Черное воскресенье (др. перевод) - Харрис Томас. Страница 43

Что случалось на этой земле с тем из них, кто умирал здесь, не успев создать дома и вызвать сюда семью? С одиноким мужчиной? Кто сидел тогда шиву? [36] Соседи?

Пластмассовая фигурка Мадонны перед ветровым стеклом машины привлекла внимание Кабакова, и он, испытывая чувство вины, вернулся мыслями к мучившей его проблеме. Закрыв глаза, чтобы не видеть промозглых нью-йоркских сумерек, он снова начал с самого начала: с его бейрутского задания, которое в конечном счете и привело его сюда.

Перед рейдом в Бейрут Кабаков был тщательно проинструктирован. В израильской разведке точно знали, что Наджир и Абу Али обязательно будут в этом доме, а возможно, там появятся и другие руководители «Черного сентября». Кабаков изучил досье всех руководителей Движения, находившихся в Ливане. Он вчитывался в эти досье до тех пор, пока не убедился, что знает их наизусть. Он как сейчас видел эти папки, сложенные в алфавитном порядке у него на столе.

Первый — Абу Али. Абу Али, убитый во время бейрутского рейда. У него не было родных, не было семьи — только жена. Она тоже погибла. Он — одинокий мужчина! Прежде чем эта мысль до конца сформировалась в его мозгу, Кабаков уже барабанил пальцами по стеклу, отделявшему его от кабины водителя. Мошевский опустил стекло.

— Скажи ему — пусть нажмет на газ.

— Теперь вам надо, чтоб я нажимал! — проворчал водитель через плечо.

Мошевский обнажил зубы в ухмылке.

— Уже нажимаю, — сказал водитель.

Консульство Израиля и израильская делегация в ООН помещаются в белокаменном здании — доме номер 800 по Второй авеню Манхэттена. Система обеспечения безопасности очень тщательно продумана и надежна. Некоторое время Кабаков кипел и бурлил, заточенный в «отстойнике», затем поспешил в центр связи.

Шифрованная телеграмма в Тель-Авив по поводу Абу Али прошла в одну минуту — подтверждение было получено сразу же. В результате тонкий и хорошо отлаженный механизм пришел в действие. Ровно через пятнадцать минут коренастый молодой человек покинул штаб-квартиру МОССАДа и направился в аэропорт Лод. Он вылетит на Кипр, в Никосию, сменит паспорт и ближайшим самолетом отправится в Бейрут. Первым его делом в Бейруте будет выпить чашечку кофе в прелестном маленьком кафе с замечательным видом на городское управление полиции, где, по всей вероятности, ждет в кладовой окончания установленного срока коробка с вещами Абу Али. Теперь отыскался человек, который захочет их востребовать.

По телефону, снабженному шифратором, Кабаков беседовал с Теллом целых полчаса. Посол не выказал ни малейшего удивления по поводу просьбы Кабакова об обходном маневре для получения помощи от русских. У Кабакова вообще создалось впечатление, что Телл никогда ничему не удивлялся. Правда, ему показалось, что, когда они прощались, в тоне посла было несколько больше тепла, чем обычно. Что это — приязнь? Сочувствие? Кабаков покраснел и широкими шагами направился к выходу. В углу центра связи застрекотал телекс, и служащий окликнул Кабакова, когда тот был уже в дверях. Пришел ответ на его запрос по поводу взрыва в Сирии в 1971 году.

Взрыв имел место 15 августа 1971 года, сообщалось в телеграмме. Он произошел в период массового набора в «Аль-Фатах», проходившего в тот год в Дамаске. Известно, что в Дамаске в это время находились три организатора «Аль-Фатаха»:

Фахри эль-Амари, вожак группы, совершившей покушение на премьер-министра Иордании Васфи эль-Теля. Тот самый, что пил кровь убитого. Предполагается, что в настоящее время он в Алжире. Данные проверяются.

Абдель Кадыр, тот, кто расстрелял из базуки израильский школьный автобус. Погиб во время взрыва его собственной фабрики бомб и снарядов близ Шейх-Саада в 1973 году. В телеграмме говорилось также, что Кабакову вряд ли нужно напоминать детали кончины Кадыра, поскольку он лично присутствовал при этом.

Мухаммад Фазиль, он же — Юсуф Халеф, он же — Самар Туфик. Предполагаемый создатель плана мюнхенского злодеяния. Один из тех, кого с особым тщанием разыскивает МОССАД. В последнее время действовал в Сирии. Полагали, что был в Дамаске во время бейрутского рейда Кабакова, однако более поздние, пока не подтвердившиеся сведения говорят, что последние три недели он находился в Бейруте. Израильская разведка активизировала своих агентов в Бейруте и других местах, чтобы выяснить его настоящее местонахождение.

