Черное воскресенье (др. перевод) - Харрис Томас. Страница 11

Вообще-то Лармозо вскрыл ящики, потому что хотел иметь компромат на импортера — Бенджамена Музи и сорвать хороший куш. Чтобы заставить Музи раскошелиться, надо было знать, сколько на самом деле стоит контрабандный груз. Раньше Лармозо никогда не трогал грузы, предназначенные для Музи, не стал бы делать это и сейчас, если бы не упорные слухи о том, что Музи сворачивает свои дела на Ближнем Востоке. А если так, то левые доходы капитана существенно снизятся. Как знать, может это последний фрахт Музи, так почему не сорвать куш поувесистее?

Лармозо думал, что везет хорошую партию наркотиков — Музи часто закупал гашиш у «Аль-Фатаха». А вместо этого наткнулся на пластиковую взрывчатку. Тут-то его и застал Хассан и как дурак схватился за свою пушку. Взрывчатка — это ведь совсем другое дело, не то что наркотики. Тут друзья уже не могут пошантажировать друг друга, оставаясь друзьями.

Лармозо очень надеялся, что Музи сможет уладить дело с боевиками и получить хорошую прибыль от продажи взрывчатки. Но конечно, уже после того, как задаст ему хорошую трепку за то, что сунул нос в ящики. Ну а если Музи откажется сотрудничать, не захочет взять Лармозо в долю и утихомирить боевиков, тогда Лармозо оставит взрывчатку себе и загонит ее кому-то еще. Если уж скрываться, то лучше быть богатым и здоровым…

Только сперва надо точно подсчитать, сколько всего есть на продажу, да еще избавиться от кое-какого дерьма там, в трюме.

Лармозо знал, что Хассан тяжело ранен. И теперь считал, что у Хассана было достаточно времени, чтобы подохнуть. Он решил, что зашьет Хассана в мешок, а балласт прикрепит уже в гавани Понта-Дельгада, когда на борту останется только якорная вахта. Тело он сбросит в глубоких водах, подальше от Азор.

В Бейруте Мухаммад Фазиль заходил на телеграф каждый час, справляться, нет ли ему телеграммы. Поначалу он думал, что телеграмма Хассана с Азор просто задержалась. Раньше телеграммы всегда приходили к полудню. За то время, что дряхлый сухогруз двигался все дальше на запад, Фазиль получил уже три известия: из Бенгази, Туниса и Лиссабона. Текст всегда был разный, но означали телеграммы одно: взрывчатка в порядке. В той, которую он ждал теперь, должно было сообщаться: «Матери сегодня гораздо лучше», подпись — «Хосе». В шесть вечера, так и не получив телеграммы, Фазиль отправился в аэропорт. У него с собой были документы на имя фотографа-алжирца и фотокамера для скоростной съемки. Камера была выпотрошена, в ней теперь помещался револьвер «магнум-357». На всякий случай Фазиль заказал билет на самолет еще две недели назад. В Понта-Дельгада он должен быть завтра, в четыре часа дня.

Капитан Лармозо сменил своего первого помощника у штурвала, когда ранним утром 2 ноября «Летиция» огибала скалистые берега Санта-Марии. Капитан обошел остров с юго-запада и повернул на север, к Сан-Мигелю, чтобы зайти в порт Понта-Дельгада.

В свете зимнего солнца этот португальский город радовал глаз своими белыми, крытыми красной черепицей домами. Вечнозеленые деревья вокруг домов тянулись вверх — они были почти той же высоты, что и колокольня. За городом плавно вздымались горные склоны, на них лоскутным одеялом раскинулись поля.

В порту у причала, когда команда освободила судно от партии малой сельскохозяйственной техники и грузовая марка «Летиции» поднялась над водой, на корабль было страшно смотреть — так оброс его корпус ракушками. Но вот на борт доставили ящики с минералкой, и «Летиция» снова опустилась по ватерлинию в портовые воды.

Лармозо нисколько не беспокоился: разгрузка и погрузка будут проводиться только в кормовом трюме. Небольшой, запертый на замок отсек носового трюма никто не потревожит.

Большая часть работы была закончена на следующий день еще до наступления вечера, и Лармозо отпустил команду на берег. Казначей выдал матросам деньги, но немного — только чтобы каждому хватило провести время в баре и у девочек.

Команда заторопилась прочь по набережной в предвкушении веселого вечера, матрос, опередивший всех, не успел даже толком стереть с шеи мыльную пену после бритья. В спешке никто не заметил худощавого человека у колонны портика «Банко насиональ ультрамарино». Он явно пытался сосчитать, сколько матросов сошло на берег, пока они гурьбой валили мимо него.

