Квест. Tutorial - Акунин Борис. Страница 3

Тем, что вы родились 1 января 1901 года, одновременно с новым веком? Вряд ли. Джей-Пи – крупнейший в мире филантроп и, как утверждают некоторые, неисправимый идеалист, но в склонности к мистицизму не замечен.

Быть может, тем, что в семнадцать лет вы пошли добровольцем на войну? Эка невидаль! В Америке счет пылким юнцам, жаждавшим крови коварных тевтонов, шел на многие тысячи. А про основной урок, почерпнутый вами в результате этого мальчишеского приключения, из вездесущего досье Небожителю узнать не удастся. Вы отправились за море стрелять и убивать, а вместо этого поняли, что ваше призвание – спасать и врачевать.

В файле наверняка отмечено, что Гальтон Норд прошел шестилетний курс университета за три с половиной года, но опять-таки упущено главное: после фронтовой мясорубки обучение самой гуманной из профессий показалось вам милой и трогательной игрой.

Зато всё, что произошло после окончания медицинского факультета, в досье зарегистрировано в мельчайших подробностях, можно не сомневаться.

И то, как блестящему студенту предложили захватывающе интересную работу в Этнофармацевтическом Центре – в ботаническом отделе, который исследует экзотические практики знахарства, используемые колдунами диких племен Африки, Южной Америки и Океании.

И то, как вы проявили себя в многочисленных экспедициях.

Какие вы имеете публикации.

Сколько у вас на счету научных разработок.

Сколько заявленных патентов на новые лекарства.

Ну а еще в файле, конечно же, есть фотография, с которой на мистера Ротвеллера смотрит молодой мужчина исключительно позитивной наружности: с чистым лбом, чуть вздернутым носом, твердой линией рта и упрямым подбородком, увенчанным ямочкой.

Настоящий американец, хоть сейчас на рекламу «Кока-Колы». [5]

«За каким же хреном ты понадобился Небожителю?» – спросил Гальтон Норд, разглядывая в зеркале свое образцово-показательное отражение. Отражение ответило сосредоточенным, немного настороженным взглядом.

Лифт плавно, почти бесшумно возносился всё выше и выше. Шестьдесят четвертый этаж, где восседал великий и ужасный Ротвеллер, неотвратимо приближался, а загадка оставалась неразрешенной.

Обычно Гальтон не соблюдал формальностей в одежде, отвергая всё бессмысленное или неудобное: галстуки, крахмальные воротнички, узкие туфли. Но тут вдруг засомневался – удобно ли будет заявиться к такому человеку в льняной паре, рубашке с открытым воротом и парусиновых туфлях? Хорошо еще, не настал май, когда доктор Норд переходил на летний режим волосяного покрова: снимал со скальпа отросшие за зиму волосы, сбривал бороду и до октября дышал кожей, раз в неделю убирая растительность опасным лезвием.

До первого мая оставалось еще восемь дней. Лицо этноботаника, загорелое после недавней экспедиции во французскую Африку, заросло светлой бородкой, на лоб свисал золотистый чуб. Общее впечатление классической англосаксонскости нарушали лишь черные глаза – по преданию, доставшиеся Нордам от индейской принцессы. Правда, их обладатель, любивший точные формулировки, утверждал, что корректнее говорить о «сильно пигментированной радужной оболочке», поскольку черной радужной оболочки в природе не бывает. Некоторые коллеги нордовское пристрастие к точности называли занудством, а самого его считали скучным. Он действительно плохо понимал, зачем люди все время шутят, да и улыбался крайне редко. Зато если уж улыбался, к ямочке на подбородке прибавлялись еще две, на щеках, – очень симпатичные.

Что еще сказать о внешности доктора Норда? Высокий, широкоплечий, с эластичными, будто насилу сдерживаемыми движениями.

Ах да! Когда Гальтон о чем-нибудь всерьез задумывался (как, например, сейчас), на чистом лбу проступала резкая продольная морщина.

