Бей в кость - Влодавец Леонид Игоревич. Страница 30

Потом Еремину вновь посетила расслабляющая мысль: «А может, это все-таки продолжение проверки на вшивость?» Разыграли налет, похищение, дали шоферу «Соболя» по башке, но явно не собираясь убивать. А теперь перевезли Лиду в Африку — у Ларева на этой линии свои борты летают! — и продолжают проверку.

Негры, вон, рассекают с русскими автоматами — может, с теми, которые им Ларев поставил? Да и машина с пулеметом явно советская, только Лида забыла, как называется.

Еремина развязала футболку, вновь напялила ее на себя, а тюфяк раскатала. Уселась на него по-турецки — сырой пол и через тюфяк холодил, и стала ждать. Чего именно — хрен поймешь, наверно, того, когда кто-нибудь явится. Конечно, идея насчет того, что все это только проверка, Лиду утешала, но не сильно. Во-первых, еще неизвестно, что ей там для проверки придумают — может, бить начнут! А во-вторых, сложно понять, как Ларев будет ее поведение оценивать. Может, она должна была начать кусаться и царапаться, лишь бы не отдать супостатам этот чертов тюбик. А она варежку разинула, оторопела и дала себя скрутить. Вполне возможно, что Владимир Васильевич, скажет: «Нет, Мех, никудышная у тебя девка!. Пристрели ее сам, пожалуйста, чтоб мне перед тобой греха на душу не брать!» Конечно, Лида сильно сомневалась в таком исходе, но, в общем и целом, допускала этот вариант.

Прошло около часа, и сверху, от двери, долетели голоса. Говорили на совершенно незнакомом языке, не иначе, на африканском каком-нибудь. Потом залязгал отпираемый замок, заскрежетал отодвигаемый засов — прямо как наждаком по коже!

Лида сжалась, сердце застучало. Тем более что там, на площадке у двери, появились сперва два бородатых негра-боевика, которые как-то очень по-деловому стали спускаться в подвал. Зубы скалят, хохотунчики отпускают и глазищами зыркают. Здоровенные кабаны! К тому же небось белую бабу видят в первый раз.

Жуткое желание проверить, так ли у нее все устроено, как у черной. Во всяком случае, Лида ихнее сверкание белками поняла исключительно так. Конечно, двое — не взвод, но уж больно вонючие, и СПИДа в Африке, говорят, до фига. Нет, Лида и прежде никогда не понимала тех русских баб, которые жаждали африканской страсти попробовать, а теперь-то и вовсе…

Впрочем, как выяснилось, за свою честь она зря переживала. Бойцы ее не насиловать пришли, а конвоировать. Взяли черными лапами за локти — хрен вырвешься! — и повели наверх, обмениваясь какими-то репликами на своем диалекте.

Когда вывели из подвала, то Лиде стало окончательно ясно: это точно натуральная Африка! И не какая-нибудь там Северная или Южная, а самая что ни на есть тропическая. Правда, Еремина уже с самой зимы в тропиках обитала, попривыкла малость, но все-таки на ихнем острове и цивилизации побольше было, и климат поприятней, и море рядом, и морды не такие черные. Там все кофейные или шоколадные, некоторые даже на Бандерасов похожи, а тут — гуталин, да и только!

Лида со своим приличным загаром выглядела здесь Белоснежкой напудренной.

Вроде бы время было к вечеру, но пекло еще прилично, а потому и ароматы здешней жизни так и плыли Лиде в нос. Иногда дымком пахло, иногда какими-то плодами и приправами, иногда жареным мясом, но по большей части — дерьмом, гнилью и тухлятиной. Голоса гомонили, не то молотки стучали, не то бабы в ступах что-то толкли, не то в тамтамы кто-то барабанил.

Правда, вся эта жизнь протекала где-то внизу, под невысоким, пологим холмом, где располагалась довольно большая деревня, состоявшая из круглых мазанок с коническими крышами из листьев, а также нескольких одно-двухэтажных домишек, более-менее похожих на европейские, над некоторыми из которых даже спутниковые тарелки маячили. Церквушка с колоколенкой просматривалась, явно католическая, это даже Лида с ее небогатым запасом знаний легко догадалась.

