История с собаками - Гуляшки Андрей. Страница 9

– А что, если это посещение отдела совпадает, например, с утечкой информации?

На сей раз молчание затянулось. На самоуверенного Прокопия будто вылили ушат холодной воды. Его лицо потеряло всю надменность, а глаза – серый блеск. Мефистофель увял, вспомнив, что он изгнан из рая и что последняя битва с богом закончилась не в его пользу.

– В отделе я не был и ни о каких справках не вспоминал! – сказал Сапарев. Он желчно улыбнулся и заговорил, но уже совсем не тем воинственным тоном, каким всего минуту назад спрашивал: «Неужели за это тянут на виселицу?» Прокопий промолвил: – Если бы вне стен этого учреждения вы даже просто намекнули мне, что я могу быть причастным к какой-то утечке информации, поверьте, клянусь памятью предков, я бы непременно трахнул вас по голове своим старым, но еще крепким зонтом!

– Не клянитесь, это совсем не поможет делу, а лучше подробно расскажите, куда вы ходили и что вы делали с шести двадцати восьми до трех минут восьмого. Я вас слушаю.

– Сел на автобус, сошел на первой остановке и там разговаривал с одним человеком около двадцати шести минут.

– Где разговаривали?

– Под моим зонтом. Это английский зонт, под ним могут укрыться от дождя даже трое.

– Но вы недавно говорили, что с тем человеком вы разговаривали не под дождем, а в подъезде.

– Я ошибся! Вы так прижали меня своими минутами! Мы разговаривали под моим английским зонтом!

Реплика зрителя:

– Его зонт был совершенно сухим! – шепнул на ухо Аввакуму капитан Петров. – Я специально проверил. Он лжет.

Аввакум поднял трубку телефона:

– Иванов, скажите ему, что он лжет! Зонт был абсолютно сух.

Продолжение допроса:

– Вы меня вводите в заблуждение, гражданин Сапарев, ваш зонт оставался абсолютно сухим. Вы его вообще не раскрывали сегодня вечером.

Пауза. Лицо Сапарева вытягивается на глазах. Задумчивое и печальное, оно стало напоминать маску трагического актера. Он заговорил еще тише, но не сдавался.

– Какое, черт возьми, имеет значение, где мы разговаривали? Под зонтом или в подъезде?

– Если вы не назовете имени того человека и места, где вы разговаривали, вы целиком ставите под сомнение свое утверждение о том, что, выйдя из ресторана и сев в автобус, сошли на первой остановке автобуса № 2. Можно предположить, например, что вы поехали дальше и на № 1 доехали до завода. Можно предположить еще много других вещей.

Майор Иванов нажал кнопку звонка и приказал привести обоих вахтеров. На экране появились фигуры двух мужчин в форме, напоминавшей железнодорожную. Майор Иванов вновь позвонил и распорядился принести плащ, шляпу и зонт инженера Прокопия Сапарева.

Когда инженер надел плащ и шляпу, майор Иванов спросил высокого худощавого мужчину, стоявшего ближе к двери:

– У какого подъезда вы дежурите?

– У центрального, товарищ майор.

– Вы видели этого человека между шестью тридцатью и семью часами?

– Так это ж инженер Прокопий Сапарев!

– Проходил мимо вас инженер Сапарев между шестью тридцатью и семью часами?

– Нет, товарищ следователь. В это время я его не видел. Он не проходил мимо меня.

Майор Иванов обратился к другому вахтеру:

– А вы у какого подъезда дежурите?

– У подъезда «Б», товарищ следователь. Он ведет к конструкторскому отделу и его цеху.

– Вы видели инженера Сапарева между шестью тридцатью и семью часами?

– Как же не видел! Он вновь вернулся в отдел в шесть сорок три. Дождь уже лил как из ведра. Он махнул мне рукой и даже улыбнулся. Мол, вот, нужно опять возвращаться, что поделаешь!

– Гм, – угрожающе покачал головой инженер Сапарев, резко стукнув зонтом о пол.

– Только он был без зонта! – пожал плечами вахтер.

– Вы уверены?

– А чего мне сомневаться? Он был без зонта.

– Вы заметили, откуда шел инженер? Со стороны центрального подъезда или черного хода?

– Я был внутри, в вестибюле, товарищ следователь. Спрятался от дождя. Поэтому и не заметил, с какой стороны показался товарищ инженер.