Пока лифт несся в поднебесье, Норд педантично перебирал варианты (см. адресованный зеркалу вопрос).

Волнения Гальтон не испытывал. Из-за вызова к высокому начальству волнуются лишь карьеристы или лузеры а ни к одной из этих категорий молодой ученый не принадлежал.

Любопытства тоже не было. Одно из жизненных правил, которыми он руководствовался, гласило, что любопытство несовместимо с любознательностью. Тот, кто ломает себе голову над необязательной ерундой, важных открытий не сделает и поставленных целей не достигнет. А в личных планах доктора Норда важным открытиям и достижению целей отводилось очень большое, можно сказать, ведущее место.

Пожалуй, о правилах Гальтона имеет смысл рассказать чуть подробнее.

За не столь долгую, но богатую событиями – а главное, наблюдениями и размышлениями, – жизнь Норд обзавелся некоторым количеством принципов, на которых держался столь же незыблемо, как во время oно Земля на трех китах.

Когда в семнадцать лет он сбежал из дому на войну, мироздание мнилось ему простым и ясным, ни по каким вопросам бытия сомнений не возникало. К тридцатому году ясности поубавилось; набор истин, представляющихся очевидными, оказался пугающе невелик. Зато за любую из них доктор ручался головой, потому что их правота была проверена на собственной шкуре – или, выражаясь научно, доказана экспериментально. Некоторые из принципов были сформулированы великими предшественниками, до остального Гальтон дошел сам.

Со временем правила составились в небольшой свод, который постепенно обрастал новыми пунктами, но медленно, очень медленно. Ведь основополагающих законов много не бывает.

Ключевая проблема бытия дефинирована Шекспиром – предельно кратко и корректно: «быть или не быть». ответ – положительный. и если уж «быть», то по-настоящему, на все сто процентов.

Опять Шекспир: «Есть многое на свете, что и не снилось нашим мудрецам», а значит, главный принцип ученого – держать глаза открытыми, не впадать в догматизм и критически относиться к мнению авторитетов.

Из Конфуция: «Хорош не тот, кто никогда не падает, а тот, кто всегда поднимается». Добавить тут нечего.

Главная из наук – химия, которая не только объясняет внутреннюю суть вещей, но и позволяет эту суть менять.

Самозабвенная любовь между мужчиной и женщиной – гипотеза непродуктивная. Экспериментально не подтверждается, л стало быть, внимания не заслуживает.

Другая недоказанная гипотеза – Бог. Для ученого практического интереса она не представляет, поскольку не может быть использована в работе.

Но Добро и Зло – не поповская выдумка, они действительно существуют, и долг всякого порядочного человека защищать первое от второго. Иногда с первого взгляда трудно разобраться, что является добром, а что злом. В подобных случаях допустимо отойти от логики и прислушаться к так называемому «голосу сердца». Этим условным, крайне некорректным, термином обозначают эмоционально-нравственный распознаватель, устройство которого науке пока неизвестно (см. Правило № 2)

Семь железных правил. Для двадцати девяти лет не так уж и мало. Тем более что на подходе было Правило № 8, находившееся в стадии финальной проверки: «Любая необъяснимая загадка представляется таковой лишь до тех пор, пока не разработан механизм ее исследования».

Отсюда вытекало, что загадка внезапного вызова Наверх может и должна быть разъяснена немедленно, потому что механизм исследования наличествовал – голова на плечах. Доктор интенсифицировал работу механизма и получил немедленный результат: три возможных варианта, из которых один был неприятный и два приятных.

Неприятный вариант (чрезмерно затянувшееся исследование секреций мадагаскарского таракана gromphadorhina portentosa [6]) представлялся все же маловероятным. Получить нагоняй за срыв сроков можно от заведующего Центром, максимум от директора Института, но не от самого же Небожителя?