Два гения и одно злодейство - Соболева Лариса Павловна. Страница 53

– Это невозможно, – сказала секретарша, всхлипывая.

– Почему? Он уехал?

– Уехал, – грубо огрызнулась девушка. – На тот свет.

Секретарша разревелась, в следующую секунду в трубке раздались короткие гудки. Лина захлебнулась счастьем: Марк на том свете! Одной проблемы нет!

У секретарши Ставрова были причины горько рыдать. Леха не спал ночь, все думал, как мог мотоциклист узнать точное время возвращения Марка из командировки. Не выдержал, пошел в комнату Ставрова, тот, по счастью, тоже бодрствовал.

– Слушай, Марк, – сказал Леха, – ну-ка, припомни, кому ты сообщал, когда возвращаешься? Мне это покоя не дает. Только припомни всех.

– Тут и припоминать нечего, – ответил Марк. – Секретарше.

– Больше никому? Ты уверен?

– Абсолютно. Сообщил только ей.

– Та-ак, – протянул Леха и недобро нахмурился.

В девять он уже был в офисе. И она была, готовила стол к работе. Улыбнулась, когда вошел Леха, но почти сразу лицо девушки перекосилось от ужаса. Он схватил ее за горло и повалил в кресло. Секретарша завизжала, ей показалось, будто Леха тронулся. А он процедил:

– Не ори! Быстро выкладывай, кому ты говорила о времени нашего прилета?

– Какого прилета? – вытаращилась напуганная секретарша.

– Прилета из командировки, – грозно напомнил Леха, держа ее рукой за горло, отчего бедняжка стала задыхаться. – Это было, когда мы в аварию попали. 22 октября, как сейчас помню! Кому сообщила? Живо, я не буду ждать.

– Я не помню… – трепетала она. – Гу-гу… кажется, губернатор…

– Без «кажется»! – гаркнул Леха.

– Да, он звонил, – заскулила она. – Вернее, звонил пресс-секретарь, спросил, когда приезжает Ставров. Я сказала. Он просил сообщить Ставрову время совещания, на которое тот должен был прийти. Еще звонила тетя Сима…

– Без Симы! Быстрей вспоминай!

– Из Новороссийска звонили, там корабль прибыл из… из…

– Новороссийск отпадает, дальше.

– Из Италии, потом из… а что я такого сделала?

– Очнулась! – отпустил ее Леха и отошел к окну. – Из-за тебя в нас стреляли, мы перевернулись. Потом охранника убили.

– Но я не виновата! – закричала та. – Я обязана всем давать информацию…

– Или сдавать шефа за бабки? – прищурился Леха.

– Я никому не сдавала! Клянусь!

– Ладно. Чтоб к обеду был готов полный список всех, кому ты выложила время нашего прилета. И запомни: о Ставрове никому ни гугу до тех пор, пока не разрешу. Я привезу свой список, где будут указаны лица, с которыми ты можешь говорить о нем, если, конечно, ты хочешь здесь работать. Поняла?

– А что же мне говорить, когда будут спрашивать?..

– Что его на этом свете нет! – гаркнул Леха, хлопнув дверью.

Девушка, оставшись одна, несколько раз всхлипнула и, не имея больше сил сдерживаться, громко разрыдалась. Рыдала долго, яркую косметику смыла с лица горючими слезами. Не переставая рыдать, достала чистый лист бумаги, принялась писать, вытирая слезы платком, кто спрашивал о Марке во время командировки. Ее губки дрожали, руки тоже, ведь так не хотелось терять работу. По счастью, она всегда записывает звонки в ежедневник, не надеясь на память.

Ближе к обеду позвонила женщина, спросила Ставрова, но и до того времени секретарша не успокоилась. Одно упоминание о Марке вызвало новый поток слез, а ответила женщине по телефону так, как велел Леха. Следом за звонком явился и он за списком. Секретарша протянула исписанный лист, где значились число, время и те, кто интересовался Ставровым. Пробежав глазами лист, Леха спросил:

– А это кто? – и сунул список под нос девушке, ткнув пальцем в номер без фамилии, за которым стояло еще человек десять, но все с именами. – Кто этот икс? – Не знаю, – опустила она красные и опухшие от слез глаза. – Он звонил несколько раз, говорил, что у него со Ставровым назначена встреча. Еще просил сообщить, когда он вернется. Последний раз позвонил накануне вашего прилета, у меня так значится в записях, я сказала, что шеф завтра приезжает. И больше ничего, клянусь. Ни рейса, ни…

– А по голосу ты не узнала его?

