Принц с опасной родословной - Жукова-Гладкова Мария. Страница 28

– Нет еще! Нет! Я ходила к следователю! Я ходила в милицию! Сколько раз я была в районном отделении! И в своем, и у этого негодяя! Сколько раз я была в прокуратуре! Я объясняла им, как они могут скоординировать свою работу, чтобы воздействовать на этого негодяя большими силами! Но участковый ничего не делает. Вы представляете, как безобразно работает наша милиция? Вы знаете, о чем думают эти участковые?

Я догадывалась, что о чем угодно, но только не о рыжей и ее мужике (или он даже не ее? И что с ним делать-то? Может, он решил в тюрьме от нее спрятаться?), но свое мнение вслух высказывать не стала. Более того, я подозревала, что несчастные участковые теперь специально не будут появляться в свои часы приема и предпочтут лучше пачками строчить объяснительные, чем встречаться с рыжей.

– Я требовала дать ему максимальный срок! – продолжала Светка. – Чтобы он никогда не смог обмануть ни одну другую женщину! Как жаль, что у нас отменили смертную казнь! Я даже написала в Совет Европы и в Международный суд ООН. Почему Совет Европы суется в дела нашей страны? У нас свои традиции, а эти европейцы и тем более американцы вечно лезут куда их не просят.

Я не стала пояснить, что смертная казнь у нас, в общем-то, не отменена, просто на нее наложен мораторий. Да мне пока и не давали вставить ни слова. Рыжая в мельчайших подробностях поведала, как высказала свое мнение о деятельности Совета Европы самому Совету Европы в письменном виде. Нечего унифицировать законодательства разных стран. Разные страны – разные порядки. У них – Запад, у нас – Восток. И вообще у нас давно пора в Уголовный кодекс включить статью о принудительной кастрации. Я хотела вклиниться в поток речи, но у меня опять ничего не получилось. Рыжая вспомнила папу (своего), который поведал ей про «экспертизу уровня защиты прав личности», которую Совет Европы проводил у нас. И кто их только сюда пустил? Сидели бы в своем Страсбурге или хотя бы шлялись по своим Европам, а то полезли туда, где их не ждали. Но рыжая это дело просто так не оставит. Она намерена бороться не только за свои права, но и за всех несчастных женщин, совратителям которых место только у расстрельной стенки.

Наконец мне все-таки удалось вклиниться в поток возмущений и дальнейших планов, и я уточнила, получила ли рыжая ответы на свои послания. Мне было просто любопытно – во-первых; во-вторых, я подумала, что неплохо будет дать сюжетец об инициативах рыжей. Народу может понравиться. И народ вполне может пойти по ее стопам. Интересно будет узнать реакцию международных организаций на поток писем от наших людей. МВФ не даст очередной кредит? Или, наоборот, даст? И не кредит, а просто бабки, чтобы такие Светочки оставили ООН в покое.

– Пока нет, – гневно ответила дама. – Копаются они что-то долго.

Но она обещала написать им снова. Закидать их письмами!

«Так что они пришлют киллера, чтобы убить тебя, – подумала я, – несмотря на все моратории».

– Кстати, а на каком языке вы им пишете? – уточнила на всякий случай.

– На русском, конечно! Они обязаны учить русский язык. Вы знаете, сколько человек в мире говорят на русском? Пусть учат. Вон турки – заговорили по-русски. Я была прошлым летом в Турции. Все говорят. А эти в своем Страсбурге? Я и в Гаагу писала, я успела вам сказать? Международный суд в Гааге находится. Что такое Голландия? Тьфу! По сравнению с Россией. Кто они такие? А замашки… Нам тут свои порядки устанавливать вздумали, а русский учить не хотят. Я им Маяковского процитировала. Вы любите Маяковского? Настоящий революционный поэт.

– Это в смысле «Я русский бы выучил только за то…»? – уточнила я, тихо шизея.

– Да.

– Вы уверены, что они знают, кто такой Ленин? Сейчас ведь даже наши школьники не все знают.

– Мой сын знает, – объявила рыжая. – У нас дедушка – твердокаменный ленинец. И я – член КПРФ. И мой мальчик будет вступать в октябрята и пионеры, а не болтаться по улицам с наркоманами и рецидивистами.

