, с сигаретами балуюсь, но не больше.

– Хорошо, хорошо.

Марк Сергеевич извлёк блок сигарет, по привычке со-рвал обёртку, но потом вдруг опомнился и резко вернул всё назад в пакет, после чего извлёк из кармана мятую пачку «Аэрофлота».

– Да не волнуйтесь. Бросайте курить, и хлопот меньше будет.

– Вы слышали о Климовской группировке? Они курируют пару районов в городе.

– Разумеется. Что-то среднее между малышевцами и тамбовцами. Хотя лично ни с кем из представителей не сталкивался.

– А кто возглавляет эту группировку, знаете?

– Ну, Климов.

– Его имя Михаил. Усекаете? «МК».

– Что, это его гайка?

– Не знаю, я всего лишь говорю о совпадении инициалов. Но есть одно маленькое «но». Я на днях на Галере слышал пулю, что он исчез. Пропал. В принципе, ничего удивительного, могли грохнуть, сейчас война среди групп идет, а Миша последнее время зарываться стал.

– Стало быть, Марк Сергеевич, вы знаете не только о его исчезновении, да? Может, поделитесь по старой дружбе, что там ещё за слухи на Галере летают о его персоне?

– Этот разговор между нами?

– Нет, я сейчас плакат на грудь повешу с надписью, что Марк Сергеевич Шварц рассказал милиции о Михаиле Климове кучу гадостей, и по Невскому пойду.

– Вы поймите, мне лишние заморочки не нужны, и рассказываю я только потому, что раньше имел с вами дело и знаю о вашей порядочности.

– Не просто порядочности, а о большой порядочности, – уточнил я. (Я – скромный человек.)

– Так вот, Клим – человек серьёзный. И как любой серьёзный человек овеян всякими легендами и слухами. Поэтому за достоверность информации не ручаюсь, так как лично с ним не знаком. Рассказывают, что несмотря на спокойную внешность и балагурный характер, человек он весьма суровый. Если кто-то случайно обзовёт его в людном месте козлом или мудаком, то он вместе со всеми посмеётся и даже похлопает обидчика по плечу, так что тот к вечеру уже и забудет об этом. А Клим – нет, И можете быть уверены, человек тот долго не протянет.

– Что, его убьют?

– Нет, просто пропадёт без вести. И в лучшем случае найдутся одни ботинки. Милиция дело-то, конечно, заведёт, но на этом всё и закончится.

– Что, по ботинкам дело возбудят?

– Ах да, забыл сказать. Ботинки-то вместе со ступнями найдутся.

– Понятно.

– Но вместе с тем он – человек сентиментальный. Примерно как я. Может нищему пару сотен баксов отстегнуть. Хотя не исключено, авторитет завоёвывает этим. Говорят, может помочь абсолютно незнакомому человеку. А если обещал, расшибётся, но сделает.

– Игра на публику. А его профиль?

– Можно подумать, они профилируются. Если бы он бутылки собирал, я бы удивился. Профиль-то везде одинаковый – рэкет, наркота, разбои, оружие. Ну, что вам объяснять?

– Вы знаете кого-нибудь из его группировки?

– Кое-кого. Но, пардон, также мне известно и о границах дозволенного. Поэтому ничем помочь не могу.

– Паника большая из-за его пропажи?

– Да, все бегают и спрашивают: «Где Миша Климов? Где Миша Климов? К вам, случайно, не заходил?» Вы же не глупый человек, Кирилл Андреевич. О таких вещах не слишком спешат рассказывать. Я уверен, что в милиции даже заявления о его пропаже нет. И возможно, не будет. Эти разборки наружу не выставляются. Если у вас вопросов больше нет, я, пожалуй, пойду, надо кое-что купить.

– Подарок внучке?

– Не понял?

– Это мысли вслух. Задержитесь ещё на секунду. Я хочу попросить вас об одной услуге.

– Какой?

– Вы можете свести меня с кем-нибудь из климовских бойцов, желательно рангом повыше?

– Вы меня что, за крейзанутого держите? Я после этого больше часа не протяну.

– Не стоит краски сгущать. Мы не в Чикаго. От вашей скоропостижной кончины никому никакой выгоды не будет. Так что не спешите себя хоронить. И я ведь не прошу вас представлять меня как сотрудника милиции. Объясните, мол, есть человек, который может помочь с исчезнувшим Мишей. И всё. Если клюнут, забейте стрелку. Это, по-моему, не трудно. Тем более, с вашим опытом судимого.

