Искры из глаз - Серова Марина Сергеевна. Страница 13

Кажется, я заснула, но была разбужена легким шорохом. Я тихонько поднялась с постели и, стараясь шагать бесшумно, приблизилась к входной двери.

Кто-то пытался ее открыть. Замки уже сдали свои позиции неприятелю, оставалась задвижка. С ней-то, вам, мерзавцы, не справиться, уж поверьте мне! Хотя если долбануть по двери кувалдой, то и задвижка не спасет.

Сыграть шутку над моими ночными посетителями?

Я прокралась в спальню и взяла с подоконника утюг с переноской. Теперь вилку в розетку, утюг кладем набок прямо на пол, предварительно подложив свернутое в два раза полотенце, чтобы не прожечь дыру в линолеуме. Я поставила утюг на третью степень, самую сильную. Вскоре он накалится как следует, и станет тепло, не хуже, чем в тропиках. Я расположила утюг в двух метрах от входной двери. Допустим, что средний рост мужчины примерно один метр восемьдесят сантиметров. Прибавим для верности еще двести миллиметров. Если паренек звезданется сверху вниз, то каким-нибудь органом своего тела он обязательно приложится к горячей поверхности. Лбом или подбородком. Плечом, в конце концов. Мне все равно, главное — паника в рядах противника.

Теперь осторожно, едва слышно отодвигаем задвижку. Черт, она еще умудряется звякать! Выдаст меня с потрохами, железяка этакая. Теперь дверь может спокойно открыться. Что она и сделала. А я в это время уже затаилась справа от входа, если смотреть из общего коридора в квартиру.

Дверь открылась пошире, я почувствовала дыхание человека. Пока что одного.

Человек шагнул внутрь и споткнулся о мою вытянутую ногу.

И конечно же, упав, приложился к утюгу. Вот и славненько!

В темноте я не заметила, какое именно место на теле непрошеный визитер погрел раскаленной подошвой гладильного прибора. Может быть, нос, а может быть, губы. Или еще что-нибудь.

Его вопль, мне кажется, был слышен даже на улице. Человек вскочил на ноги и бросился назад. При этом налетел на шедшего за ним, сшиб его с ног и сам распластался на бетоне лестничной площадки, разрывая ночь криками.

Я захлопнула дверь и снова как следует заперла ее. Отключила утюг и поставила его на металлическую подставочку в виде сердечка — остывать. Теперь можно досмотреть прерванные сны, вряд ли кто-нибудь отважится снова нанести визит в квартиру пятьдесят шесть.

Кстати, о цифрах. Я попыталась сосчитать, сколько человек работают на Панина. Шестеро пытались захватить нас с Галиной у клиники. Трое находились в квартире во время разговора старика со мной. Всего девять человек плюс босс. Это все его силы или так, ближний круг?

Одного я вывела из игры, вряд ли он с обожженной мордой появится здесь снова. Завтра мои враги предпримут другие попытки взять меня в оборот. Звонить в милицию? Однако совсем недавно я уже испытала на себе, как моя милиция меня бережет. Так что пусть телефон отдыхает.

Остаток ночи я провела беспокойно, постоянно прислушиваясь к тишине в квартире, открывая глаза и напрягаясь, чтобы при малейшем шорохе вскочить на ноги как можно быстрее.

Под утро мне приснился человек, который протягивал мне открытый чемодан, набитый тугриками. Миллион или два миллиона тугриков, плотно уложенные пачки. На купюрах был изображен монгольский скотовод, сидевший верхом на корове, с головы до хвоста обклеенной долларами.

Утром я вскочила в половине седьмого и первым делом выглянула в окно. Внизу стоял сиреневый «Ауди». Пасут, сволочи.

Не торопясь я сделала хорошую разминку, приняла душ, оставив дверь в ванную открытой, чтобы слышать, что происходит у входной двери. Слава богу, враги дали помыться, не нарушали мой любимый утренний ритуал.

Теперь что бы мне перекусить? Аппетита не было, но покушать надо. Не то свалюсь еще от приступа острой сердечной недостаточности, которой виной будет недосыпание и недоедание.

Я достала из холодильника баночку консервированной фасоли в собственном соку, вскрыла ее, вывалила содержимое на сковородку и подогрела.

