Ликвидатор - Тамоников Александр Александрович. Страница 19

Примерно раз в месяц жизнь балует меня работой, и времени для сна, питания и созерцания телепрограмм практически не остается. В такие дни я превращаюсь в симбиоз диверсанта, шпиона и еще бог знает кого.

Но помянутое разнообразие вторгается в мою размеренную и спокойную жизнь редко. Иногда шеф забывает обо мне на два-три месяца. Это сейчас он почему-то зачастил с заказами, раньше такого не бывало.

Если бы мне сегодня подсунули подробную анкету и заставили бы ее заполнить, то начало выглядело бы весьма однообразно.

Жена – прочерк.

Дети – прочерк.

Близкие родственники – прочерк. С дальними связь давно потеряна.

Судимости – прочерк.

Даже друзья и те почти отсутствуют.

«Почти» – это потому, что в моей жизни все-таки остаются несколько настоящих и надежных товарищей, с которыми я когда-то прошел огонь и воду. Во время головоломных операций в Азии, Африке и на Ближнем Востоке дружба с сослуживцами была таким же естественным явлением, как восход солнца или смена зимы весной. Ее наличие и крепость обуславливались сложностью работы, постоянным риском и необходимостью без лишних слов понимать друг друга.

После ликвидации спецотдела жизнь разбросала моих друзей по разным уголкам страны. Теперь мы изредка перезваниваемся, но до встреч в реале доходит крайне редко.

Из всех моих товарищей повезло только одному – Косте Гордиенко. Он каким-то чудом уцелел при сокращении и остался в реформированном управлении. Сейчас уже полковник. Последний раз мы виделись под Москвой год назад, а до этого – возле управления.

Два часа тридцать пять минут.

Я оказался примерно в ста метрах от стоянки, намеренно выбрал темное местечко, где не горели уличные фонари, выключил двигатель и габариты, осмотрелся. Вокруг ни единой души. Лишь в паре кварталов, где тихая улочка пересекается с центральным проспектом, иногда проезжают машины. На самой улочке горит вывеска обувного магазина, который по ночам, естественно, закрыт. Прохожих нет вообще.

Я решаю побыть в машине до трех часов и понаблюдать за стоянкой. Это место очень подходит для воплощения моего плана. В крохотной сторожке всегда дежурит только один человек, собак нет, освещение неважное, ограждение символическое, а камер наблюдения всего две. Одна направлена на единственный въезд с автоматическим шлагбаумом. Вторая дает общий план территории, но висит под крышей низкой будки. Поэтому многое в ее объектив не попадает. На ночь закрываются ворота, ведущие на стоянку.

Без двух минут три. Пора.

Натягиваю на голову темную маску, на руки – тонкие кожаные перчатки. Для ночных операций я всегда выбираю легкую темную одежду. На ногах мягкая тряпичная обувь на тонкой резиновой подошве – очень надежный и практически бесшумный вариант для работы.

Проверяю пистолет, который прихватил на всякий случай, затем аккуратно вынимаю из пакета взрывное устройство, изготовленное в гараже, – два брикета флегматизированного гексогена, скрепленных между собой пластиковыми стяжками. С одной стороны под ними проложена пятимиллиметровая магнитная пластина. С другой в один из брикетов вставлен детонатор, сбоку закреплены элементы питания и блок радиоуправления. Для приведения устройства в готовность к работе следует лишь распрямить согнутую проволочную антенну и нажать крохотную клавишу включения. Я прячу адскую машинку под полу темной ветровки и иду к стоянке.

Я не терял времени зря, когда торчал здесь по утрам и ждал, пока за Корниловым подъедет охрана. Точного плана ликвидации на тот момент в голове у меня не было, но взгляд мой машинально фиксировал любые детали: расстояния, размеры препятствий, пути подхода и отступления. Осматривая окрестности стоянки, я машинально обдумывал, с какой стороны лучше подойти, чтобы не заметил сторож, где перелезать через забор, каким образом подбираться к машине, избегая пятен света от фонарей. Сегодняшней ночью мне оставалось лишь систематизировать полученные данные и выстроить на их основе стройную цепочку событий.

