Власть пса - Уинслоу Дон. Страница 18

К таким нахальным возражениям Большой Мэтт не привык, и ему это совсем не нравится. А еще не нравится, что дело стоит. Уже через несколько часов эти звереныши должны были оказаться в его руках, но вот уже несколько дней, как их не могут найти. Хотя разнесся слух, что они еще в квартале — а это уже открытый вызов ему, — но где именно, никому не известно.

Даже люди, которым положено бы знать, понятия не имеют.

Большой Мэтт даже призадумался, не изменить ли и вправду наказание. И решает, что, может, справедливее будет отрубить им пальцы, которые нажимали на курок. Чем больше он это обмозговывает, тем больше его привлекает эта идея. Пусть эта парочка мыкается по Адской Кухне с культяшками вместо пальцев как напоминание о справедливом возмездии тем, кто не выказывает должного уважения авторитетам.

Значит, отрубить им пальцы — на том и остановимся.

Большой Мэтт Шихэн может быть великодушным.

Но тут он вспоминает, что у него больше нет Эдди Мясника и выполнить эту работу некому.

А еще через день у него не остается ни Джимми Бойлана, ни Толстяка Тима Хили: Бойлан мертв, а Хили запропастился невесть куда. Кэвину Келли приспичило заняться каким-то бизнесом в Олбани. У Марти Стоуна заболела тетка в Дальнем Рокавее. А Томми Дуган в запое.

И все это заставляет Большого Мэтта заподозрить, что, может быть, тут зреет заговор, бунт.

И он заказывает билет, чтобы лететь в другой свой дом, во Флориде.

Что могло бы стать радостной новостью для Кэллана и О'Бопа, да только перед тем, как сесть в самолет, Мэтт связывается с Большим Поли Калабрезе, новым representante — боссом Семьи Чимино и просит прислать киллера.

— Как думаешь, что он ему пообещал? — спрашивает Кэллан у О'Бопа.

— Долю в Джевитс-центре?

Большой Мэтт контролирует строительные профсоюзы и профсоюзы водителей, работающие в этом центре, расположенном в Вестсайде. Итальянцы облизывались на долю в этом бизнесе уже где-то с год, а то и больше. Навар только с контрактов на цемент приносит миллионы. Сейчас Мэтт не в том положении, чтобы в очередной раз отказать им, но он вполне справедливо может рассчитывать на маленькую услугу в обмен на свое согласие.

Профессиональную услугу.

Кэллан с О'Бопом сидят взаперти в квартире на Сорок девятой улице. Они устали и плохо выспались. Лежат впотьмах и смотрят на небо. Или что там заменяет небо в Нью-Йорке?

— Мы убили двоих, — говорит О'Боп.

— Ну.

— Хотя по правде это была самозащита, — продолжает О'Боп. — Я про то, что типа пришлось, ведь так?

— А то.

Через некоторое время О'Боп замечает:

— А вот интересно, может Микки Хэггерти нас продать?

— Думаешь?..

— Ему за ограбление светит от восьми до двенадцати. Может, предложит нас в обмен: мы в тюряге, он на свободе.

— Да ну, — сомневается Кэллан. — Микки — парень старой закалки.

— Может, конечно, и старой, но все равно, отсидел, поди, уж задницу. Это у него вторая ходка.

Но Кэллан уверен: когда Микки отсидит срок и вернется в квартал, то вряд ли захочет всю оставшуюся жизнь прятать от людей глаза. А уж кому, как не Микки, знать: ему ни в одном баре в Кухне не подадут и блюдца арахиса, если он переметнется к копам.

Нет, Микки Хэггерти беспокоил его меньше всего.

Об этом думает Кэллан, глядя из окна на «Линкольн-континенталь», припаркованный на другой стороне улицы.

— Так что, пожалуй, нам пора рвать когти отсюда, — говорит он О'Бопу.

О'Боп сует рыжие вихры под кран, пытаясь охладиться. На улице сто четыре градуса [40] жары, а они парятся в двухкомнатной квартирке на пятом этаже, где вентилятор размером с пропеллер на игрушечном самолетике и напор воды — ноль, потому что соседские гаденыши пооткрывали на улице все пожарные гидранты. В довершение ко всем несчастьям еще прикатила шайка от Семьи Чимино и теперь стережет внизу, чтоб пришить их с Кэлланом.

И обязательно это сделают, выждав для приличия до темноты.

— Что ты предлагаешь? — спрашивает О'Боп. — Выскочить и устроить войну? Перестрелка в O.K. Коррале? [41]

— И то лучше, чем тут до смерти изжариться.