На корабле воцарилась тишина, слышны были лишь шаги капитана Лармозо: он спускался в мастерскую — небольшой отсек при машинном отделении, тускло освещенный забранной в проволочную сетку лампочкой. Порывшись в куче железного хлама, он отыскал среди старых деталей шатун с цапфой, валявшийся здесь с весны, когда у «Летиции» заклинило двигатель на Тобрукском рейде. Шатун походил на огромную железную кость, когда Лармозо поднял его в руках, прикидывая вес. Уверившись, что его веса хватит, чтобы увлечь тело Хассана в глубины вод, на самое дно Атлантического океана, капитан оттащил шатун на корму и запер там в рундуке вместе с мотком веревки.

Затем он отправился в камбуз, взял из запасов кока большой парусиновый мешок для мусора и направился через пустую кают-компанию к трапу. Перебросив мешок через плечо, словно мексиканскую шаль, он шел, насвистывая сквозь зубы, и звук его тяжелых шагов громким эхом отдавался в тиши коридора. Вдруг позади себя он расслышал какой-то шум. Лармозо замер, прислушиваясь. Может, это просто старик вахтенный ходит там, на верхней палубе. Из кают-компании, через люк, Лармозо выбрался к трапу и стал спускаться вниз по железным ступеням на уровень носового трюма. Однако входить в трюм не стал. Вместо этого он грохнул крышкой люка и отошел назад. Прислонившись к переборке у подножия трапа, он смотрел вверх, пытаясь разглядеть, что делается там, у верхнего люка, в самом устье железной лестничной шахты, на дне которой он сейчас стоял. Облегченный пятизарядный эруэйт системы «смит-и-вессон» в его огромной руке выглядел словно детский леденцовый пистолет.

Лармозо стоял и смотрел, и вот вверху откинулась крышка люка, и в проеме показалась маленькая аккуратная голова Мухаммада Фазиля. Он двигался медленно и осторожно, словно змея на охоте.

Лармозо выстрелил, оглушительный грохот заполнил лестничную шахту, отдаваясь от железных стен. Пуля с визгом отскочила от стального поручня. Лармозо нырнул в люк трюма и захлопнул за собой крышку. Он ждал в темноте, обливаясь потом, и отвратительный запах его тела смешивался с запахом ржавчины и застывшей смазки.

Звук шагов на ступенях трапа был размеренным и спокойным. Лармозо понимал, что Фазиль спускается, держась за поручень одной рукой, сжимая в другой оружие. И конечно, держит под прицелом крышку люка. Лармозо протиснулся за контейнер, метрах в четырех от единственного входа в трюм. Время работало на него. Кто-нибудь из матросов так или иначе скоро приволочется на судно. Надо придумать, что бы такое предложить Фазилю, как выкрутиться. Нет, ничего не выйдет. Осталось еще четыре патрона. Он просто пристрелит Фазиля, когда тот сунется в люк. Решено.

Шаги по трапу на мгновение затихли. Затем грохнул «магнум» Фазиля, и пуля пробила крышку люка, разметав осколки по трюму. Лармозо выстрелил в ответ, но его пуля — 38-го калибра, спешиал, — лишь оставила вмятину на металле. Увидев, что крышка откинулась и в проеме появился темный силуэт, Лармозо продолжал стрелять.

При вспышке последнего выстрела он разглядел, что стрелял в подушку, взятую с дивана в кают-компании. Тогда Лармозо бросился бежать, спотыкаясь в темноте и проклиная все на свете. Он бежал к носовому отсеку.

Он возьмет «вальтер» Хассана и прикончит Фазиля на месте. Огромный и толстый, Лармозо тем не менее двигался довольно легко. К тому же он прекрасно знал планировку трюма. За полминуты он добежал до переборки и, нащупав дверцу, полез за ключом. От вони, ударившей ему в нос, когда он шагнул в отсек, у него перехватило дыхание. Чтобы не выдать себя, он не стал зажигать свет и пополз вперед по палубному настилу в черной как деготь мгле, пытаясь нащупать ноги Хассана и чертыхаясь себе под нос. То и дело он натыкался на контейнеры и ящики, приходилось менять направление, ползти вкруговую. Наконец он нащупал ботинок. Лармозо повел рукой вдоль штанины и вверх по животу, к поясу. «Вальтера» за поясом не было. Он ощупал тело с обеих сторон. Тронул руку повыше локтя, почувствовал, как она шевельнулась, но так и не обнаружил оружия — до тех пор, пока выстрел из «вальтера» не ударил ему прямо в лицо.