– Мысль вообще-то мудрая, – вынуждена была признать я. Когда росла я, девочки, сидя за школьной партой, не мечтали стать женами олигархов или просто моделями.

Я спросила даму, не осталось ли у нее дома копий писем в Совет Европы и Международный суд ООН.

– Остались, – заявила рыжая и добавила: – Теперь подумываю написать в Совет Безопасности ООН, Конгресс США и лично президенту.

– Президенту США? – уточнила я. Рыжая кивнула.

– Что именно вы от них от всех хотите? – уточнила я, уже потеряв нить ее рассказа.

– Ну от кого что, – отчеканила рыжая и уже собралась мне это объяснять, но я решила вернуться к мужчине, с которого все началось.

И тут рыжая Светка, можно сказать, убила меня наповал.

– Я у вас вот что хотела спросить: можно ли привлечь его за изнасилование, если он обещал на мне жениться, но обманул?

– Нет. Это не образует состава преступления изнасилования. Как и вступление в половое сношение путем ложного обещания оказать какую-либо услугу, например…

– В милиции мне то же самое сказали, – вздохнула Светка. – И в прокуратуре. А что такое «сексуальное мошенничество»?

Я не была уверена, что в наших кодексах есть точное определение, и дала его своими словами: ложное обещание предоставить какие-либо выгоды за вступление в половое сношение. Но в любом случае сексуальное мошенничество опять же не образует состава преступления изнасилования.

– Но, если я вас правильно поняла, он уже сидит? – уточнила я у рыжей.

– Да, за убийство, – кивнула она. – Но это он правильно ее убил. По той шалаве петля давно плакала.

– Он задушил женщину?

– Нет, он ее ножом, – небрежно сказала рыжая. – И недавно. Вначале она его у меня увела. Причем хорошего мужчину бросила. Мужчина ко мне приходил, мы вместе думали, как нам вернуть свое. Мужчина и посоветовал мне обратиться в международные инстанции. И адреса дал. Я написала, мы стали ждать ответов. Но тут Славка ее ножом пырнул.

Сочетание состава преступления и имени навело меня кое на какие мысли. Да и кто мог дать адреса международных инстанций и посоветовать в них обратиться, кроме как чокнутый немецкий барон, Отто Дитрих как-там-его, вылечившийся от аэрофобии в нашем поезде?

– Как зовут мужчину, о котором идет речь?

Мое предположение оказалось верным: Ящер променял рыжую Светку на модель Тамару. Более того, Светка каким-то образом успела познакомиться с немецким бароном, как выяснилось, приезжавшим в Россию, чтобы вырвать Тамару из цепких объятий Ящера. Но Тамара не пожелала из них вырываться.

– Дура! Вот дура! – сокрушалась рыжая. – Уехала бы с немцем – осталась бы жива. Такой мужчина! Баронессой бы стала, ненормальная! И Славка бы ко мне вернулся – и ни в какие «Кресты» его бы не упекли.

Мне было бы просто интересно узнать у Ящера, что он предпочел бы. Может, как-нибудь спрошу при встрече. Если моя встреча с ним состоится.

– А почему вы не занялись бароном? – полюбопытствовала я.

– Я чужих мужчин не увожу, – с гордостью заявила рыжая.

– Но он же вроде сейчас ничей. Можно брать.

– У меня высокие нравственные принципы, – отчеканила рыжая.

Я подумала, что ее разговор со мной можно демонстрировать в передаче, посвященной тяжелому журналистскому труду. Смотрите, уважаемые зрители и читатели, кто шляется по редакциям и с кем приходится общаться журналистам.

– Почему вы пришли ко мне? – спросила я у рыжей усталым голосом. Мне эта «бодяга» порядком поднадоела. Правда, я выяснила, какие у Вячеслава Николаевича разнообразные вкусы в плане женского пола. – Уточнить про изнасилование?

– И это тоже, – кивнула Светка. – Но не только. Вы единственная из наших журналистов – известных, конечно, тех, фамилии которых у нас все в городе знают, – кто не борется за освобождение этого мерзавца. Я специально просмотрела всю прессу и по телевизору смотрю все, что с ним связано. Вы, наоборот, певца Небосклонова идиотом показали и митинги соответствующим образом освещаете. С иронией.

– Что вы от меня хотите?