– А в котором часу инженер ушел?

– Без десяти семь, товарищ следователь. Он находился наверху минут пять или десять, не больше. А время я запомнил точно, потому что в холле висят электрические часы. Я часто на них посматривал, потому что в семь нужно было запирать черный ход.

– Погодите, – перебил его следователь. – А разве у черного хода нет своего вахтера?

– Есть, но уже второй день он болен и я его замещаю. Мой подъезд «Б» находится в пяти шагах от черного хода, которым пользуются, можно сказать, в основном шоферы.

Майор Иванов кивнул обоим вахтерам.

– Благодарю вас, товарищи. Теперь зайдите в канцелярию, напишите свои показания, подпишитесь и можете быть свободны. Вот вам пропуски.

Когда вахтеры вышли, он обратился к Сапареву:

– Выйдите в соседнюю комнату и подождите, пока я вас снова не вызову. Тем временем получите у дежурного бумагу, садитесь и точно опишите, как вы провели время с шести часов двадцати восьми минут до трех минут восьмого.

Он нажал кнопку звонка и приказал милиционеру:

– Инженера Спиридона Хафезова!

На экране появилась полноватая фигура инженера в костюме спортивного покроя в мелкую черно-белую клеточку, в ярко-красном галстуке и с красным же платочком, выглядывавшим из нагрудного кармашка пиджака. Его лицо потемнело от незаслуженной обиды, в зеленовато-карих глазах читалась тревога, они походили на перепуганные мышиные мордочки.

– Входите, товарищ Хафезов. Садитесь! – любезно пригласил его майор Иванов, но не вставая с места и не подавая руки. – Устали?

– Ох, – приложил к сердцу руку Хафезов. – С вами-то мы разберемся, но вот как мне быть с вашим коллегой – товарищем Хафезовой – просто ума не приложу!

– Моя супруга не следователь, она работает на почте, – улыбнулся майор Иванов, – но и мне порой приходится чувствовать себя не совсем уютно, когда вечером она начинает расспрашивать, где я задержался и почему. Потому я вам сочувствую, но ничего не поделаешь. Вы все вместе решили отправиться в ресторан, или кто-то один, как говорится, был заводилой?

– Как мне кажется, товарищ Сапарев был инициатором.

– Вы уверены?

– Почти.

– С какого времени вы стали посещать этот ресторан?

– По-моему, с недавнего.

– Кто первый покинул отдел сегодня вечером?

– Кажется, я.

– А кто ушел последним?

– Обычно последним уходит товарищ Сапарев.

– И он запирает сейф?

– Он.

– А сегодня что-нибудь особенное находилось в сейфе?

– Как вам сказать…

– Говорите.

– Один документ…

– Что за документ? Откуда?

– Из одной братской страны, с которой мы кооперируемся в совместном выпуске спецсталей. Документ содержит химический состав стали и объяснения, касающиеся технологии ее производства. Двадцать страниц чертежей и текст!

– Данный документ мог бы заинтересовать иностранную разведку?

– Наверняка!

Хафезов неожиданно горбится, всем своим видом демонстрируя, что он встревожен.

– Что вас смущает, товарищ Хафезов?

– Знаете ли, товарищ следователь, я подписал обязательство нигде не говорить на эту тему.

– Со мной, в этом кабинете, можно говорить обо всем. Когда вы получили этот документ?

– Этот документ в отдел принес лично генеральный директор. Мы все трое расписались в получении данного документа под таким-то кодовым названием. Кроме нас троих и генерального директора никто в Болгарии не знает о его существовании.

– Почему же вы держите такой ценный документ у себя в сейфе? Разве у генерального директора нет более надежного для подобных случаев?

– Разумеется, у генерального директора имеется спецсейф, товарищ следователь, и в нем хранятся самые важные документы. Когда даже кому-нибудь из нас необходимо просмотреть какой-то из них или что-то уточнить, генеральный директор сам открывает сейф и передает из рук в руки документ тому, кому он нужен. А если документ необходимо принести в отдел, то в дороге туда и обратно его сопровождают два милиционера. Так мы должны были поступить и сегодня, но генерального директора в это время куда-то вызвали по неотложному делу, вот и пришлось запереть документ в сейф нашего отдела.