Власть пса - Уинслоу Дон. Страница 123

Это позор нации, в Бахе так много полицейских превратились из врагов картеля Баррера в его прислужников.

Я не собираюсь отступать, продолжает он. Я намерен и дальше бороться против Баррера. Кто поддержит меня? Кто со мной?

Н-да, сторонников что-то не слишком много.

Один молодой прокурор, следователь штата и люди самого Рамоса — вот, пожалуй, и все.

Арт понимает, почему жители Тихуаны не сбегаются под знамена Рамоса.

Они боятся.

И разве у них нет на то причин?

Два месяца назад коп из Бахи, тот, который назвал имена подкупленных в полиции штата, был найден у обочины дороги в парусиновом мешке. Кости были переломаны все до единой — фирменная казнь Рауля Барреры. А всего три недели назад прокурора, который расследовал дело братьев Баррера, застрелили во время утренней пробежки. Стрелков еще не арестовали. Охранника из тихуанской тюрьмы убили выстрелом из проезжавшей машины, когда тот вышел забрать утреннюю газету. Говорят, за то, что он дурно обошелся с каким-то сообщником Баррера, который сидел в его отделении.

Да, хотя братья сейчас и в бегах, но это не означает, что царство террора закончилось. Баррера пока что не в морге, и люди не желают совать голову в петлю.

Дело в том, думает Арт, что прошла уже целая неделя после начала операции, а мы не выдали результата. Жители Бахи знают, что мы замахнулись на головы братьев Баррера, но удар пришелся мимо цели.

Рауль по-прежнему на свободе.

Адан тоже все еще на воле.

А Нора?

То, что Адан не попался в ловушку в Колонна Иподромо, возможно, означает, что ее разоблачили. Арт еще цепляется за соломинку надежды, но дни бегут, по-прежнему тишина, и ему приходится признать, что вероятнее всего искать придется изуродованный труп.

И оттого Арт в настроении совсем неприподнятом заходит в комнату для допросов в федеральной тюрьме в центре Сан-Диего для разговора с Фабианом Мартинесом по кличке Эль Тибурон, Акула.

Этот подонок выглядит сейчас не таким уж модником в тюремном комбинезоне, наручниках и «браслетах» на щиколотках. Но все так же иронически усмехается, когда его вводят и толкают на складной стул за металлический стол напротив Арта.

— Ты учился в католической школе, верно? — начинает Арт.

— Да, Святого Августина, — отвечает Фабиан. — Тут, в Сан-Диего.

— А значит, тебе известна разница между чистилищем и адом.

— Освежите мою память.

— Пожалуйста. В обоих ты будешь невыносимо страдать. Но время мук в чистилище когда-нибудь да заканчивается, а в аду — длится вечно. Я пришел, чтоб предложить тебе выбор между чистилищем и адом.

— Слушаю.

Арт объясняет ему расклад. Что одно только обвинение в торговле оружием тянет на срок от тридцати лет до пожизненного в федеральной тюрьме, а плюс еще обвинения в торговле наркотиками — от пятнадцати до пожизненного. Вот это — ад. Однако если Фабиан выступит свидетелем со стороны правительства, то проведет несколько мучительных лет, давая показания против старых друзей, за этим последует короткая отсидка в тюрьме, а потом — новое имя и новая жизнь. И это — чистилище.

— Во-первых, — возражает Фабиан, — я знать ничего не знаю ни про какое оружие, приехал туда, чтобы забрать овощи и фрукты. Во-вторых, что еще за обвинения в наркоторговле? Каким тут еще боком наркотики приплели?

— У меня есть свидетель, который поставит тебя, Фабиан, в центр крупной наркосети. Вообще-то ты мне очень подходишь как ключевая фигура в уголовном деле, разве что у тебя есть кто другой на примете.

— Вы блефуете.

— Если желаешь заплатить от тридцати лет до пожизненного ради того, чтобы увидеть мою карту, звони мне. Но ты играешь не со мной, фактически ты сражаешься против другого моего свидетеля, тебе еще нужно перехватить у него лот на аукционе. Тот, кто даст мне шанс сделать наиболее удачный выстрел по Баррера, тот и выиграет.

— Я хочу адвоката.

