Заставьте танцевать мертвеца - Чейз Джеймс Хедли. Страница 3

Тяжелый кулак в перчатке появился из темноты и ударил ее в подбородок.

Пятидесятилетний Ролло, которого никто не знал под другим именем, был великаном двухметрового роста. Свое жирное брюхо он носил перед собой, словно огромное яйцо в мешке. Его руки и ноги были похожи на гигантские щупальца. Маленькие глазки, утонувшие в складках жира, были приветливыми, умными, упрямыми и порочными. Маленькие усики украшали губу, а руки никогда не оставались в покое. Никто точно не знал, чем занимался Ролло на самом деле, за исключением того, что владел «Золотой лилией». Подозревали, что он замешан во всех темных делах этого района. Некоторые даже утверждали, будто под его контролем находятся все бордели Шепард-Маркета, другие считали, что он занимается скупкой и продажей краденого и даже является главным укрывателем краденых автомобилей в масштабе всей страны. Некоторые же утверждали, что он получал деньги от продажи наркотиков. Но никто в точности ничего о нем не знал.

Клуб «Золотая лилия» был самым закрытым в Лондоне. Он насчитывал шестьсот членов, у которых было одно общее качество: они все жили мошенничеством. Одни из них, безусловно, были более бесчестны, чем другие, но никто, как бы богат и влиятелен ни был, не мог похвастаться, что когда-нибудь жил честным трудом. Там можно было увидеть короля стали, сводника, педераста, проституток высшего класса и многих других подходящих для данного заведения индивидуумов. Эта отнюдь не почтенная публика делилась на воров автомобилей, просто жуликов, подозрительных посредников, светских женщин-клептоманок, профессиональных шантажистов, продавцов наркотиков и тому подобное. Владычество Ролло над ними было безгранично. Декорированное помещение клуба было опоясано галереей. Туда допускались лишь избранные. А у Ролло здесь был своего рода наблюдательный пункт. Почти все вечера после полуночи его можно было увидеть стоящим, опирающимся на ограждение галереи, наблюдающим маленькими блестящими глазками за танцующими и ужинающими гостями. Это зрелище доставляло ему огромное удовольствие, оно воодушевляло его.

Ролло всегда выглядел одинаково. На его голове, имеющей форму груши, совершенно лысой и блестящей, как бильярдный шар, сидела красная турецкая фреска. Его жирное тело было облачено во фрак черного цвета и такой же жилет, отделанный белым галстук «Аскет» тоже был из черного шелка и закрывал его толстую шею, серые в полоску брюки скрывали толстые ноги, а лакированные башмаки – огромные плоские ступни. При входе в большой зал каждый автоматически поднимал взгляд на балкон и мог узнать, хочет ли Ролло поговорить с ним. Если у хозяина было такое желание, он делал знак пальцем и исчезал в своем кабинете. Приглашенный не сразу поднимался к нему. Не следовало показывать другим, что Ролло хочет поговорить с ним. В сущности, его знак означал, что у него есть дело и что он хочет держать его в секрете. Приглашенный прежде всего располагался возле большого бара в конце помещения, заказывал виски и некоторое время, пока опорожнял свой стакан, разговаривал с барменом или смотрел на официанта-грека, который разносил кушанья. Затем, потолкавшись по левой стороне зала между столиками и маленьким дансингом, останавливался на мгновение послушать состоящий из четырех музыкантов высшего класса джаз. Потом с самым естественным безразличием проходил за черные бархатные портьеры, которые скрывали лестницу, ведущую наверх. Обычно там, за этими портьерами, находился Батч, охранявший лестницу. Высокий и тонкий, с бледным лицом, одетый в черный костюм и черную фетровую шляпу, этот тип носил также черную рубашку, на которой выделялся белый шелковый галстук, украшенный золотой подковой. Батч обычно держался у стены и с равнодушным видом ковырял гусиным пером в зубах, следуя лучшим традициям гангстеров из кинематографа. Если Батч кивал идущему к Ролло, это означало, что можно продолжать путь. Иначе охранник холодным и угрожающим тоном приказывал вернуться обратно в ресторан.

