Власть пса - Уинслоу Дон. Страница 144

Стащили церковные колокола? — спрашивает себя Кэллан. Очень даже типично. Люди крадут все, что под руку попадет.

Они заходят в церковь. Беленые стены из саманного кирпича резко контрастируют с темными деревянными, вручную сработанными балками, поддерживающими сводчатый потолок. Нижняя часть стен обшита недорогими сосновыми панелями, совсем тут неуместными, над ними витражи с изображениями святых и остановок Христа на Крестном пути. Дубовые скамьи кажутся новыми. Цветисто, в мексиканском стиле разукрашен алтарь с яркими статуями Девы Марии и святых.

Нору охватывает сладко-горькое чувство: в церковь она не заходила со дня похорон Хуана, и церковь напоминает ей о нем.

Они стоят перед алтарем вместе. Нора говорит:

— Я хочу поставить свечу.

Кэллан идет с ней, и они вместе преклоняют колени. За свечой стоит статуя Младенца Иисуса, а позади нее — картина, изображающая красивую молодую кьюмиэйскую женщину, благоговейно поднявшую глаза к небесам.

Нора зажигает свечу, и, склонив голову, молча молится.

Шон стоит на коленях в ожидании, пока она закончит, и разглядывает фреску во всю стену справа, позади алтаря. Это очень реалистичное изображение Христа на кресте и двух распятых вместе с ним преступников.

Молится Нора долго.

Когда наконец они вышли на улицу, она говорит:

— Теперь мне лучше.

Нора рассказывает ему про Хуана Параду. О своей дружбе с ним, про то, что она любила его. И как убийство Парады привело ее к предательству Адана.

— Я ненавижу Адана, — заключает она. — И хочу видеть, как он горит в аду.

Кэллан молчит.

Когда они сидят в машине, минут, может, уже десять, Нора говорит:

— Шон, я должна вернуться.

— Почему?

— Дать показания против Адана. Он убил Хуана.

Кэллан понимает. Ему это совсем не нравится, но он понимает.

Однако он пытается отговорить ее:

— Скэки и другие... Не думаю, что им нужны твои показания. Думаю, они хотят убить тебя.

— Шон, я должна вернуться.

Он кивает:

— Я отвезу тебя к Келлеру.

— Завтра?

— Да, завтра.

В ту ночь они лежат в постели в темноте, слушая цвирканье цикад на улице и дыхание друг друга. Вдалеке стая койотов заводит какофонию воя и скулежа. Потом снова наступает тишина.

— Я был там, — произносит вдруг Кэллан.

— Где?

— Когда они убивали Параду. Участвовал в перестрелке.

Кэллан чувствует, как напряглось ее тело. У Норы перехватило дыхание. Потом она спрашивает:

— Во имя Бога, почему?

Проходит не меньше десяти минут, пока он не нарушает тишину.

Кэллан начинает издалека: с того, как в семнадцать лет застрелил в пабе Лиффи Эдди Фрила. Он говорит и говорит, тихонько бормоча в теплоту ее шеи, рассказывает ей про людей, которых он убил. Про убийства в Нью-Йорке, Колумбии, Перу, Гондурасе, Сальвадоре, Мексике. Дойдя до того дня в аэропорту Гвадалахары, Кэллан говорит:

— Я не знал, что убить задумали его. Я пытался не допустить убийства Парады, но опоздал. Нора, он умер на моих руках. Сказал, что прощает меня.

— Но сам ты — не прощаешь?

Он отрицательно качает головой:

— Мне нет прощения, я виноват. И в его смерти, и во всех остальных.

Кэллан удивляется, когда Нора обнимает его и притягивает к себе. Его слезы катятся по ее шее.

Когда слезы у него иссякают, Нора начинает:

— Когда мне было четырнадцать...

И она рассказывает ему про всех своих мужчин. Про клиентов, работу, вечеринки. Про секс: анальный, оральный, обычный. Заглядывает ему в глаза, думая увидеть отвращение, со страхом ждет, что заметит его, но — нет. Тогда она говорит Кэллану, что она любила Параду, и как истово желает отомстить за него, и как стала жить с Аданом, и сколько людей из-за нее погибло. И как ей больно.

Лица их совсем близко друг к другу. Губы почти соприкасаются.