Сейчас меня интересует дальняя от сторожки сторона, соседствующая с такой же тихой улочкой. К забору, окружающему стоянку, прикреплены фанерные щиты с рекламой косметики, памперсов, дорогого алкоголя и дезодоранта. Интересно, для кого она здесь висит? Неужели для нищих пенсионеров, проживающих через дорогу в почерневших от времени хрущевках?

Выбрав местечко потемнее, я форсирую невысокую ограду, оказываюсь на охраняемой территории, на минуту прекращаю движение и прислушиваюсь. Вокруг тихо. По-прежнему нет ни одной живой души.

В окне сторожевой будки, расположенной метрах в шестидесяти, горит тусклый свет. Сторожа отсюда не видно. Пора перемещаться к машине.

Я отлично помню место, где Корнилов паркует свой «Лексус», пригибаюсь и осторожно крадусь между рядами автомобилей к заветной иномарке. Позади десять метров, пятнадцать, двадцать. Нырок в соседний ряд. До цели совсем близко. Наконец-то впереди появляется черный «Лексус».

Я делаю последний рывок и вдруг оказываюсь в снопе яркого света, появившегося неизвестно откуда. Не успев понять, в чем дело, я ныряю за борт ближайшего автомобиля, светлого «крузака», и прижимаюсь к асфальту.

Черт! Откуда взялся этот свет?!

Моя ладонь сама собой тянется к рукоятке пистолета, торчащего за поясом.

Но через мгновение я с облегчением перевожу дух. К воротам стоянки подрулил легковой автомобиль. Сначала его хозяин врубил дальний свет, который и ослепил меня, затем дважды просигналил. Мою полусогнутую фигуру он вряд ли успел заметить сквозь частокол металлических прутьев ограды.

Скрипнула дверь сторожки, послышался заспанный голос:

– Кого там еще принесло?.. А это ты, Анатолий Иванович! Сейчас открою.

– Давай, Петрович!

Сторож пропускает припозднившегося мужика на территорию. Тот дважды повернул между стоящих машин и пришвартовался в пяти шагах от моей позиции.

Я еще плотнее прижался к асфальту, на всякий случай примеряясь, смогу спрятаться под днищем «японца» или нет. Наверное, сумел бы – клиренс у него приличный. Но делать этого мне не пришлось.

Хлопнула дверца, послышались удаляющиеся шаги и продолжение разговора между Анатолием Ивановичем и ночным директором стоянки:

– Чего-то припозднился сегодня, Иваныч.

– Засиделся на работе. Завтра проверка приезжает – подчищал хвосты.

– Утром как обычно?

– Нет, приду пораньше.

– Ну, бывай, Иваныч. До завтра.

– И тебе спокойного дежурства.

Ворота за клиентом закрылись, шлагбаум улегся на место. Снова скрипнула дверца будки.

Я немного выжидаю, успешно добираюсь до черного «Лексуса» и принимаюсь за работу. Для начала я ложусь рядом с машиной, с левой стороны от нее, вынимаю и укладываю рядом адскую машину. Затем включаю крохотный фонарь и устанавливаю его так, чтобы луч освещал область днища под водительским сиденьем. Протираю его тряпицей, прихваченной с собой, очищаю сухую грязь. Тру до тех пор, пока в слабом свете не различаю чистые наплывы антикора.

Готово.

Я прячу тряпку в карман, беру взрывное устройство и осторожно прикладываю его к днищу. Благодаря магнитной пластине оно плотно и надежно фиксируется в нужном месте. Чтобы эта штуковина отлетела во время движения, за рулем должен сидеть самый бесшабашный малолетний гонщик. Корнилов не такой. Он водит машину спокойно и плавно.

Отлично. Осталось совсем немного.

Я расправляю проволочную антенну таким образом, чтобы ее кончик висел в десяти-двенадцати сантиметрах от асфальта. Легким усилием указательного пальца переключаю клавишу и замечаю крохотный глазок, мигающий красным. Это означает, что устройство готово к работе и ожидает закодированного радиосигнала.

Я выбираюсь из-под «Лексуса». Теперь мне надлежит так же незаметно покинуть автостоянку, но приходится опять прятаться.

У будки, едва не сбив шлагбаум, резко тормозит «Мазда». Из салона на всю округа бьет музыка, которую можно услышать только на молодежных дискотеках. Из «Мазды» вываливаются трое парней и девчонка, совсем молоденькая, лет пятнадцати. Все они изрядно пьяны, это заметно даже мне.