Дело о таинственном наследстве - Молчанова Татьяна. Страница 55

– Ну что, Наталья, опять за какие-то расследования взялась?

Сегодня говорить неправду приходилось гораздо чаще обычного, поэтому она даже не покраснела отвечая:

– Да нет, просто удивительно, что у всех такие горшки есть, а у меня нет. Вот и рассматриваю, может, попросить у Князевой несколько…

И на этом от тайного советника ретировалась. В списке оставалось три непроведанных горшка. Конечно, они могли находиться у кого угодно, домов в уезде еще хватало, но Наташа, учитывая князевские предпочтения, пока остановилась на двух семьях. Пара божьих престарелых одуванчиков, когда-то служивших при дворе, и полная им противоположность – молодая, года полтора как поселившаяся у них в уезде пара, истово ненавидевшая город и перебравшаяся к ним строить отдельное персонально счастье на чистом воздухе и непременно с детьми. Приехали они уже с двойней. Недавно прибавился третий. У обеих семей Наташа в гостях бывала нечасто, и предлог для посещения надо было еще изобрести. И она решила дать себе перерыв, да и до дому как раз было недалеко. К тому же необходимо было подумать, где же мог затаиться последний горшок.

Дома Красков с удовольствием кормил обедом Васю.

Наташу тоже тут же усадили за стол. Николай Никитич, аккуратно разглаживая на коленях салфетку, чуть хмурясь, даже слегка укоризненно глядел на дочь:

– Наталья, ну дело ли это, все время где-то пропадаешь! Особенно в последние дни. Я знать не знаю где, ничего не говоришь, погода не такая уж хорошая… Впрочем, – после пристального осмотра князь вздохнул чуть облегченно, констатируя: – На лице румянец, глаза блестят, аппетит тоже хороший…

Наташа улыбнулась, доедая с борщом уже третий пирожок.

– Ну тогда бог с тобой, – махнул на дочь салфеткой князь. – Бегай где хочешь, только осторожно с приключениями своими, вон Василия бери да помни, что бегать недолго осталось…

И он очень значительно посмотрел на дочь. Та, конечно же, прекрасно его поняла, но про себя подумала: «Ох, думаю, что с Сашей мы, наверное, всю жизнь бегать будем…»

После обеда Николай Никитич как всегда поднялся к себе вздремнуть, давая тем самым заговорщикам полную свободу действий.

– Ну что, Вася, договорился? – прошептала Наташа, как только услышала мягкий стук закрывшейся двери отцовского кабинета.

– Да, барышня, – заулыбался Вася. – Все хорошо: граф хоть сегодня может приезжать, комнату ему матушка подготовит. Только вот не знаю, как ему покажется у нас, бедновато…

– Все чудесно! Я тогда поеду графу передам, чтоб собирался!

И, вскочив было, застыла, остановленная внимательными, серьезными Васиными глазами.

– А рассказать мне барышня ничего не хочет? – спросил он.

– Да, Вася, хочу… – Она немного поморщилась от образа всплывшего внезапно перед глазами уже совершенно ненавистного горшка с синими кружочками. – Хочу, очень! – повторила она, что-то обдумывая. – А вот что – поехали к графу вместе! Я тебе по дороге расскажу то, что ты не знаешь, ну а у него – чего вы оба пока не знаете. Втроем сподручнее будет решить, что дальше делать… Прямо сейчас и поехали!

День у Наташи получался длинный и пестрый, как лоскутное одеяло. Иногда какое-то неприятное ощущение крючочками вцеплялось в место где-то на уровне груди и заставляло Наташу думать, сопоставлять, делать выводы, чтобы хоть немного умаслить, успокоить эту колючую неудовлетворенность, но получалось плохо. Чем больше она узнавала, чем больше производила каких-то действий, тем сильнее проявлялось это чувство. Что-то немножко не то. Как-то немножко не туда.

К тому же по дороге к графу нехороший знак увидела: в двух местах лежали сломанным крестом ветки. Неприятно.

Граф искренне поблагодарил Васю и за участие в раскрытии тайны взорвавшегося пистолета, и за готовность приютить его у себя в доме. Потом молча положил перед друзьями какой-то листочек. Наташа тут же наклонилась, чтобы поизучать его, а Василий, лишь мельком взглянув, вопросительно посмотрел на графа.