— Ничего себе лучше! — возражает О'Боп. — Здесь духотища, конечно, но там нас пристрелят, КЭ.К бродячих псов.

— Когда-никогда все равно придется спуститься, — говорит Кэллан.

— Ни хрена! — О'Боп вынимает голову из-под крана. — Пока нам таскают сюда пиццу, незачем и высовываться.

Он тоже подходит к окну и смотрит на длинный черный «Линкольн».

— Эти засранцы итальяшки не меняют своих привычек, — замечает он. — Могли б прикатить на «мерсе» или «БМВ», ну не знаю, на долбаном «вольво» или еще на чем. Нет, вечно хреновы «линкольны» и «кадиллаки». Точно тебе говорю, это у них, видно, правила такие в мафии, или чего там.

— А кто в машине-то, Стив?

В машине сидели четверо. Еще трое парней стояли у дверцы рядом. Покуривают беззаботно, пьют кофе, треплются. Точно объявление мафии кварталу: мы приехали пришить кое-кого, так что лучше вам держаться подальше.

О'Боп вгляделся, прищурив глаза.

— Шайка Пиккони, подчиняющаяся банде Джонни Боя Коццо, — говорит он. — Ветвь Демонти из Семьи Чимино.

— Откуда ты-то знаешь?

— Парень на пассажирском сиденье лопает персики из банки, — объясняет О'Боп. — А значит, это Джимми Пиккони, то есть Джимми Персик. Он помешан на консервированных персиках.

О'Боп — настоящая Книга пэров мафиозных семей. Он следит за их жизнью, изучает привычки, как фаны бейсбольных команд, которые знают назубок фамилии всех игроков и помнят счет любого матча. В голове у него хранится подробная схема организации Пяти Семей.

Так что О'Боп в курсе, что после смерти Карло Чимино в Семье происходят постоянные подвижки. Большинство крутых парней не сомневалось, что Чимино выберет себе в преемники Нила Демонти, но вместо этого он назначил своего зятя Поли Калабрезе.

Выбор не пришелся по вкусу старой гвардии: они считали, что Калабрезе чересчур мягок, чистоплюй, одним словом. Он упорно заколачивает деньги в легальном бизнесе. Крутым ребятишкам: акулам-ростовщикам, вымогателям и простым взломщикам квартир это совсем не нравилось.

Джимми Пиккони, Большой Персик, — один из недовольных. И сейчас в «Линкольне» он именно об этом и говорит.

— Мы — криминальная Семья Чимино, — доверительно делится он со своим братом, Персиком Маленьким. Джои Пиккони на самом деле выше старшего брата, Большого Персика, но никто не решился высказать это замечание вслух, и прозвища прилипли — с кожей не отдерешь. — Даже долбаная «Нью-Йорк таймс» называет нас криминальной Семьей Чимино. Мы должны совершать преступления. Захоти я быть бизнесменом, так поступил бы на работу в эту, как ее... корпорацию Ай-би-эм.

Персику не нравится и то, что Демонти обошли назначением.

— Он уже старик. Ну какой вред, если бы мистер Нийл погрелся последние годы на солнышке? Он заслужил это. Хозяину нужно было назначить его боссом, а Джонни Боя — заместителем. Тогда у нас сохранилось бы «наше дело», коза ностра.

Для молодого парня — Персику всего двадцать шесть — он настоящий консерватор, разве только без галстука. Ему по душе традиции, старые способы ведения дел.

— В прежние дни, — рассуждает Большой Персик, точно он тогда жил, — мы бы попросту оттяпали без всяких разговоров долю в Джевитс-центре. И не пришлось бы лизать задницу какому-то старому ирлашке вроде Мэтти Шихэна. Хотя Поли все одно и кусочка нам не даст. Ему плевать, пусть мы хоть с голоду передохнем.

— Но... — перебивает Персик Маленький.

— Что «но»?

— Но Поли дает работу мистеру Нийлу, мистер Нийл дает ее Джонни Бою, а Джонни Бой дает нам, — договаривает Персик Маленький. — Все, что мне нужно знать, — Джонни Бой дает нам работу, и мы ее делаем.

— Мы еще только сделаем эту хреновую работу, — поправляет Большой Персик. Он не нуждается в объяснениях. Еще Маленький будет рассказывать ему, как все крутится! Персик и сам знает, и ему нравится, как оно крутится в ветви Семьи Демонти, — на старый лад.