Все включено: скандал, секс, вино - Жукова-Гладкова Мария. Страница 57

– Ах ты, гад ползучий! – тут же воскликнула девушка.

До нас донесся звук удара. Стоны прекратились. Девушка опять заплакала.

– Иди ты одна, – прошептала мне Татьяна, – а я, если что, подключусь. Надо здесь кому-то остаться. Давай, Юлька. Я рядом. И кочергу возьми. В одну руку кочергу, в другую – совок.

– А фонарик в зубы? – прошипела я, но кочергу все-таки взяла.

Эта дверь заперта не была, и я вошла, освещая себе фонариком дорогу. В комнате, где содержали и меня, тут же направила луч на место, где, как я помнила, располагался шест.

В следующую секунду чуть не выронила фонарик.

К шесту были прикованы двое – парень, еще недавно содержавшийся в другом доме, и Алла Креницкая.

Алла зажмурилась при свете фонарика, бьющем ей в лицо, и, судя по выражению ее лица, собралась заорать.

– Тихо! – прошептала я. – Не ори!

Затем я направила луч на лицо парня (у него, правда, эту часть тела следовало назвать по-другому).

Он тут же опять застонал, а Алла не прикованной к шесту рукой мгновенно схватила его за короткие волосы и со всей силы шарахнула головой об пол. Стоны опять прекратились.

Я подскочила к Алле и прошипела:

– Что ты делаешь?

– Ой, а ты кто? – спросила она.

Я поняла, что она не видит меня в темноте – ведь луч я направляю на нее, сама оставаясь за чертой света, а голос мой она, конечно, не помнит. Я представилась.

– Юлька? Правда ты? Ты меня вытащишь отсюда? Вот уж не думала, что ты придешь меня спасать. Ты, из всех людей…

Расспрашивать Аллу о том, как она сюда попала, было некогда. А вдруг Витька и компания проснутся? Тогда и нам с Татьяной быть прикованными к шесту.

– Таня! – шепотом позвала я. – Иди сюда!

Соседка тут же нарисовалась и приблизилась к Алле. Я их представила друг другу.

– Девчонки, спасите меня! – взмолилась Алла. Татьяна тоже прониклась бедственным Аллиным положением.

– Юлька, как наручники снимают? Тебе лучше знать.

– Ключ нужен, – ответила я.

– Где его взять-то? – хмыкнула Татьяна. – Ищи проволочку. Или хотя бы веточку какую-нибудь небольшую, но крепенькую.

Я вышла, оставив дам вдвоем. Алла уже жаловалась Татьяне на то, как «этот боров» к ней приставал, хотя и клятвенно обещал Витьке, что пальцем ее не тронет, а, наоборот, будет охранять от змей.

Поскольку я освещала себе дорогу фонариком, по пути осветила и стены перед дверью, ведущей на улицу. Увидела небольшую планочку с гвоздиками, на которых висело несколько ключей и запасная пара наручников, любезно оставленная каким-то доброжелателем. Я прихватила все ключи (хотя некоторые явно были не от наручников), а также запасную пару браслетов. Воровать, конечно, нехорошо, но мне они вполне могут пригодиться в ближайшем будущем. Возьму как компенсацию морального ущерба от пребывания в этом месте не по собственному желанию.

К дамам и лежащему без движения молодцу вернулась с наручниками и ключами, что вызвало у Аллы бурю восторга. Татьяна тут же начала подбирать ключ к наручникам, которыми Алла была прикована к шесту. Подобрала довольно быстро и Креницкую освободила. Мы попросили ее не выражать радость слишком громко, чтобы, не дай бог, не разбудить никого из хозяев и Витьку с приятелем.

Но оставался вопрос: что делать с лежащим без сознания парнем? Татьяна предложила оставить ему ключ, который подойдет к его наручнику, остальные же ключи прихватить с собой – пусть гады помучаются. Я возразила – в смысле остальных ключей. Они ведь принадлежат дедуле с бабулей, а мне их обижать не хотелось. Лучше оставить все ключи рядом с парнем. Тогда наша совесть будет чиста. Если он смотается – значит, ему повезло.

Я прихватила запасные наручники, Алла взяла свои («на память»), и мы быстренько покинули сарай с бесчувственным парнем. Алла пока вопросов не задавала, мы ей тоже. Она вела себя тихо, точно выполняла указания старших. Мы довольно быстро добрались до спрятанной в кустах машины, в нее загрузились и помчались в город.