– Нет. И себя он не называл. Мне показалось, это молодой человек, вернее, голос у него молодой, но важный. Я бы никогда не причинила шефу зло, потому что он хороший человек. И я у него работаю…

Новый поток слез заструился по щекам. Леха заподозрил, что это и был тот самый мотоциклист, только секретарша его действительно не знает. «Да куда ей, корове, интриги плести! – подумал Леха и виновато вздохнул. – Такая славная коровка, а я с ней говорил грубовато». Дело шло к флирту, она уже склонялась на интимные отношения, теперь о страстных ночах можно не мечтать. Вздохнув еще раз, но более тяжко, он побрел к выходу. Секретарша остановила:

– А сегодня, перед твоим приходом, звонила женщина. Тоже спрашивала Ставрова. Она хотела поговорить с ним. И тоже не назвала себя.

– А ты что?

– Что-что! – огрызнулась со слезой в голосе секретарша. – Сказала, что это невозможно, что он на том свете! Потом бросила трубку, потому что писала этот дурацкий список.

– Ты сказала, что невозможно с ним поговорить и бросила трубку? – уточнил Леха. – Это правильно. Ладно, извини, я не хотел… сама понимаешь…

Он выскочил из приемной, а она снова расплакалась, но уже от сознания, что все обошлось, ее не выгонят.

Лина вернулась на вокзал, предстояло избавиться от сумок с вещами. Настроение несколько улучшилось после приятной вести. Значит, Лазарь не промахнулся и действительно убил Марка. В общем, через полгода Лина предъявит свои права на все-все, что он у нее отнял. Но это будет позже. А что сейчас? Хватит ли денег протянуть еще полгода? Сколько она потратила, намереваясь доказать, что психически здорова, доказать заключением компетентных врачей! Кто ее теперь, при восстановлении в правах, назовет сумасшедшей? И кто вспомнит за давностью лет, что она находилась на стационаре в психушке? Собственно, доказывать некому, кроме Марка, а его застрелил Лазарь. О, Лазарь! Где он? Опасно оставаться в этой стране, а во Франции жизнь дорогая. Но если разумно распределить средства, жить на проценты, то хватит на длительное время. Позже наймет детектива, чтобы разыскал Лазаря. Этого шизофреника необходимо убрать с дороги до того, как предъявит свои права. Надумала, если не удастся отыскать Лазаря самой, то обратится в милицию. И пусть тогда убийцу и психопата ищут государственные органы! Вот такая родилась идея. И Лина мысленно объяснялась с милицией: Лазарь открыл ее палату, заставил бежать угрозами и следовать за ним, затем самостоятельно решил убить Марка, а Лина молчала, так как боялась, потом сбежала от него.

Были уже сумерки, когда на такси приехала за город. Вышла и задумалась, а машина умчалась, Лина стояла одна на обочине дороги. Подняла сумки – тяжелые. Отнесла шагов на сто одну сумку, вернулась за второй. Подобный маневр проделывала несколько раз, пока не сбросила сумки в овраг. Потом спустилась туда сама. Время от времени ощупывала пистолет в кармане – с ним спокойней. Раскрыв сумки, вывалила вещи Лазаря и свои на землю, плеснула на груду бензином, который заготовила давно и хранила в пол-литровой бутылочке из пластика. Подожгла, шепча:

– И ты, глупец, думал, что переводчица ходит в тряпье? Наивный. Мне было противно их напяливать, как и спать с тобой. Почему не удалось убить тебя? Почему?!

Стемнело. Лина вернулась к дороге, поймала машину и поехала на квартиру Марка. Не торопилась войти в дом, наблюдала за окнами, свет в них не загорался, а было поздно. Продрогнув, мечтая лишь прилечь, осторожно поднялась на нужный этаж, прислушалась к звукам внутри квартиры, приложив ухо к двери. Никого. Открыла ключом Алисы. Никого.

И все-таки Лина опасалась. Осветила фонариком комнату. Полный беспорядок. Носки валялись на полу, грязная посуда везде и всюду, лишь аккуратно висели мужские рубашки, костюм и галстуки, но почему-то не в шкафу. В шкафу обнаружила женские вещи, отчего Лина немного напряглась, но, подумав, успокоилась, ведь женщина не может содержать дом в таком состоянии, если, конечно, она не алкоголичка. Не включая свет, Лина рухнула на диван, не раздеваясь, и тут же забылась чутким, тревожным сном.