Убийства на улице Морг. Сапфировый крест (сборник) - Честертон Гилберт Кийт. Страница 2

Не приветствуют детектив и функционеры государственных режимов тоталитарного толка, потому что этот жанр построен не на произволе, а на законе, на презумпции невиновности, согласно которой вину подозреваемого должно вполне аргументированно доказать следствие, а не печально известный постулат: «Признание – царица доказательств».

Социальная атмосфера деспотизма и тирании не терпит коллизий, в которых гениальный любитель, частное лицо добивается ошеломляющих результатов в расследовании преступления, тем самым посрамляя громоздкую и бездарную полицейскую машину.

Детектив – законопослушный жанр. Сыщик не может подбросить подозреваемому наркотики или взрывчатку, не может выбить из него признание, как не может рекрутировать лжесвидетелей. Он побеждает благодаря блестящему аналитическому уму, логике, интуиции, воле к победе и, конечно же, непоколебимой вере в торжество Добра над Злом, в торжество справедливости, которую столь безоглядно попирает преступник, взявший на себя смелость бросить вызов моральным ценностям общества и законам жизни как таковой.

Детектив прежде всего антикриминален, хотя некоторые из противников этого жанра обвиняют его в том, что он построен на насильственном действии, следовательно, является своего рода катализатором роста преступности. Заявления подобного рода столь же абсурдны, сколь абсурдно было бы обвинить автора живописного полотна «Иван Грозный и сын его Иван» в пропаганде детоубийства.

Детектив не только не пропагандирует насилие, он самым активным и убедительным образом осуждает, развенчивает его мнимую романтику и выносит суровые и не подлежащие апелляции приговоры. В большей, пожалуй, степени, чем литературные произведения других жанров, подчас формирующие достаточно толерантное отношение к тем, кто «оступился» или «стал жертвой несовершенства общества». Детектив не занимается анализом социальных болезней. Есть преступление, есть тот, кто его совершил, и есть тот, кто от имени всех нормальных людей идет по следу, чтобы выявить, вычислить, поймать и отдать в руки правосудия того, кому не место в социуме.

Что же касается изначально порочных людей, то они встречаются в любом обществе независимо от его морального климата. Если в одной и той же семье, предположим, достаточно интеллигентной и обеспеченной, из двух взрослых сыновей один – добропорядочный гражданин, а второй становится насильником и убийцей, то не стоит в последнем случае обвинять общество. Как советовал Козьма Прутков, «неча на зеркало пенять, коли рожа крива». Общество – не более чем питательный бульон, в котором может при благоприятных обстоятельствах развиться бацилла преступности, без которой нет и не может быть преступления.

Расследование – прежде всего увлекательная игра, а интерес к игре заложен в самой природе человека, является его потребностью, так что детектив лишь служит средством удовлетворения этой потребности.

Еще одно неотъемлемое свойство человеческой натуры – любопытство, которое настоятельно требует своего удовлетворения при соприкосновении с некой тайной, наличие которой является непреложным условием создания произведения детективного жанра. Как заметил в свое время Альберт Эйнштейн, «самое прекрасное чувство, которое может выпасть на долю человека, – ощущение тайны. Это источник всякого истинного искусства, всякой науки».

Зачастую детектив сравнивают с игрой в шахматы, где по обе стороны клетчатой доски сидят автор и читатель, который пытается предугадать очередной ход противника, опередить его на пути к развязке и поздравить себя если не с победой, то хотя бы с тем, что он, как говорится, «тоже не лыком шит», если оказался способен разгадать сложную головоломку.

Читатель ощущает причастность к захватывающей охоте на существо, которое вследствие своих сознательных действий утратило человеческий облик и представляет собой страшную угрозу для окружающих. Если у охотников на пернатую дичь или на зверя нет-нет да и ёкнет сердце от осознания несправедливости своих действий в отношении совершенно безгрешных существ, то в процессе преследования преступника подобные эмоциональные колебания напрочь исключены.

