Снега - Кларк Кэрол Хиггинс. Страница 59

«Хорошо еще, что я крепкий и самостоятельный человек, — думала Джеральдин, — а иначе я просто сидела бы тут одна и плакала над своей судьбой. Поэтому мне лучше орать на кого-нибудь, например, на Марвина Уинкла, чем плакать, — продолжала размышлять она. — Конечно, он так мне еще и не перезвонил. Где его могут черти носить? И что вообще он может сейчас делать, хотела бы я знать».

Джеральдин взяла свою серебряную расческу и принялась расчесывать волосы, затем уложила их в пучок на затылке. «Если бы только в свое время мой брат Чарлз женился и у него были бы дети, — размышляла она, — тогда мне хоть было бы кого баловать. И с кем проводить такие торжественные мероприятия, как сегодняшнее. Почести воздаются Дедуле, а я одна-одинёшенька могу купаться в лучах всеобщего восхищения и обожания.

Я, по крайней мере, могу приложить свои усилия, свою энергию на пользу этому городу. Я ведь могла выручить за эту картину Бизли огромные деньги, но они мне совсем не нужны. У меня и так полно средств, чтобы безбедно дожить свою жизнь. Жаловаться не на что. Так вот, делом остатка моей жизни будет поддержание памяти о роде Спунфеллоу. И сделать я это смогу, помогая работе нового музея и, в частности, передаче в него всей той ерунды, что найду в нашем сарае. Торжества по случаю Нового года, в центре которых будет портрет моего Дедули, станут всего лишь началом моих усилий».

Джеральдин положила расческу на тумбочку, взяла пузырек с духами, стоявший на том самом месте, куда она его поставила после похорон одного из друзей. «Я никогда не обращала внимание на все эти мелочи, — продолжала размышлять Джеральдин, — я многие годы назад прекратила заботиться о том, как я выгляжу, но сегодня вечером, что ж, сегодня вечером надо сделать исключение». Она оттянула воротник своего платья, засунула под него пузырек и несколько раз нажала на пульверизатор, потом опрыскала духами руки и все платье вообще.

Проверив еще раз, как легла на губы помада, Джеральдин улыбнулась. «Я еще не умерла, вот что я вам скажу, — подумала она. — К тому же, мало кому известно, каким интересным и захватывающим может оказаться сегодняшний торжественный вечер».

Когда Марвин Уинкл прилетел в Денвер в пять часов вечера, он был разочарован тем обстоятельством, что видимость в районе Аспена стала стремительно падать и, следовательно, никакие самолеты в том направлении в этот вечер уже не отправлялись. Аэропорт Аспена закрылся и его не собирались открывать вплоть до следующего утра или до изменения погодных условий.

Отсрочка до завтрашнего дня столь важного путешествия совершенно не устраивала детектива. Предположим, например, что известный греческий гонец бежал бы до места назначения не столь быстро, а каких-нибудь пару дней, чтобы выкрикнуть умирая: «Мы победили! Мы победили!». Гонец, конечно, мог бы прожить гораздо дольше, но ведь тогда никто в мире больше не бегал бы на знаменитые марафонские дистанции!

— Мне во что бы то ни стало надо добраться до Аспена сегодня вечером, — сказал он администраторше аэропорта.

Та показала отлично наманикюренным пальцем в сторону:

— Вон там вы найдете контору проката автомобилей.

Перед дверями конторы уже выстроилась длиннющая очередь.

Уинкл торопливо направился по указанному направлению и приготовил свою кредитную карточку. «Я уже второй раз воспользуюсь ею за какую-то пару часов, — подумал он. — И что я получил, когда воспользовался ею в первый раз? А, да, на меня страшно наорала Джеральдин. Будем надеяться, что на этот раз ничего такого неприятного со мной не случится».

Он произвел быстрые подсчеты в уме. Поездка на машине до Аспена должна будет занять у него четыре часа. Он простоял в очереди целую вечность, но наконец-то черед дошел и до него. Заполнив необходимые документы, он направился в небольшой зал и стал ждать, когда придет автобус и отвезет всех клиентов к большому паркингу, где и располагались арендуемые автомобили. «Бог мой, — думал он, — почему же все это занимает так много времени!».

