Два гения и одно злодейство - Соболева Лариса Павловна. Страница 43

– Что касается меня, я перестал удивляться еще в детстве, – после паузы сказал Леха, – не об этом речь. Я, Марк, не представляю, что нам делать. Ситуация раздвоилась, на два фронта нас не хватит.

Тем временем Тимур тоже шариками ворочал, ворочал и сложил:

– Выходит, Клара должна знать, где Алиса. Что, если девушка прячется, от нового покушения бережется? Тетя хочет помочь ей. Ну, почему не допустить и такую версию?

– Ой, да хватит в Шерлока Холмса играть, – состроил кислую мину Леха. – Хапнула бабки и дунула на южные пляжи. Потом приедет и расскажет, какие тяжкие были поиски. «Я ей как мать!» – вякала. Мать, только та, к которой посылают.

– Давайте поступим так. – Ставров резво вскочил с места, поразив Тимура живостью. – Ищи, Леха, теперь сам детектива. Пусть он занимается Алисой и чертовой тетей, которая где-то работает, с соседями общается, возможно, им и проговорилась о своих планах. Выяснить, где может находиться Алиса, под силу лишь специалисту, я это понял. О наших делах ему ни слова, пусть занимается только ими. Возможно, он без наших предположений выйдет на похитителей, тогда поможет нам вдвойне. А мы продолжим работать в направлении поисков сладкой парочки, устроившей мне горькую жизнь. В эту часть я никого лишнего посвятить не могу.

– Почему? – задал глупый вопрос Тимур.

– Ты лучше посиди с закрытым клювом и не маши крыльями, – огрызнулся Леха. – Я все сделаю, босс. Только есть маленькая закавыка: детективу желательно фотки дать, а у тебя, как мне известно, нет фотографий даже Алисы, не говоря уже о чертовой тете.

– Видеозапись есть с Алисой, с нее фотографии можно сделать. А Клара… фоторобот смастерим. Я ее с закрытыми глазами нарисую, калошу напомаженную.

Стемнело, все трое спустились вниз. Тимур завел отечественный автомобиль, чтобы следовать за боссом, как было договорено, и ждал, пока рассядутся Марк, Леха и новый охранник в «Ауди», наблюдая за ними в лобовое стекло. Но машина с Марком, тронувшись с места, почему-то притормозила на воротах, он высунул голову в окно, напрягая зрение и пытаясь разглядеть в темноте, из-за чего произошла заминка. И вдруг… Тимур от неожиданности вздрогнул, инстинктивно втянул голову в плечи и зажмурился.

Без сомнения, выстрел!

Следом за выстрелом взревел мотор мотоцикла. Затем раздался вопль Лехи и два выстрела подряд. Тимур, к сожалению, не мог преследовать мотоцикл – автомобиль Ставрова перекрыл выезд. Он выскочил из машины и опрометью бросился к «Ауди». Заглянув внутрь, в ужасе замер.

В салоне горел свет. Тимур увидел откинувшуюся на спинку сиденья голову, лицо, залитое кровью, струйки стекали по шее, на глазах намокал белоснежный воротничок, меняя окраску. В сгустках крови была вся машина, они выглядели почти черными, красные потеки сползали по заднему стеклу. В нос ударил сладковатый, непривычный запах, запах крови. Тимур непроизвольно сделал несколько шагов назад, натолкнулся спиной на стену здания и сполз по ней вниз. Его вырвало.

ПАРИЖ, 2 ДЕКАБРЯ

Володька стоял перед холстом у себя в комнате, прислушивался. Из коридора доносилось множество звуков. Этот дом в районе трущоб переполнен людьми, ринувшимися в Париж за призрачными мечтами, он заглотил в свое кирпичное чрево представителей всех рас со всех континентов. Бывало, сюда наскакивала полиция, и тогда люди разбегались, как тараканы после санитарной обработки. Нелегалы боялись каждого звука снаружи, заставляли дежурить денно и нощно детвору, которая должна сообщать об облаве. А дети не всегда бывали начеку, для них куда важнее игры. Хотя некоторые подростки уже проявили коммерческую жилку: перепродают всякую всячину на улицах, развозят наркотики по клиентам, танцуют под магнитофон на тротуарах, занимаются проституцией – кто на что способен. В этом мире каждый с детства привык выживать и лелеет мечту взлететь на высоты, неважно на какие и каким способом. Володька истребил в себе жалость к тем, кого судьба бросила на дно. Он не стал черствым, отнюдь нет, просто не в его силах изменить мир и распределить блага поровну, сам в шкуре отброса. Посему обитатели дома скорее воспринимаются им как живописные натуры для холстов, нежели объекты для сострадания.

