Меч с берегов Валгаллы - Александрова Наталья Николаевна. Страница 44
Официант испарился, а Тимофей, довольный произведенным впечатлением, приступил к еде.
Салат, хоть изготовленный не по всем правилам, был неплох.
Едва Тимофей разобрался с ним, появился официант с плошкой лукового супа.
Тимофей уставился на суп, как будто ему принесли блюдо жареных тараканов.
– Это что? – спросил он удивленно.
– Как – что? – переспросил официант. – Луковый суп… наш повар, между прочим, бронзовый призер международного кулинарного конкурса в номинации «супы»…
– Бронзовый? – язвительно переспросил Тимофей. – То есть третье место получил, из трех участников? Не знаю, может, он в молодости для пионерского лагеря гороховый суп с костями хорошо варил, но эта бурда к луковому супу имеет такое же отдаленное отношение, как я к балетному училищу имени Вагановой!
– Но позвольте… – попытался вклиниться официант.
– Не позволю! – гремел Тимофей. – Вот это сверху что?
– Как – что? Это гренки… гренки с запеченным сыром…
– Гренки! – передразнил его Тимофей. – Кто вашему повару сказал, что луковый суп подают с гренками? Луковый суп подают с крутонами – чувствуешь разницу?
– Да, конечно… – пролепетал окончательно посрамленный официант.
– То-то! – Тимофей попробовал сырную корочку и поморщился: – А сыр какой? Сыр должен быть твердый топлон из Савойи, в крайнем случае – мимолетт из Лилля, а у вас тут обыкновенный пармезан!
– Я передам повару…
– Передай, передай! И скажи ему, чтобы с остальным не напортачил!
Официант скрылся за служебной дверью. Там его уже поджидал директор ресторана Жорж Морисович. Ухватив официанта за пуговицу, Жорж осведомился:
– Что там происходит?
Официант подробно сообщил ему о поведении Тимофея и дословно пересказал все его критические замечания.
Жорж Морисович побледнел.
– Так и сказал – топлон или в крайнем случае мимолетт?
– Так точно!
– И на вкус определил, какой сыр мы использовали?
– На вкус!
– Это специалист, профессионал!
Жорж выглянул в зал, внимательно оглядел Тимофея и побледнел еще сильнее.
– Все ясно! – проговорил он трагическим голосом. – Я слышал об этом человеке от Луиджи из «Наполи» и от Ямагучи из «Сегуна»!
– Как, ведь господин Ямагучи недавно умер…
– Ну да! Он после визита этого типа сделал себе харакири! Это переодетый ресторанный критик из Москвы! Он нарочно приходит под видом полубомжа, проверяет сервис, кухню, и потом печатает разгромные отзывы в самых крутых гламурных изданиях! Если он обругает наш ресторан – все, считай, можно закрываться!
– Что же делать?
– Что мы можем сделать? Пойду на кухню и попрошу Василия, чтобы он постарался, выложился, как на конкурсе… может быть, я сам ему помогу… а что этот критик еще заказал?
– Баклажаны по-гасконски и крем-брюле.
– Так… с баклажанами придется повозиться, это блюдо сложное, а крем-брюле, слава богу, трудно испортить…
Через полчаса Жорж Морисович с заискивающей улыбкой подошел к сытому Тимофею и осведомился:
– Ну, как вам понравилась наша кухня?
– Про салат и суп я уже все сказал вашему мальчику, – строго проговорил Тимофей. – Баклажаны, честно сказать, неплохие. Умеете, если захотите. Главное, чеснок для шпигования хорошо подготовили – чувствуется рука мастера.
– Мы старались. – Жорж Морисович скромно потупился.
– Но крем-брюле… – протянул Тимофей. – Честно говоря, с крем-брюле вы меня огорчили.
– Как? – вскрикнул Жорж, бледнея. – Что не так с крем-брюле? Его ведь очень трудно испортить!
– Вот именно! Я тоже всегда так думал! Но вам это удалось! Я заказывал настоящее крем-брюле, специально два раза официанту повторил, что настоящее, а вы прекрасно знаете, что настоящее крем-брюле подают горящим. Или на столе поджигают, или так и вносят – с пламенем. А мне подали обычное крем-брюле, с остывшей корочкой!
Жорж Морисович побледнел еще сильнее, сравнявшись цветом с бланманже, и пролепетал убитым голосом:
– Мерзавец официант! Он не сказал мне, что вы просили настоящее… он сказал просто – крем-брюле… не сомневайтесь, он сегодня же будет уволен!