Ладно, думает Арт. И я очень даже хочу, чтоб у тебя был адвокат. Но вслух проговорил:

— Нет, Фабиан, ты не хочешь адвоката. Адвокат велит тебе заткнуться и упечет тебя в тюрьму на всю оставшуюся жизнь.

— Я хочу адвоката.

— Значит, сделки не будет?

— Сделки не будет.

— Мне положено зачитать твои права.

— Вы мне их уже читали. — Фабиан развалился на стуле. Он утомлен, ему охота вернуться в камеру и почитать журналы.

— Ну, это были права по обвинению в торговле оружием. А теперь мне нужно зачитать их тебе снова в связи с делом об убийстве.

— Какое еще убийство? — резко выпрямляется Фабиан.

— Я арестовываю тебя за убийство Хуана Парады, — заявляет Арт. — У нас лежит заверенное обвинение еще с 1994 года. Ты имеешь право молчать. Все, что ты скажешь...

— Но ваша юрисдикция не распространяется на убийство, — перебивает Фабиан, — которое произошло в Мексике.

— Родители Парады, — наклоняется через стол Арт, — были «мокрыми спинами» [148]. А Парада родился неподалеку от Ларедо в штате Техас, он американский гражданин, как и ты. Так что у меня все в порядке с юрисдикцией. Слушай, а может, нам отдать тебя под суд в Техасе? Тамошний губернатор просто обожает выносить приговоры о смертельных инъекциях. До встречи в суде, урод!

А вот теперь беги, разговаривай со своим адвокатом.

Нахлебайся дерьма.

Если бы Адан поехал на свидание с Норой в Колонна Иподромо на машине, то полиция, скорее всего, схватила бы его.

Но он отправился пешком.

Копы этого никак не ожидали. Поэтому Адан, увидев, что в квартал подтягиваются полицейские машины, просто повернулся и пошел по тротуару, минуя заграждения, расставленные на дорогах.

С тех пор везти ему перестало.

Его выкурили из двух тайных квартир — он вовремя получил предупреждения от Рауля. И теперь он затаился в районе Рио, гадая, когда сюда доберутся спецназовцы. А самое плохое — связь, вернее, отсутствие ее. Большинство его мобильников не защищены, и он боится пользоваться ими. А те, что закодированы, скорее всего, уже засвечены, так что даже если полиция не сумеет расшифровать сообщение, то сможет определить его местонахождение по сигналу. И потому он в полном неведении, кто арестован, в каких домах произошли облавы, что в этих домах нашли. Не знает, кто проводит облавы, сколько они еще продлятся, куда ударят в следующий раз, известно ли полиции, где он.

И что по-настоящему тревожит Адана, так это неожиданность, с которой происходят аресты и проверки.

Ни словечка, ни шепотка от его друзей в Мехико, которым он так щедро платит.

И это пугает. Раз политики из ИРП, правящей партии, предали его, значит, их сильно припекло. И они, конечно, знают, что если бить по Баррера, то промахиваться никак нельзя. А значит, они стали очень опасны.

Им обязательно надо свалить меня, думает он.

Обязательно убить.

И Адан принимает меры предосторожности. Раздает свои мобильники людям и рассылает их по всему городу и штату с приказом позвонить куда угодно, а потом выбросить. Рамос, разумеется, начинает получать сообщения: Адан Баррера в Иподромо, Чапултепеке, Росарито, Энсенаде, Текате и даже за границей: в Сан-Диего, Чула-Виста, Отей-Месе.

Рауль отправляется в «Радиорубку», покупает новые телефоны и звонит копам на оплате: federales в Бахе, в полицию штата Баха, тихуанским муниципальным копам.

Известия не очень приятные. Копы штата и местные — те, кто ответили на его звонки, — ни фига не знают, им ничего не говорили, — но одно могут сказать точно — операция федеральная, они тут ни при чем. А местные federales!

— Сорвались с крючка, — сообщает Адану Рауль.

Они опять переехали — убрались из квартиры в Рио за десять минут до того, как в дом ворвалась полиция. Сейчас они в кондо в Колониа Качо и надеются, что сумеют отсидеться тут хотя бы несколько часов, пока не разузнают, какого все-таки хрена творится. Но местная полиция помогать им не намерена.