– Мой опыт никого не волнует. Это раньше судимые в авторитете были, а сейчас молодёжь резвая, борзая, никого не признаёт. Ничего обещать не могу.

– Я не прошу обещаний. Мы же интеллигентные люди, мать вашу. Я прошу только попробовать.

– Хорошо, я постараюсь, но только из уважения к вам. Как вам позвонить?

Я продиктовал номер, который Шварц записал на пачке «Аэрофлота».

– Как скоро вы мне позвоните?

– Не знаю, Кирилл Андреевич. Я не бюро добрых услуг. Может, и вовсе не позвоню.

– Хорошо, жду звонка.

Я поднялся, сунул руки в карманы и, не попрощавшись со Шварцем, пошёл к метро. Только этого не хватало – мафиозные разборки. Тут может и жареным запахнуть. Заказные убийства каждый день. Вон, в Москве уже настоящая война идёт. Надо завязывать с самодеятельностью. Отдать гайку в Главк, и пускай ковыряются. Ладно, подожду немного, если Шварц не позвонит, так и сделаю.

Вернувшись в отделение, я позвонил в адресное бюро и уточнил данные Климова. Сторожевого листка на него не стояло, стало быть, не в розыске, то есть о его пропаже в милицию действительно не заявили. Самое смешное, что прописан он был в какой-то общаге. Ну, это и понятно. Такие люди в нормальной прописке не нуждаются – они-то всегда найдут, где пожить.

Зашёл Мухомор.

– Кирилл, у тебя материал по шапке просрочен. Отказывать думаешь?

– А как его отказать? Шапочка, знаете, сколько стоит?

– Кончай дурака валять. От того, что мы «глухарь» возбудим, шапка не найдётся. А так: как бесхозную, отказать можно. Давай садись и печатай. И про долги не забудь.

Мухомор вышел, «Садись, печатай». Ну, орёл. Таким тоном сказано, будто у меня тут пять машинок стоит. Пасты, и той нет.

Я вообще печатать не люблю, особенно отказники. Их лучше писать от руки и очень корявым почерком. Прокурор помучается, а потом плюнет и подписывает материал. Во, Женька Филиппов отказники левой рукой пишет, как Штирлиц. Наловчился.

Я достал материал из сейфа, почитал, не нашёл никаких лазеек для отказа и вернул его на прежнее место. Сезонная преступность. Зимой воруют шубы из раздевалок и гардеробов, летом – колёса с машин, велосипеды. Причём в таких количествах, что успеваешь только заявления принимать, на какое-то там раскрытие и времени не остаётся. И народ какой-то наивный. Вещи без присмотра бросают, домой кого ни попадя водят, деньгами сверкают. Ну и пускай кругом воровство и грабежи, меня это не касается. Э, нет, товарищ, а когда ты в милицию прибегаешь, то по-другому рассуждать начинаешь. Я бы статью в кодексе ввёл: сам виноват – сам и ищи. А то он проворонит, а ты хоть тресни, хоть из-под земли, да обидчика достань и добро верни. А не вернёшь – жалобы идут: плохо работаете, мол, даром хлеб едите, жируете тут на государственной шее.

Помню, мадам одна поселила мужичка, он у неё полгода жил. Даже пожениться собирались. А потом приходит она как-то раз домой, а жениха нет, и полквартиры вынесено. Она туда-сюда, потом – в милицию. А там выясняется, что кроме того, что он – Саша из Донецка, она про него больше – ничего и не знает. Здорово. Саша, видать, парень с головой – полгода мозги пудрить и ничего про себя не рассказать. Женька тогда дамочке намекнул, что, прежде чем в кровать ложиться, надо паспорт спрашивать на всякий случай. Та – в крик: это не ваше дело, он меня любил, может, и не он вовсе меня обокрал. Потом на Литейный побежала, накатала жалобу, которая, правда, так к нам назад и не вернулась. Сашу этого месяцев через пять на другой краже тормознули. Так оказалось, что он одновременно нескольких баб – ой! – женщин охмурял. По поточному методу трудился. Даже блокнотик имел, чтобы не перепутать имена и кому что говорить. Это, наверно, любовью и называется.