Как писала в свое время королева детектива Агата Кристи, «можно было бы воздержаться от своего отношения к убийцам, но, по-моему, они – проклятие для общества: они привносят исключительно ненависть и извлекают из нее максимум возможного. Готова поверить, что убийцы ступили на свой путь из-за врожденной бездарности и поэтому, вероятно, заслуживают сострадания…но, мне кажется, пощады они не заслуживают… У нас в Англии мы не пытаемся приучить волка лежать рядом с ягненком, и сомневаюсь, что такое реально возможно. Дикого кабана мы стараемся выследить в горах до того, как он спустится к ручью убивать детей…»

В данном случае охотник ощущает себя спасителем мировой гармонии, а посему не может испытывать каких-либо сомнений в справедливости своего дела. Убийца должен понести заслуженное наказание, иначе жизнь на нашей планете превратится в ад.

В подавляющем большинстве случаев именно убийство становится ключевым моментом завязки произведения детективного жанра, и прежде всего из-за своей объективной непоправимости. Ведь похищенные вещи всегда можно разыскать и вернуть владельцу, но убитого человека не воскресишь, поэтому борьба с убийцей приобретает особо напряженный и беспощадный характер. Как в средневековой мистерии, страшный, неискупаемый грех разрушает райскую гармонию, которую требуется спасти, восстановить. Эта миссия возлагается на сыщика, который решительно и бескомпромиссно выполнит ее, став воплощенным бичом Божьим.

Еще одно непреложное требование к детективу – непоколебимая логика. Этот жанр предусматривает четкие логические выкладки, свободные от какой бы то ни было условности или приблизительности, подобно решению математической задачи.

Как говорил сэр Артур Конан Дойл устами своего великого Шерлока Холмса, «преступление – вещь повседневная. Логика – редкая. Именно на логике, а не на преступлении и следовало бы сосредоточиться». Поэтому детективное произведение – прежде всего сложная логическая задача, которую вместе с тем под силу решить если не любому, то, по крайней мере, элементарно сообразительному читателю.

Нерешаемые, равно как и нерешенные задачи абсолютно недопустимы. Напряженное, с сильными перепадами и стремительными поворотами действие непременно должно подойти к своему логическому концу – раскрытию преступления и торжеству попранной справедливости.

Хэппи-энд – обязательное условие создания произведения детективного жанра.

На протяжении всей истории становления и развития детектива самые выдающиеся его мастера неоднократно предпринимали попытки сформулировать наиболее общие принципы, которые определяли бы каноны жанра.

Например, признанный «отец детектива» Эдгар Аллан По настаивал на том, что главным героем непременно должен быть не бюрократ-полицейский, а оригинал-любитель, чьи дела описывает его почитатель, мягко говоря, не блещущий достоинствами интеллектуального характера. К тому же, по мнению Мастера, необходима легко доказуемая виновность, увы, совершенно ошибочно подозреваемого персонажа, а спрятанный предмет, от которого в немалой степени зависит разгадка страшной тайны, обязан располагаться в самом неподходящем и в то же время достаточно видном месте.

Гилберт Кит Честертон утверждал, что в сюжете детективной истории ни в коем случае не может действовать какое-нибудь всемирное тайное общество или просматриваться интриги международной дипломатии, как нельзя выводить на сцену «неожиданно и почти в конце романа чьего-то брата из Новой Зеландии, который похож на героя как две капли воды». И, естественно, недопустимо в роли преступника представлять совершенно второстепенный и ничем не проявляющий себя персонаж.

С. С. Вэн Дайн требовал, чтобы читатель имел равные с сыщиком возможности разгадки криминальной тайны, то есть, чтобы он имел свободный доступ ко всем вероятным уликам. По мнению Мастера, следует напрочь исключить действия каких-либо сверхъестественных сил или тайных обществ, как и вероятность объяснения тайны несчастным случаем или самоубийством.