Народец рассекал, кто в чем. Одни в шортах и грязных майках, другие — в каких-то тряпках, обмотанных вокруг бедер, и соломенных шляпах, третьи — в камуфляжках и кепи. Бабы тоже — кто в ситцевых платьях и платочках на голове, кто в блузках и юбках, а некоторые вообще с голыми сиськами до пупа. Пацанята и девки лет до десяти носились вообще в чем мама родила.

Но Лида находилась не в деревне, а в некоем укрепленном военном лагере, располагавшемся на этом самом невысоком и пологом, поросшем джунглями холме.

Его обнесли, где смогли, колючей проволокой и спиралями Бруно, где не хватило — завалами из деревьев и кольев, оплетенных колючими лианами. Со стороны деревни было что-то вроде блокпоста выставлено, потому что проехать на каком-либо транспорте в лагерь можно было только с этого направления. Обложенные мешками с песком, под маскировочными сетками стояли два тяжелых пулемета. Вообще-то, Лида опять же знала, что они советского образца, но названия — «ДШК» — не помнила.

Кроме бараков, которые Лида рассмотрела через окошко, здесь располагалось несколько приземистых глинобитных строений, похожих на то, из которого ее вывели. Скорее всего, это были какие-то склады, потому что около одного из них стоял обшарпанный грузовичок неизвестной нацпринадлежности, из которого бойцы выгружали зеленые патронные ящики с русской маркировкой — Лида успела заметить «7,62 обр. 1943 г.» — и заносили их в здание. Надо думать, там было посуше, чем у нее в «камере».

Но конвоиры повели Лиду к самому приличному зданию, похоже, даже кирпичному, оштукатуренному и побеленному, с крылечком и даже маленькими колоннами у входа. Здание было обнесено забором из металлической сетки на рамах из стальных уголков, а поверху забора, по всему периметру, была растянута спираль Бруно. Над крышей дома натянули маскировочную сетку, привязав ее за четыре угла к высоченным деревьям, а внутри ограды расхаживало несколько автоматчиков. У калитки тоже стоял часовой, а при входе на крыльцо — еще один.

Впрочем, конвоиров и Лиду они пропустили без особых формальностей.

Не иначе, в здании этом располагался какой-то штаб. Во всяком случае, на первом этаже. Где-то в подвале работал дизель-генератор, от которого питалось освещение, компьютер, принтер и ксерокс, при помощи которых начальство издавало и размножало приказы по войскам, а может быть, воззвания к местному населению с призывом записываться добровольцами. Во всяком случае, жужжание и скрипение всей этой оргтехники Лидины уши расслышали. Кроме того, тут имелся такой элемент цивилизации, как кондиционер — в штабе духоты не ощущалось.

Миновав несколько дверей, за которыми трудились штабные работники, повернули налево. Там оказался еще один часовой и лестница на второй этаж. Вот по этой лестнице и обнаружившемуся за ней коридору Лиду привели в небольшой кабинет, где находился загорелый, но, несомненно, белый человек, одетый в выгоревшую, но чистенькую камуфляжку, умытый-побритый и даже пахнущий каким-то одеколоном. Нюхать Лидиных конвойных ему тоже не доставляло удовольствия, и поэтому он отдал бойцам некую команду на местном языке, после чего они удалились за дверь.

— Здравствуйте! — это было первое русское слово, которое Лида услышала с момента пробуждения. Правда, произнесено оно было с легким акцентом, который прослушивается у всех иностранцев, долго живущих в России, или, наоборот, у русских, которые долго живут за рубежом.

— Здрассьте, — ответила Лида, не желая показаться невежливой.

— Присаживайтесь, милая дама, — произнес надушенный, заглянув в Лидин паспорт, лежащий перед ним на письменном столе. — Лидия Олеговна.

Лида села на вполне приличный стульчик — в ногах, как известно, правды, нет.

— Вы меня можете называть Робертом, — сообщил незнакомец. — Не буду вас уверять в том, что это мое подлинное имя, но думаю, что для общения этого будет достаточно. У вас, конечно, есть ко мне много вопросов? Давайте начнем разговор с того, что я попытаюсь объяснить вам, отчего и почему вы здесь очутились, а потом вы, если у вас и после этого останутся вопросы, сможете их задать.

Соответственно, если я найду возможным, то постараюсь на них ответить.