Он прислушивался к жизни в доме, не высовывая нос. Видимо, идет очередной шмон. Были слышны плач, вопли, ругань, тяжелые и стремительные шаги по коридорам. Володька с легкой дрожью в ногах ждал, что и к нему зайдут полицейские, поэтому бросил работать. Ничего подобного не случилось, а постучал представитель хозяина дома, потребовав плату. Самого хозяина Володька в глаза не видел. Возникает вопрос: а почему, собственно, домовладелец пускает на квартиры нелегалов? Ответ, как всегда, на поверхности: деньги. Ему выгоднее платить штрафы и врать, что мерзавцы из Африки или Китая его надули, предъявив липовую ксиву.

Расплатившись, упал на кровать, поражаясь себе: документы в порядке, чего волноваться? А все ж пробирает дрожь при мыслях о полиции. Где-то в мозжечке сидит страх депортации, тогда все мечты разом потерпят крах, как у большинства квартиросъемщиков. Работать надо, спешить, чтобы укрепиться и выплыть со дна. Надо заработать, снять приличное жилье, ведь здесь большое значение имеет, где ты живешь. Если в трущобах – одно отношение, такому человеку мало доверяют; если в престижном квартале – другое отношение, значит, ты добился успеха, раз можешь оплатить дорогую квартиру, следовательно, ты и твое творчество чего-то стоите. Покосился на полотно.

На первом плане мужские руки, протягивающие на подносе завернутую в мешковину голову. Саломея изображена по пояс, она брезгливо отвернулась, краем глаза смотрит на поднос. Удалось поймать движение, но не получается лицо. Это тоже Полин, но жестокая и капризная. Голова ей не нужна, это так, мимолетная причуда. А вот Креститель получился классно. Обескровленный профиль выглядывает из складок мешковины, а в нем черты Володьки. Да, себя изобразил, а что? Полин поступила с Володькой с жестокостью Саломеи, разве что не уничтожила физически. Пожалуй, должен быть конфликт каприза и жестокости, с одной стороны, и несправедливых мук – с другой. Не пошла работа. И дело в Полин-Саломее. Тащит ее на холст, а она не влезает в образ.

Он приблизился к незавершенной работе, придирчиво осмотрел и взялся за кисти.

Полин с Владом в то же время в ресторане коротали вечерок. Влад развлекал ее всеми средствами, в основном блистая эрудицией. Впрочем, он на самом деле обладал энциклопедическими знаниями и остроумием, вечер не заладился из-за Полин. Они танцевали, пили отличное вино, а она была рассеянной, слушала его с отсутствующим видом. Влад старался не замечать этого, прилагал усилия, чтобы склонить Полин к флирту. После очередного танца она вдруг «вспомнила»:

– Да, что насчет Володи? Ты разузнал?

– Я ждал, когда ты спросишь, – улыбнулся Влад. – Ничего не слышно.

– Жаль, – огорчилась она. – Я ведь не расплатилась с ним.

– Не исключено, что наш Пикассо отчалил домой.

– Не думаю. Он слишком много сил затратил, чтобы оказаться здесь. А ты не знаешь, где он раньше жил? Я подвозила его, но не запомнила ни квартал, ни дом.

– Нет, не знаю, – соврал, не моргнув глазом. – Обычно он сам меня находил. Да и не любитель я таскаться по клоповникам. Полин, меня приводит в смятение твой повышенный интерес к Вовику. По моим наблюдениям, художники, практически без исключений, какие-то недоделанные. У них сдвинуты нормы, поступки их неадекватны, просто ввергают в шок. Они удивительно невоспитанны, зато все вывихи называют красиво – богема. Наш Вован типичный представитель богемы.

– Может, ты знаешь Володю лучше меня, не знаю, но мне он не показался невоспитанным и недоделанным. Напротив, он… как бы точнее сказать… да, деликатен.

– Полина, ты преувеличиваешь, – рассмеялся Влад, подливая ей в бокал вино.

– А еще, – задумчиво продолжила Полин, не обращая внимания на Влада, – еще он чистый человек. Откровенный. Бескомпромиссный. Да, согласна, импульсивен. Но в его импульсивности есть некий шарм, присущий только Володе, ему прощаешь многое, чего не прощаешь и не простишь другим. Он отличается от всех.