Искры из глаз - Серова Марина Сергеевна. Страница 32

— Пошли, я приглашаю, — сказала Ольга.

— Минутку, только запру дверцы машины.

Скворцова подождала, пока я превращу автомобиль в крепость на колесах, и мы стали подниматься.

Возле двери шестьдесят первой квартиры Ольга полезла в сумочку за ключами, но я ее остановила.

— Погоди-ка…

— Что случилось?

— Дверь приоткрыта, видишь?

Зазор между коробкой и дверным полотном составлял буквально один сантиметр. Не слишком много, но я его заметила.

— Что это значит? — перепугалась Ольга.

— Это значит, что плохой день не кончился. Но все меняется к лучшему, потому что с тобой Евгения Охотникова. Не ходи за мной, останься за пределами квартиры.

— Где? — спросила белая от ужаса Скворцова.

— Да здесь же! Больше негде. Хочешь, зайди к соседям, если с ними хорошие отношения.

— Нет. Лучше я подожду здесь.

— Как скажешь. Твоя дверь не скрипит?

— Не замечала.

— Быстро. Расположение комнат. Квартира двухкомнатная?

— Да. Коридор, прямо кухня, налево жилая комната, справа спальня и санузлы. Вернее, санузлы, а потом спальня.

— Достаточно. Где хранятся ценные вещи? В жилой комнате?

— Нет, в спальне. В ящике двустворчатого шифоньера на ножках.

— Будь готова, я могу позвать тебя.

— Но…

— Бояться не надо, драться с ворюгами тебе не придется. Это я возьму на себя.

— Слава богу.

Я осторожно приоткрыла дверь — она, к счастью, не скрипнула — и проскользнула в темный коридор, стараясь ступать неслышно. Я встала в дверном проеме, где было нечто вроде ниши согласно задумке проектировщика. Два шага вперед, и я окажусь в самом коридоре, из которого сразу три пути — в жилую комнату, в кухню и в спальню.

Выглянув из-за угла, я осмотрелась и увидела справа слабый свет. Кто-то орудовал в спальне с фонариком.

Тут, главное, сработать так, чтобы наказание для подонка было полностью доказанным, то есть неотвратимым. Милиция ловит гадов, а суды отпускают. Я же этого не позволю. Сегодня в тарасовской тюрьме появится еще один квартирант.

Я переметнулась на противоположную сторону, туда, где чернел проход на кухню. Там же был вмонтирован шкаф-купе, я затаилась как раз рядом с ним.

Глаза постепенно стали привыкать к темноте. С улицы в квартиру проникал слабый свет. Об этом позаботились луна, звезды и уличные фонари.

Шуршание стихло. Я услышала шаги: кто-то направлялся к выходу. То есть сейчас должен пройти мимо меня. Ладно, сейчас мы с ним познакомимся.

Темная фигура — лица не видно — вырулила из спальни и направилась к дверям. Даже в темноте я заметила в его руках белый бумажный пакет. Человек остановился у выхода и стал прислушиваться, нет ли движения за пределами квартиры.

И тут я набросилась на него сзади, обхватив его как следует и стиснув руки, чтобы тот не бросил пакет на пол.

Человек начал сопротивляться, пытаясь вырваться, а я крикнула:

— Оля! Входи!

Распахнулась дверь. В дверном проеме показалась фигура хозяйки квартиры.

— Я здесь.

— Включай свет!

Человек все еще пытался вырваться.

Зажегся свет в коридоре.

— О, господи! — вскрикнула Скворцова.

Человек был в маске. Он вертел своей головой, обтянутой шерстяным чулком, и по-прежнему изо всех сил старался высвободиться.

— Быстро доставай свой фотоаппарат! Но сначала сними с него маску.

— Как снять?!

— Подойди и сдерни!

— Я не могу…

— Делай что тебе говорят! Быстро!

Ольга сделала неуверенный шаг в сторону вора, но тот зарычал на нее, и девушка тут же отпрыгнула назад.

— Я не могу… — повторила она растерянно и жалобно.

— Ладно, доставай свой фотоаппарат.

Человек в моих руках стал выкручиваться еще сильнее. Он был далеко не здоровяк, даже, наоборот, тщедушненький, но слишком явно хотел вырваться на свободу. Не позволю.