Кабинет у Ролло был роскошным: дубовая обшивка стен, скрытое освещение, письменный стол, покрытый толстым стеклом, богатые украшения по стенам, комфортабельные кресла из зеленой кожи и огромные диваны. Ролло обычно сидел за своим письменным столом с толстой сигарой в зубах и сонным выражением на лице. На его столе не было ни одной бумаги. Он сидел, скрестив руки на зеленом бюваре, и внимательно рассматривал пришедшего, словно это был последний человек, которого он хотел видеть. Он был не один. У камина стояла Селия. Она редко открывала рот, а ее большие черные глаза, которые никогда не выдавали ее мыслей, не отрывались от лица посетителя, пока он находился в этом кабинете.

Селия была креолкой и выглядела бледной статуей из бронзы. Большие глаза, черные и мрачные, подбородок, короткий и широкий, скулы в форме головы кобры, губы, напоминавшие яркий разрезанный плод. Ее высокий силуэт был необычным: в фас она выглядела невероятно тонкой, а в профиль казалось, что эта женщина является произведением карикатуриста – так смещены были ее формы. Ярко-красный тюрбан скрывал ее курчавую шевелюру. Ее никто и никогда не видел с непокрытой головой, Селия стыдилась своих волос. Ее шелковые платья, всегда очень ярких расцветок, были сшиты таким образом, чтобы подчеркнуть все линии тела. Селия действовала на всех мужчин своей невероятной сексуальностью. Она была любовницей Ролло.

В кабинете шли переговоры, заключались договоры, уточнялась финансовая сторона дела. Ролло сидел за столом, а Селия внимательно следила за посетителем. После его ухода Ролло бросал взгляд из-за плеча на Селию и поднимал брови. Она решала – «да» или «нет». Она обладала какой-то странной способностью читать мысли людей и не раз предостерегала Ролло. Всегда было нелегко заставить Ролло согласиться с предложением или просьбой, однако пытавшиеся его обмануть теряли все. Одного или двух таких речная полиция выудила из Темзы, другие оказывались в госпитале в Чаринг-Кроссе с разбитыми черепами.

В этот вечер Ролло сидел за своим письменным столом с сигарой во рту и с лупой в глазу. Он рассматривал драгоценную брошь. Бриллианты, рубины и изумруды сверкали в мягком освещении комнаты, когда он поворачивал брошь в руке. Селия смотрела через его плечо. Она тяжело дышала, и по ее глазам было видно, что драгоценность ей нравится. Ролло опустил брошь на бархатную подушечку, поерзал в кресле, устраиваясь удобнее, и положил лупу.

– Гомес должен сейчас работать внизу, – сказал он. – Необходимо, чтобы эта безделушка покинула страну до завтрашнего утра.

– Мне бы так хотелось иметь ее! – сказала Селия, не спуская глаз с брошки. – К чему ее портить? Мы ведь не нуждаемся в деньгах.

– Ты иногда бываешь настоящей идиоткой, – ответил Ролло, открывая ящик и доставая оттуда маленькую картонную коробочку. – Если тебя поймают с этой брошью, то ты получишь, по крайней мере, пять лет тюрьмы. А потом, нам всегда нужны деньги.

Неожиданно на его столе зажглась лампочка.

– Кто-то поднимается по лестнице, – проговорил он, покусывая свои толстые губы.

Ролло открыл нижний ящик письменного стола и бросил туда коробку. Селия тяжело вздохнула: она поняла, что видела брошь в последний раз. Этот ящик письменного стола сообщался с подвальным этажом, в котором работал Гомес.

В дверь постучали, и вошел Батч.

Ролло скривился:

– Кто там еще?

– Здесь один тип, он спрашивает вас, – ответил Батч. Его взгляд упал на Селию, потом снова метнулся к Ролло. – Я его прежде никогда не видел. Он не принадлежит к членам клуба.

– Что он хочет?

– Он мне этого не сказал.

– Я не хочу его видеть.

Батч покачал головой:

– Он дал мне это.

Охранник достал из кармана конверт. Ролло нахмурил брови. Он взял из рук Батча конверт, открыл его и вытащил оттуда банковский билет. В кабинете наступило удивленное молчание. Стало слышно оркестр внизу. Ролло развернул билет и положил его на бювар.

– Сто фунтов.

Батч и Селия вытянули шеи и наклонились вперед.