Тот поспешил объяснить:

– Пока княжна сегодня горшки разыскивала, я тут поразмыслил и пришел к выводу: ведь, если Антон Иванович приехал в наши места, чтобы найти сокровища, значит, существует вполне реальная вероятность, что они здесь есть! И почему бы их в таком случае не поискать. И решил поискать. – Граф засмеялся. – Не в прямом смысле, конечно, хотя получилось, по-моему, прямее некуда. В общем, решил я комнату Антона Ивановича мелким решетом просеять на предмет чего-то ценного. Мы с Дуняшей поднялись вместе, она начала убираться, а я разбирать оставшиеся от него бумаги и документы. Ничего путного там не было. Может, Аркадий Арсеньевич расстарался и забрал, не знаю. А тем временем Дуняша к столу подобралась. Пресс-папье поднимает, а под ним вот этот листочек лежит себе. Помятый, полурваный, но все же со вполне различимым интересным содержанием. Я вижу, Василий, вам этот рисунок знаком?

– Да, – кивнул Вася. – Это почти то же самое, что Антон Иванович мне в городе показывал. Только там была четкая, вычерченная схема, а это какой-то рисунок от руки. Может, срисовка?

– Да, я тоже подумал, что это копия, – согласился с ним Саша. – Если вы внимательно рассмотрите этот рисунок, Наташа, то увидите, что на листочке изображена схема дома. Дома, в котором мы сейчас находимся…

– Ох! – вздохнула Наташа, и ее розовый пальчик постукал по жирному кресту в правом нижнем углу рисунка. – А это что?

– А это, видимо, место, где находятся сокровища, – произнес граф без улыбки, но потом все-таки засмеялся – больно странная получалась картина. Конец 19 века, граф, княжна и бывший дворовый, образованные современные люди, как какие-нибудь пираты, жадно изучают карту сокровищ. Но затем мертвое лицо тетушки всплыло перед глазами, и улыбка его погасла…

– Ну если там сокровища находятся, значит, мне надо срочно менять работу и получать деньги за ясновидение, – пробурчал Вася.

Граф с Наташей вопросительно посмотрели на него, и тот объяснил:

– Именно сюда я тогда Антон Ивановичу и указал, когда он спрашивал, где тайник в доме сделать… Он прямо при мне здесь крестик и поставил. Не может там быть никаких сокровищ!

– Н-да… – Васины слова озадачили графа. – Нелепость какая-то! Действительно, родственник мой был чрезвычайно странным человеком. Зачем делать копию со схемы, зачем ставить отметку в месте, наобум указанном посторонним человеком, да еще и прятать потом эту бумажку! Не понимаю! Ну хорошо. Во всяком случае, судя по состоянию дел Антона Ивановича, мы теперь можем предположить, что сокровища он таки не нашел. Вследствие чего мы теперь имеем шанс найти их. Если правильно подойдем к вопросу о тетушкиной мебели. Может, ее при дядюшкиной смерти неправильно как-то разобрали, может, нам стоит повторить этот тетушкин подвиг? Или есть еще более надежный путь, правда, он может занять немало времени, – пробормотал он, разглядывая схему. – Я попытаюсь найти любые подтверждающие документы или хотя бы слухи о том, что какие-либо сокровища вообще существовали. После этого тетушкину мебель можно будет громить уже более предметно… А еще…

– Саша, подождите… – вмешалась Наталья. – И вы, и Вася не подумали о самом важном…

Она встала и подошла к окну.

– Уважаемые господа, вы что, забыли, зачем я второй день по соседям бегаю? – волнуясь, продолжала она. – Чаю столько напилась, что с души воротит уже! Сплетен наслушалась – книгу написать хватит, и смотрят подозрительно: барышня опять что-то выискивает! А выискивает барышня…

– Вот это! – закончил за нее граф и, как фокусник, вытащил откуда-то ненавистный горшок с фиалками. Эти цветочки смотрели страшно виновато, мол, не хотели мы, нас насильно посадили…

Наташин нарастающий гнев сразу утих. Она подошла к горшку, пощупала, понюхала цветочки, провела пальчиком по синим кружочкам… и, разочарованно вздохнув, села:

– Значит, осталось всего два наименее подозрительных горшка, – каким-то бесцветным голосом проговорила она. – Князева рассказала, что было подарено примерно десять штук. Я ее поспрашивала кому, и она сказала, что, скорее всего, всем ближайшим соседям. О Феофане Ивановне, кстати, не упомянула, вот бы я этот горшок по всему уезду искала…