Фотографии эль-Амари и Фазиля передаются по спутниковой связи в Вашингтон для передачи Кабакову. Негативы высылаются.

Кабаков поморщился. Если негативы высылаются, значит, отпечатки плохие, слишком плохие, чтобы их можно было с толком использовать. Особенно после электронной их передачи. И все-таки — хоть что-то. Жаль, он не подождал, чтобы спросить про русских.

— Мухаммад Фазиль, — бормотал он. — Да, пожалуй, это спектакль в твоем духе. Надеюсь, тут-то ты объявишься собственной персоной.

Он вышел в дождь, чтобы отправиться назад, в Бруклин. Мошевский и трое израильтян из его группы прочесывали бары, закусочные и дешевые игорные заведения на Коббл-Хилл, пытаясь разыскать следы грека — помощника Музи. Может, этот грек видел американца. Кабаков знал, что ФБР уже побывало здесь. Но его люди не были похожи на полицейских. Они гораздо лучше вписывались в этнически разнородную массу жителей этого района. И могли подслушивать разговоры на самых разных языках. Кабаков поместился в конторе Музи, просматривая невероятное количество валяющихся в беспорядке бумаг, оставленных Музи в этом крысином гнезде. Он надеялся разыскать хотя бы упоминание об американце или о связях Музи на Ближнем Востоке. Имя, место, хоть что-нибудь. Если окажется хоть один человек между Стамбулом и Аденским заливом, кто знает о характере задания ячейки «Черного сентября» в Соединенных Штатах, он, Кабаков, сумеет его похитить или сам погибнет, осуществляя эту задачу. Часам к десяти вечера ему удалось выяснить, что Музи вел по меньшей мере три комплекта книг. Больше он не смог узнать ничего. Усталый, он вернулся домой, к Рэчел.

Рэчел не ложилась — ждала. Она показалась ему другой, как-то изменившейся. И он больше не чувствовал усталости. То, что они целый день не виделись, помогло обоим что-то понять о себе. И в эту ночь они впервые были вместе и очень бережно и нежно впервые любили друг друга.

Каждая их встреча после этой ночи начиналась и заканчивалась именно так — нежно и бережно. Они словно боялись порвать хрупкую ткань чувства, пологом укрывавшую их от мира вокруг.

— Господи, до чего же я глупая, — сказала однажды Рэчел, когда они отдыхали в объятиях друг друга. — Только теперь мне это, кажется, все равно.

— Ну а мне и подавно, глупая ты моя, — ответил ей Кабаков. — Хочешь сигару?

Посол Иоахим Телл позвонил в семь утра. Кабаков принимал душ. Рэчел открыла дверь ванной и сквозь клубы пара позвала его к телефону. Она не успела отойти от двери, как он уже вышел, завернувшись в полотенце, и прошлепал босыми ногами к аппарату. Рэчел принялась с особым тщанием подпиливать ногти.

Кабаков был обеспокоен. Если бы пришел ответ насчет русских, посол не стал бы звонить ему по этому телефону. Телл говорил очень спокойно, деловым тоном.

— Майор, в посольство пришел запрос о вас из «Нью-Йорк таймс». Кроме того, они задают нам не очень приятные вопросы по поводу происшедшего на «Летиции». Мне бы хотелось, чтобы вы приехали к нам сюда. Я буду свободен после трех, если вам это удобно.

— Приеду.

Кабаков нашел «Нью-Йорк таймс» на коврике у двери.

Первая страница: «МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ИЗРАИЛЯ ПРИБЫЛ В ВАШИНГТОН НА ПЕРЕГОВОРЫ О БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ». Это прочту после. «СТОИМОСТЬ ЖИЗНИ». «ДЖЕНЕРАЛ МОТОРС ОТЗЫВАЕТ ГРУЗОВЫЕ МАШИНЫ».

Вторая страница. О, черт, вот оно: «У ВАС В США ИЗРАИЛЬСКИЕ АГЕНТЫ ПЫТАЮТ АРАБА — ЗАЯВЛЯЕТ КОНСУЛ». Статья Маргарет Лидз Финч.

«Во вторник вечером консул Ливана заявил, что арестованный представителями таможенной службы по обвинению в провозе контрабандных товаров ливанский моряк перед арестом подвергся со стороны агентов израильской разведки допросу с применением пыток. Допрос был проведен на борту ливийского торгового судна, ошвартовавшегося в нью-йоркском порту на прошлой неделе.