Уинкл попытался успокоить себя. Он сидел в зале ожидания, рядом стоял его багаж и короткие лыжи, которые страшно ему мешали и казались совершенно неуместными в холодном свете зала. И все же Джеральдин ведь сказала ему, что пиком ее жизни будет передача в подарок музею портрета ее Дедули. Так вот, когда она закончит с этим своим якобы самым важным делом в жизни, вот тогда он ей представит еще кое-что, что может и перекрыть по важности то, первое событие.

Уже к девяти часам стало ясно, что вечеринка удается на славу. Луис весь просто светился от радости, выслушивая со всех сторон комплименты по поводу красоты убранства ресторана и чудесного качества картин на стенах и на главной сцене. Особое восхищение у гостей вызвал портрет короля Людовика. Луис слышал, что и его самого пару раз назвали почему-то как короля — Людовиком. Ему это страшно понравилось. Как и то, что он позировал фотографам перед камином вместе с представителями высшего света города Аспена.

Коктейль-холл был переполнен, здесь столпилось почти шестьсот гостей, которые пили коктейли и общались, любуясь последними творениями кутюрье, украшавшими большинство дам на этих торжествах.

Самым серьезным человеком, с поразительной сосредоточенностью наблюдавшим за нарядами гостей, была, конечно, Ида. Протискиваясь сквозь толпу, она явно наслаждалась жизнью и свалившимся на нее приключением. Она прикидывалась, что восхищается каждым черным платьем, которое встречалось на ее пути, а сама тем временем внимательно его изучала. «Где же, где может быть то самое платье, которое я держала в своих руках в чистке всего лишь вчера вечером? — думала она. — Я должна его здесь найти, распознать. Просто должна, обязана».

Постепенно все приглашенные стали перемешаться в банкетный зал для обеда, танцев и участия в торжественной программе.

За самым лучшим из столов на краю танцевальной площадки разместились Кендра, Сэм, Люк и Нора. Риган, одетая в черное вельветовое платье, нашла Иду в толпе приглашенных и подвела ее к этому столику.

— Я хочу, чтобы вы посидели с нами несколько минут, — сказала Риган пожилой женщине. — Вы и так потратили на поиски много времени и, должно быть, страшно устали.

— Не беспокойтесь, Риган. Это мое лучшее времяпрепровождение за многие последние годы. Я просто расстроена, что никак не могу распознать то платье.

Кит и Риган стояли в коктейль-холле вместе с Дервудом и Стюартом. Изредка мимо них пролетал Ларри, который вовсю пользовался этой замечательной возможностью пообщаться с настоящими и, возможно, будущими клиентами.

Когда Риган пригласила его за стол, он ответил:

— Я не хочу садиться, Риган. У меня от этого сидения затекают ноги. Поэтому, когда, например, я буду жениться, я организую свою свадьбу в форме фуршета.

— Ну что ж, — улыбнулась Риган, — увидимся в банкетном зале.

Когда Ида присоединилась к ним за столиком и включилась в общую беседу, Риган огляделась. Оркестр играл что-то очень громкое и энергичное. Все выглядело весело и оживленно, напитки разносились, их тут же выпивали. Что-то в этой вечеринке было такое, что неизменно отличает удавшееся мероприятие. «Луис может быть доволен собой, — подумала Риган. — Во всяком случае, пока».

Риган заметила Джеральдин, сидевшую вместе с прочими членами Ассоциации Спасения Прошлого Аспена за другим столиком — рядом со сценой, на самом почетном месте. Она располагалась ближе всех остальных к картинам, установленным на сцене. Картина Бизли была прикрыта тканью, которую в нужный момент должны были аккуратно и быстро снять. На ткани была изображена голубая ель, символ штата Колорадо. Другая картина, портрет величественного пожилого господина, почетного гражданина города, с белой бородкой, в бабочке и с энергичным выражением лица, была уже открыта, отлично подсвечена, не заметить ее было просто невозможно.

Риган подошла поприветствовать пожилую женщину. Джеральдин пожала девушке руку и, казалось, искренне обрадовалась, вновь увидев ее.