Нора берет руку Шона и кладет под рубашку себе на грудь. Глаза у него открыты, вид удивленный, но она кивает, и он гладит ей сосок ладонью, и она чувствует, как он твердеет, и ей это очень приятно, а когда он целует ей грудь, ласкает ее, то во рту у него будто цветы, и Нора чувствует, что она тает.

Кэллан готов. Нора, опустив руку, расстегивает ему джинсы, и он стонет у нее на груди. Она высвобождает его плоть и гладит, Кэллан осторожно распускает молнию на ее джинсах и трогает ее лоно одним пальцем — она говорит: «Мне хорошо» — и проникает пальцем внутрь и ласкает ее бутон, через минуту тело ее выгибается, она стонет, вскрикивает. А он опускается вниз и ласкает ее, точно залечивая рану. Она хватает его за руку, дойдя до высшего наслаждения. Он гладит ей шею, волосы, приговаривая: «Все хорошо, все хорошо». И когда Нора перестает плакать, то наклоняется к нему, но он говорит: «Я хочу быть внутри тебя, ладно?» И она отвечает: «Да, да».

Откинувшись на спину, она помогает ему, показывает дорогу, и он мягко входит в нее. Она обхватывает его ногами, помогая, и он уже прошел весь путь. Он смотрит на ее прекрасное лицо, в ее прекрасные глаза, и она улыбается, а он говорит: «Господи, это так красиво», — и она кивает. Приподнимает бедра, чтобы вобрать его всего, и он чувствует сладкое местечко внутри нее. Он выскальзывает, потом входит снова, она вся — сладкий жар для него, мерцающая серебристая влажность. Она ласкает его спину, ноги и стонет: «Мне так хорошо, так хорошо!» Он проникает в самую сокровенную ее глубину, на верхней губе у Норы проступают капельки пота, он слизывает его, пот у нее на шее, он слизывает и его тоже. Он чувствует, как пот с ее груди смешивается с его, чувствует сладкую влагу между ее бедер, которые она так крепко сжимает вокруг него. Он говорит:

— Я сейчас взорвусь.

И она шепчет в ответ:

— Да, малыш. Да!

Последний удар, она крепко удерживает его, отвечает ему, он кричит от наслаждения и, наконец, без сил падает на нее.

— Мне было очень хорошо, — шепчет Нора.

Они так и засыпают: Кэллан лежит на ней.

Встает Кэллан рано, Нора еще спит. Он едет в город купить продуктов, чтобы она проснулась от запаха кофе, блинчиков с черной смородиной и ветчины.

Когда Кэллан возвращается, Норы уже нет.

15

Пересечь черту

Арт встречается с Хоббсом в Органном павильоне Бальбоа-парка. Широким полукругом спускаются к сцене ряд за рядом белые металлические стулья. Хоббс сидит, читая книжку, в предпоследнем ряду. Над ним на два стула левее устроился Сол Скэки.

На улице тепло. Первые весенние денечки.

Арт садится рядом с Хоббсом.

— Есть новости про Нору Хейден? — интересуется Арт.

— Артур, — говорит Хоббс, — мы знаем друг друга очень давно. Со времени нашего знакомства много воды утекло.

— Что ты хочешь сказать, Джон?

О господи, неужели она мертва?

— Прости, Артур, я не могу допустить, чтоб Адан Баррера предстал перед судом. Ты должен передать его нам.

Он все тот же, думает Арт. Сначала фокус с Тио, теперь Адан.

— Джон, он — террорист! Ты сам это говорил! Он в одной лодке с ФАРК и...

— Меня заверили, — перебивает Хоббс, — что pasador Баррера больше не будет сотрудничать с ФАРК.

— Кто заверил? — переспрашивает Адан. — Адан Баррера?

— Нет, — спокойно парирует Хоббс. — Мигель Анхель Баррера.

У Арта просто нет слов.

Но у Хоббса слова находятся легко.

— Артур, ситуация выходит из-под контроля. Пришлось вмешаться серьезным людям, чтобы не допустить катастрофы.

— Серьезные люди. Ты и Тио.

— Тио пришел в ужас от заигрываний племянника с террористами, — продолжает Хоббс. — Он давно положил бы этому конец, узнай он раньше. Теперь он в курсе. Это, Артур, удачное завершение дела. Адан Баррера может стать неоценимым источником информации, если у него будет мотив для сотрудничества.