Ольга слишком долго, на мой взгляд, копалась в своей сумочке. Наконец достала фотоаппарат, сняла с него черный болоньевый мешочек, открыла объектив и поднесла мыльницу к глазам, чтобы сделать снимок.

Однако фотографировать маску глупо. Нам нужно лицо вора, а не чулок на его голове.

Я наклонила голову вниз, ухватила край маски зубами и принялась рывками стаскивать ее с головы вора. Маска не поддавалась. Этот придурок к тому же начал вертеть головой с угрозой выкорчевать мои передние зубы.

В конце концов я преодолела сопротивление, изловчилась… последнее усилие — и сдернула-таки маску с головы вора.

Полыхнула вспышка, снимок был сделан. Я распустила захват. Сначала на пол упал пакет, вор хотел отделаться в первую очередь от него. Мол, ничего у меня в руках не было, стану я себе срок накручивать. Однако фотографический снимок поставит все на свои места, это будет улика. Вот почему я хотела, чтобы украденные вещи оставались при нем. Но когда воришка хотел вырваться и убежать из квартиры, я подсекла его ноги и аккуратно уронила на пол, где тому пришлось распластаться лицом вниз.

— Лежи смирно, не то я тебе не позавидую, — пришлось пригрозить мне.

Затем я обыскала парня и нашла в заднем кармане черных джинсов воровской нож.

Ольга стояла, застыв как мумия, с фотоаппаратом в руках.

— Можно убрать камеру, — сказала я. — Другого снимка не понадобится.

Но она так и стояла, опустив руки вниз.

— Не может быть…

— Что случилось? — спросила я.

— Это же Федор, брат Романа.

— Неужели? — Я толкнула вора ногой. — А ну, встань.

Тот нехотя поднялся с пола.

Действительно, лысый, противный, не хватает передних зубов.

— Ну и семейка! — Я покачала головой. — Как на подбор. Криминальные замашки у них, видимо, передаются по наследству.

— Пошла ты… — скрипучим, как у старика, голосом выкрикнул вор.

Словесных угроз ему показалось мало, и он бросился на Ольгу, намереваясь сбить ее с ног и вырваться из квартиры. Мне пришлось устремиться за ним, ухватить за руку и приложить лицом о стену. Не люблю этого делать, я же не садистка, просто так получилось. Будем считать — по инерции.

Парень с громким стоном сполз вниз по той же стене, о которую приложился своим ангельским личиком.

— Пусть поспит немного, — произнесла я, оттаскивая неподвижное тело в сторону и придавая ему удобное положение, то есть на спине и с руками вдоль бедер. — Я вызову милицию, а ты проверь свои вещи, он их сложил в пакет.

Ольга вытряхнула содержимое пакета прямо на пол и уселась на линолеум. А я набрала на сотовом телефоне номер дежурного городского управления и сообщила о совершенном преступлении, одновременно внимательно наблюдая за тем, что делала хозяйка квартиры.

— Сообщите адрес, — попросил дежурный.

— Садовая, сто тридцать пять, квартира шестьдесят один.

Этот адрес я запомню на всю оставшуюся жизнь.

— Какой этаж?

— Шестой. Скажите, Расторгуев сегодня не дежурит?

— Нет. Ждите наряд.

Положили трубку.

Ольга склонилась над вещами и причитала:

— Все выгреб, подонок. Будто знал, где что лежит. Кольца, серьги, цепочки, деньги.

Если быть честной до конца, я надеялась увидеть в куче ворованных вещей пачки долларов в сумме десяти тысяч. Но их не было.

Воришка пришелся как нельзя более кстати — помог выяснить, что Скворцова не имеет отношения к пропавшим деньгам. А на свободе ему долго не быть. Ближайшие лет пять как минимум.

В дверь позвонили.

— Милиция, наверное, — сказала я и открыла дверь.

На пороге стоял Роман собственной персоной.

— Заходи, — сказала я, пропуская его в квартиру.

Однако Роман стоял и упорно пялился на меня.

— Почему вы здесь? Что происходит?

— Заходи, быстро!

Я втянула незадачливого жениха внутрь.

— Тебе что здесь надо? — Ольга вскочила, успев собрать свои ценности, и теперь держала их в руках, прижав к груди, как родное дитя.

— Я приехал объясниться. Просить прощения.

И тут он увидел своего брата Федора, мирно лежащего на полу. Роман вытянул вперед руку, указывая на брательника, и шевелил губами, как чревовещатель.