По пути Алла рассказала нам о том, как оказалась в деревне.

Ей позвонил Костя – тот парень, которого она нещадно била головой об пол. Костя предложил встретиться на нейтральной территории, так как «есть дело, которое перетереть надо».

Алла поехала.

– А ты так к любому мужику срываешься? – удивилась Татьяна.

– Конечно, нет! – возмутилась Алла. – Но он был приближенным моего отца. Папа ему доверял, давал разные поручения… И Костя на пару со Степаном обычно с ними справлялись. А тут отец умер и… Костя-то понимал, кто унаследует фирму, и мог предложить стать моим телохранителем. И просто предложить свою защиту, так как я дочь своего отца. Или сообщить какую-то важную информацию. В общем, для меня не было вопроса ехать – не ехать. Я поехала. Но он оказался сволочью.

На оговоренном месте Аллу ждал совсем не Костя, а парни Колобова, которые ее скрутили, поднесли к носу тряпку, смоченную какой-то дрянью, а затем, бесчувственную, доставили к шесту.

Когда Алла очнулась, то первыми увидела две знакомые рожи, Кости и Степана, которые томились в том же сарае. Они, правда, брызгали ей в лицо холодной водичкой из банки, стараясь привести в чувство, и всячески проявляли заботу, но Алла была страшно зла на Костю. Он пытался объяснить, что звонил под дулом пистолета, направленного ему даже не в грудь, а в более важную для мужчины часть тела. Эта самая часть была Косте дороже хозяйской дочки, и он не мог позволить себе ее лишиться.

Но Алла объяснениями не удовлетворилась и вместо этого бросила на упомянутую часть тела трехлитровую банку с водой, но особого эффекта не достигла. Банка врезалась парню в бедро, вода пролилась на всех троих и на матрас, любезно предоставленный джентльменами Алле. Парни истошно завопили, Алла тоже.

На крик прибежали дедуля с бабулей и какой-то мощный тип. Алла потребовала убрать от нее насильников. Дедок предложил перевести мальчиков в менее комфортабельные условия. Мощный тип кивнул и по очереди вывел Степана и Костю. Куда их переселили, Креницкая не знала. Потом тип вернулся к Аллочке и спросил, всем ли она довольна. Аллочка была довольна далеко не всем, о чем и поспешила сообщить молодцу. Он ее внимательно выслушал, ничего не сказал и не предпринял, просто ушел. Аллочка осталась с пустой банкой и мокрым матрасом.

Так и жила она в этом сарае. Кормили хорошо, регулярно, бабка даже голову помогала мыть в тазу и окатывала Аллочку водой из ведра, когда Аллочка в таз становилась. Правда, от шеста не отцепляли ни разу.

А сегодня ночью в окрестностях стали происходить странные вещи… Аллочка начала что-то понимать только после того, как к ней снова привели прибалдевшего Костю. Пару минут послушав его несвязные объяснения (он непрерывно болтал, словно слегка спятил), Креницкая схватила его голову обеими руками и шмякнула ею об пол. Витька и второй мощный тип, уводивший от нее Костю со Степаном, только хмыкнули, понаблюдав за процессом. Правда, попросили Костю не убивать. Аллочка предложила им забрать его с собой.

– Нет, пусть тут посидит, – ответили ей.

Единственное, чего Аллочка боялась – это заснуть. Ведь, не дай бог, очухается Костя, найдет ее спящей – и совершит насилие, если вообще не смертоубийство. Но тут на помощь пришли мы.

– Юля, а можно мне у тебя немного пожить? – спросила Аллочка в завершение. – Я буду тише воды ниже травы. Честно. Боюсь я домой идти. Вдруг кто вломится…

Я не возражала, тем более у меня к Аллочке накопилась масса вопросов. Часть из них я решила задать по пути в Питер – у нас ведь дальняя дорога впереди.

– Кто все-таки шарахнул твоего отца по голове ангелом?

Алла молчала какое-то время, потом посмотрела на меня.

– Дай слово, что не скажешь ментам.

Я дала. Татьяна тоже.

– Я шарахнула. Но он уже мертвый был. Холодный. – Аллу передернуло. – Не думала, что в милиции определят, когда наносился удар. Ну в смысле, что после смерти. Я мать хотела подставить. И подставила! Пусть посидит в тюряге, ей полезно. Он из-за нее, из-за суки, умер. Довела она его… Гадина!