– Ну, это слишком, – смягчился Тимофей. – Парень молодой, еще, наверное, поумнеет… может, отделается выговором или денежным штрафом…
– Нет, он опорочил наш ресторан в глазах такого человека, как вы! Только увольнение!
– Я, конечно, настаивать не могу, вы со своим персоналом сами разберетесь, – протянул Тимофей, и тут глаза его блеснули, – но чего от простого официанта требовать, если метрдотель не на высоте? У вас же все-таки ресторан, а не стоматологическая клиника, люди поесть приходят, а какая может быть еда, если от одного вида вашего метрдотеля аппетит пропадает?
– Вы так считаете? – Жорж Морисович скосил глаза на Алину, которая снова выговаривала за что-то швейцару. – Да-да, я как-то не замечал… вы открыли мне глаза… Я приму меры.
– Ну, раз уж вы берете все под контроль, то мне пора… счет, пожалуйста! – и Тимофей полез за бумажником.
– Нет, вы нам ничего не должны! – запротестовал Жорж Морисович. – Учитывая ваше разочарование, обед за счет ресторана! Это самое меньшее, что я могу сделать, чтобы загладить свою вину! И вообще, принимать такого человека, как вы, – большая честь для нас!«Какой милый человек, – подумал Тимофей. – А я-то думал, что здесь одни хамы…»
Сима посмотрела Кириллу в глаза и честно рассказала, как примерно год назад познакомилась с Сергеем Вяхиревым, как сблизилась с ним, поселилась под одной крышей. Как в один прекрасный день – то есть в одну далеко не прекрасную ночь – Сергей бесследно пропал, и она выяснила, что он – вовсе не тот человек, за которого себя выдавал.
– И квартира оказалась не его, и работал он вовсе не там, где говорил, и даже имя у него не настоящее! Как я понимаю, настоящее его имя – Дмитрий Ракитин…
– Вот как… – Кирилл смотрел хмуро, – значит, у вас с ним любовь была…
– Ну да, – Сима невольно повысила голос, – а что такого? Он мне нравился…
Она на мгновение задумалась. Это правда, Сергей ей нравился. Симпатичный, не жадный, характер неплохой – не ворчал, не воспитывал, не ревновал попусту.
Впрочем, Сима и не давала ему поводов для ревности. За то время, что они были вместе, ни на одного мужчину и не посмотрела – зачем? Она считала, что от добра добра не ищут. Но вот любовь…
Сима подумала еще немного и поняла, что нет у нее к Сергею никакой любви. Причем не только сейчас, но и раньше не было. И тем не менее Кирилл не имеет никакого права так на нее смотреть. С чего это он ревнует? Сима ему никто, просто немного похожа на девушку, которую он любил пятнадцать лет назад.
Ой! Она едва не подпрыгнула на стуле, потому что поняла, за что ее выбрал Сергей. Именно за это, за то, что она была похожа на Дину Русакову. Да что же это такое, с ума они все посходили, что ли? Помешались на этой своей Дине?
Она со злостью посмотрела на Кирилла и встретила его понимающий взгляд. Ну конечно, она сама для них ничего не значит, она только говорящая кукла, манекен.
– Как вам удалось достать эти фотографии? – спросил Кирилл после небольшой паузы.
– Они были спрятаны в машине, в тайнике под сиденьем, – сухо ответила Сима, – в тот вечер, в субботу, я взяла машину без спроса, ничего не сказала Сергею, он бы мне этого не позволил. А я вот захотела похвастаться… Ну, что дальше было, вы знаете…
– Ну да, у вас украли ключи и угнали машину.
– А потом этот урод Борька врезался в столб, и они бросили машину. А Сергей… то есть, кто он там есть на самом деле, понятия не имел, куда делась машина. Не искать же ее по всему городу. Так что фотки остались там, мне потом механик из автомастерской их отдал.
Сима хотела рассказать еще про случай в троллейбусе, но решила не отвлекаться. В конце концов, это только ее догадки насчет того, что хотел украсть карманный воришка. Не стала она рассказывать и про Павла. Вовсе незачем одному мужчине расписывать в красках, как тебя буквально преследует другой. Кирилл и так волком смотрит из-за того, что они были с Сергеем, хотя какое ему, в сущности, дело? Это в тот раз у него приятель девушку увел, Сима тогда еще в школу ходила, так что она абсолютно ни при чем.