Черное воскресенье (др. перевод) - Харрис Томас. Страница 22

Первая серия весенних полетов дирижабля в 1974 году ограничивалась северо-востоком страны, так что Ландер мог жить дома. Вторая включала полет вдоль восточного побережья к югу, во Флориду. Он должен был отсутствовать три недели. Друзья Маргарет устроили вечеринку как раз накануне его отъезда, и Ландеры получили приглашение. Майкл был в отличном настроении. Он настоял, чтобы они это приглашение приняли.

Вечер получился очень приятным. Собрались восемь пар. Ели, пили, танцевали. Ландер не танцевал. Захватив в плен группку растерявшихся мужей, он занимал их разговором об устройстве баллонетов [18] и клапанов в дирижабле. Говорил он очень быстро и возбужденно, лоб его покрывали капельки пота. Маргарет прервала его словоизвержение, позвав посмотреть внутренний дворик. Когда он вернулся, разговор шел о профессиональном футболе. Он прервал этот разговор и продолжил лекцию с того места, на котором остановился.

Маргарет танцевала с хозяином дома. Дважды. После второго танца хозяин дома задержал ладонь Маргарет в своей чуть дольше, чем звучала музыка. Ландер наблюдал за ними. Они разговаривали очень тихо. Он понял — говорят о нем. Он объяснил все, что знал о несущих тросах мужчинам, внимательно разглядывавшим содержимое своих бокалов.

Маргарет очень осторожна, думал Ландер. Но она просто наслаждается тем, как смотрят на нее мужчины. Купается в их восхищении, впитывает его всеми порами своего тела.

За рулем машины, по дороге домой, он молчал. Был белый от злости.

Наконец дома, в кухне, она не выдержала.

— Слушай, ну наори на меня, и покончим с этим, — сказала она. — Давай, скажи все, что ты обо мне думаешь.

Ее кошка — совсем еще котенок, в этот момент вошла в кухню и потерлась о ногу Майкла. Маргарет подхватила котенка на руки, боясь, что Майкл его отшвырнет.

— Скажи мне, что я такого сделала, Майкл. Ведь вечер получился чудесный, правда?

Она была такая красивая. Стояла с котенком на руках, не зная, что ее красота и вынесла ей приговор. Ландер шагнул к ней, глядя ей в глаза. Она не отступила, не отшатнулась. Он никогда в жизни не бил ее. Ни разу не ударил. Не мог. Он выхватил у нее котенка и отошел к раковине. Когда она поняла, что он собирается сделать, котенок был уже в измельчителе мусора. Маргарет бросилась к раковине, она хватала Майкла за руки, пытаясь оттащить его от выключателя, но было поздно. Она слышала вопли котенка до тех пор, пока его тельце не скрылось в измельчителе целиком. И все это время Ландер не отводил глаз от ее лица.

Крики Маргарет разбудили детей. Она ушла спать в комнату девочек. Слышала, как он уехал чуть свет.

Из Норфолка он послал ей цветы. Звонил из Атланты. Она не брала трубку. Он хотел сказать ей, что понял — его подозрения беспочвенны, всего лишь плод больного воображения. Из Джексонвилла Майкл написал ей длинное письмо. Просил прощения, говорил, что сознает, как был жесток и несправедлив, что повел себя как сумасшедший. Обещал, что больше никогда-никогда не будет себя так вести.

На десятый день запланированной трехнедельной серии полетов, когда второй пилот подводил дирижабль к мачте, чтобы ошвартоваться, «пузырь» под неожиданным порывом ветра налетел на грузовик бригады техобслуживания и повредил оболочку. Сутки он должен был простоять на приколе, пока шел ремонт. Ландер и подумать не мог о том, чтобы целые сутки провести в номере мотеля, не получив ни одной весточки от Маргарет.

Ему удалось в тот же день вылететь в Ньюарк. В зоомагазине в Ньюарке он купил прелестную персидскую кошечку. Домой он попал в полдень. Было очень тихо в доме — ни звука, дети — в летнем лагере. Машина Маргарет стояла на подъездной аллее. На плите, на слабом огне, — чайник. Он подарит ей кошечку и скажет, как ему больно, и попросит прощения. Она обнимет его и простит. Он взял кошечку из корзинки, расправил бант у нее на шее. И пошел вверх по лестнице.