Белый хлеб в хлебнице начал уже приближаться по твердости к куску гранитной глыбы. Кое-как я порезала его на тонкие кусочки и засунула их в тостер «Филипс». Хлеб сухой, будет еще суше, но горячим. Сухарики полезны для здоровья.

Ну что, пора на службу? Наша служба и опасна, и трудна…

Прежде чем выйти из квартиры, я долго прислушивалась, стоя перед дверью. Затем осторожно приоткрыла ее, но выходить из квартиры не торопилась.

Вроде бы чисто.

Покидая квартиру, я на всякий случай устроила еще один сюрприз для дураков, разобрав переноску для утюга и подсоединив два провода к замку, пропустив один конец через настольную лампу. Пришлось повозиться, но ловушка получилась знатная. А нечего соваться в дом к одинокой девушке без приглашения!

У своего ключа то самое место, за которое мы беремся пальцами, когда открываем или закрываем дверь квартиры, я тщательно обмотала изоляционной лентой. Да еще надела перчатки из кожи, найденные в шифоньере. Одним словом, себя я предохранила. Но если кто-то чужой начнет открывать дверь и засунет в скважину ключ, не приняв мер безопасности, то его шибанет током. Ну и поделом!

На повестке дня стоял вопрос: двести двадцать вольт — достаточное напряжение, чтобы вывести из строя еще одного из окружения старикашки Панина врага? Думаю, да. Одна женщина, помнится, лишилась коленной чашечки, случайно замкнув проводку и при этом коснувшись ногой отопительного стояка. Конечно же, я не хотела наносить серьезные увечья никому, даже бандитам. В мою задачу входило только припугнуть их. К тому же труб диаметром в три четверти дюйма у входной двери не было. Не предусмотрено проектом. Так что, надеюсь, тот, кто сюда сунется, жив останется.

Выходим. Я еще раз осмотрелась, закрыла за собой дверь и стала запирать ее на ключ.

Если бы не мое натренированное боковое зрение, я бы пропустила удар по голове, который мне собирался нанести Аполлон, он же Сиротин Олег Валерьевич, семьдесят девятого года рождения, вооружившись толстенным прутом. Подкрался он незаметно, видно, всю жизнь пытался подражать индейцам сиу, для которых главным в жизни было неслышно приблизиться и украсть лошадь.

Но я вовремя отпрянула от двери, и мой противник по инерции пролетел мимо меня и приложился головой о дверную ручку. Металлический прут отлетел в сторону и покатился по ступенькам с громким звенящим звуком.

Аполлон сполз на бетон лестничной площадки и принялся ругать меня последними словами, зажимая рассеченный лоб. Меж его пальцев текла алая струйка крови, капая на серую футболку с надписью «LOVE ME».

— Извини, парень, сам виноват, — произнесла я, нагнувшись к нему. — Никто тебя и пальцем не тронул, зануда ты эдакий. Вставай и уходи от моей двери. Пошел вон, не пачкай мне тут своей вонючей кровью!

Олег Валерьевич продолжал ныть. Он уже не мог драться. И все потому, что нанес себе глубокую рану. Не смертельную, но неприятную.

Наконец он поднялся на ноги и, шатаясь из стороны в сторону, заковылял вниз по лестнице, наталкиваясь на углы. Уже второй из девяти бандитов выведен из строя. Причем сделано это было по его личной инициативе. Сейчас предупредит своих дружков, что я вышла из дома, и на улице организуется целая засада. Не на ту напали, господа хорошие! Женя Охотникова знает, что делать в подобных ситуациях.

Вниз я не пошла, а, наоборот, поднялась на девятый этаж, приблизившись к решетчатой двери, прикрывавшей вход на технический этаж. Замок я открыла, отмычки есть не только у крутых. Потом, оказавшись внутри, заперла дверку снова и поднялась на крышу.

Вниз я спустилась в последнем подъезде, проделав ту же операцию, только в обратной последовательности. Одежда на мне была другой, не та, что вчера. На глазах — темные очки. Попробуйте узнать меня, господа бандиты, с первой попытки.

Из подъезда я также не торопилась выходить, а сначала тщательно осмотрелась. Вроде бы все в порядке… Панинские ребята внимательно наблюдали за вторым подъездом, а я вышла из шестого. Очень удобно.