В комнате, на кушетке, полулежал незнакомый мужчина. Маргарет, обнаженная, сидела на нем, сжимая коленями его бедра, груди ее подрагивали в такт движениям. Ландера они не видели, пока из горла его не вырвался дикий вопль. Драка была недолгой. Майкл еще не вполне окреп, а незнакомец был крупным, подвижным мужчиной, да к тому же сильно испугался. Он нанес Майклу два мощных удара в висок и бежал вместе с Маргарет.

Ландер сидел на полу в комнате для игр, опершись спиной о стену. Из открытого рта стекала струйка крови, лишенные всякого выражения глаза были неподвижны. Резкий свист закипевшего чайника звучал чуть ли не полчаса. Майкл не шевелился. Когда вода в чайнике выкипела, дом наполнился запахом обгоревшего металла.

Когда боль и гнев непереносимы настолько, что человеческий мозг уже не в силах справиться с ними, наступает странное облегчение; но это означает, что в человеке что-то умерло.

Майкл улыбался, чувствуя, как умирает его воля. Ему казалось, она покидает его тело, выходя легким дымком через рот и ноздри, и он улыбался окровавленными губами. Страшной, нечеловеческой улыбкой. Он чувствовал, как снисходит на него покой. Все было кончено. О Господи, все кончено. Для одной из двух половин его существа.

То немногое, что осталось от Ландера — взрослого мужчины, еще способно было чувствовать боль, еще способно было вздрагивать, дергаться, словно лягушачьи лапки на сковородке, рыдать, моля о покое. Но ему уже никогда не придется, стиснув зубы, сдерживать гнев, разрывающий сердце. Держать обугленное гневом сердце в ладонях, чувствуя, как при каждом его биении кровь заливает лицо.

То существо, что уцелело, способно было жить в гневе, ибо гнев его создал, гнев был его стихией, и оно росло и развивалось в гневе, как все живые существа растут и развиваются в атмосфере земли.

Ландер встал с пола и умылся. Когда покинул дом, когда вернулся во Флориду, он был тверд и спокоен, хладнокровен, точно змея. Диалоги в мозгу прекратились. Слышен был только один голос. Взрослый мужчина функционировал безупречно, потому что был необходим мальчику-убийце. Необходимы были его ум и знания, его умелые руки. Чтобы обрести покой, как его понимал сам мальчик. Убивая, убивая и убивая. И умирая.

Он еще не знал, что сделает. Но пока его дирижабль день за днем, неделю за неделей зависал над переполненными стадионами, решение формировалось в его мозгу. И когда Майкл понял, что надо сделать, он принялся разыскивать средства осуществления своего замысла. Далия появилась прежде, чем эти средства попали в его руки. Далия узнала кое-что обо всем этом. Остальное домыслила самостоятельно.

Майкл рассказал ей о том, как застал Маргарет с любовником, когда был совершенно пьян. К концу рассказа им овладела такая ярость и он так буйствовал, что Далии пришлось его ударить. Точный удар за ухом ребром ладони, и Майкл потерял сознание. Утром он даже не помнил, что она его ударила.

Целых два месяца Далия не знала, можно ли быть уверенной в устойчивости Майкла. Два долгих месяца она выслушивала его, наблюдала, как он работает в мастерской, как строит планы, как пилотирует дирижабль. Два месяца она лежала рядом с ним по ночам.

Когда наконец она обрела уверенность, она обо всем рассказала Хафезу Наджиру, и Наджир дал ей добро.

А теперь, когда взрывчатка пересекала океан на сухогрузе «Летиция», приближаясь к Америке со скоростью двенадцать узлов, весь проект оказался под угрозой из-за предательства капитана Лармозо и, может быть, даже самого Музи. Может, Лармозо полез в ящики по указанию Музи? Может, Музи решил оставить аванс себе, сдать Ландера и Далию властям и загнать взрывчатку кому-то другому? Если так, им, конечно же, нельзя рисковать, получая взрывчатку в нью-йоркском порту. Нужно забрать ее с «Летиции» прямо в море.

Глава б

На вид катер ничем не отличался от обычного суденышка для спортивной рыбной ловли. Тридцати восьми футов [19] в длину, идеально обтекаемой формы, он походил на все быстроходные катера, которые так любят нанимать люди, имеющие много свободных денег и мало свободного времени. В выходные дни, практически каждую неделю, множество таких катеров мчатся по волнам на восток, к глубоким водам близ океанского побережья Нью-Джерси, где водится крупная рыба. На борту — располневшие мужчины в бермудах.