Танго под палящим солнцем. Ее звали Лиза (сборник) - Арсеньева Елена. Страница 50
По пути она позвонила Татьяне, которая сонным, но счастливым голосом сообщила, что все в порядке, все отлично, все на месте, никаких неприятных случайностей больше не может быть, потому что для этого приняты все меры, — словом, все тип-топ! Затем Алёна набрала номер Оксаны. У дежурной «Дерибаса» голос тоже был сонный. Она доложила, что этот тип Нодя после долгих препирательств дал Оксане сто гривен в качестве взятки и прорвался-таки в номер, где мог наблюдать отсутствие бывшей постоялицы. И вдруг он достал мобильник и начал набирать какой-то номер. В это самое время раздались звонки на столике дежурной, и Оксана вынуждена была пойти взять трубку. Разумеется, ей никто не ответил, хотя она, как дура, долго алекала… будто не понимала, что это сам Нодя и звонит, чтобы выманить ее из номера! А когда наалекалась, Нодя уже шел ей навстречу, и физиономия у него была ну просто черная. Чернющая! Он аж пошатывался, когда по лестнице спускался. А потом вдруг обернулся и хрипло спросил:
— Кто ремонтировал люстру?
Оксана, конечно, ответила — никто, потому что ее и в самом деле никто не ремонтировал. И Нодя ушел.
— Оксана, я, наверное, все же вернусь ночевать, — сказала Алёна, — только не знаю точно, во сколько, может, уже под утро, так что вы меня не дожидайтесь и ложитесь спать, давайте только договоримся, где будет ключ от номера, хорошо?
— Да я, может, дождусь, а если уж совсем свалюсь, ключ оставлю на своем столе под газеткой. В номере же все равно вещей ваших нет, никто ничего не украдет, да и кому тут шариться ночью, верно?
— Верно, — согласилась Алёна.
Она вошла в туалет, исполнила все ритуальные дела и вымыла руки, а когда уже сделала шаг к выходу, за дверью раздался раздраженный женский голос:
— Подожди меня здесь, ты что, будешь за мной и в туалете следить?!
Голос показался Алёне знакомым. Она метнулась обратно в кабинку, убеждая себя в том, что ей почудилось, что этого не может быть…
Но тут же раздался стук каблуков — женщина вошла в туалет, поплотнее прикрыла дверь и, войдя в соседнюю с Алёниной кабинку, принялась набирать номер мобильного телефона. Алёна отчетливо слышала сигналы клавиатуры.
— Да возьми же ты трубку! — простонала женщина. — Ну где ты все время шляешься?!
Услышав это, Алёна поняла, что не ошиблась. И снова ощущение дежавю пронзило ее, как и днем на яхте.
Осталось только, чтобы и в здешнем зале, где танцуют танго, распахнулась дверь — и появился Арнольд, и начал виртуозно выкручиваться из ситуации, уверяя Алёну, что пришел за ней…
Она вздохнула, дивясь своему легковерию, нет — своему желанию поверить человеку, которого совершенно не знала…
Впрочем, тогда она не могла чувствовать к Арнольду ничего, кроме симпатии, потому что он явился перед ней в образе спасителя, который вырвал ее из лап милиции… А между прочим, с каких, простите, щей ему понадобилось вмешиваться в эту ситуацию и вырывать Алёну из вышеназванных лап?
Предположим, сей частный детектив искал какие-то следы, которые могли привести его к человеку, пустившему шутиху в окно музея в ту минуту, когда там оказался Кирилл…
Ха! Если правильны все выводы, которые сделала Алёна, Арнольд мог, скорее всего, искать эти следы, чтобы уничтожить их!
Ну ладно, так или сяк, но он вдруг бросает все свои дела и кидается выручать Алёну. Зачем? Почему? Исключительно по доброте душевной и ради ее прекрасных глаз?
Строго говоря, одно предположение так и просится на ум…
Но обдумать это Алёна не успела. Послышался стук каблуков, женские голоса, в туалете враз появилось много народу, но Алёна не спешила выходить, потому что дверь соседней кабинки тоже не открывалась, доносились только сигналы клавиатуры. Наверное, женщина, что затаилась там, сейчас лихорадочно писала эсэмэску тому, кому не могла дозвониться.
«О, я балда! — подумала Алёна. — Нужно было написать Кириллу! Наверное, он просто не отвечает, когда приходят звонки с незнакомых номеров, но эсэмэску всяко прочитал бы!»
А впрочем, о чем она?! Ведь в соседней кабинке прячется Лора. Алёна узнала ее по голосу. Наверняка Кирилл сейчас ждет ее в фойе. Вряд ли он снова отправил ее с Жорой. То есть хочется на это надеяться…
И если Кирилл здесь, Алёна просто подойдет к нему и все объяснит.
Нет… тогда придется рассказать про Лору, вернее, про Лору и про Арнольда…
А доказательств никаких.
Да и вообще — никаких доказательств! Кроме одного решающего факта, но и насчет этого Кириллу тоже пока придется поверить ей на слово.
Или не поверить…
Так или иначе, хватит тут сидеть, в туалете уже очередь выстроилась.
Алёна выскочила из кабинки и, торопливо ополоснув руки, вылетела в вестибюль.
И с размаху ударилась во что-то высокое, каменно-твердое и широкое. Причем это была не одна из колонн, которые там и сям украшали Дом офицеров. Это был человек. И не просто человек — это был Жора.
— Ага! — протянул он зловеще. — Я как чувствовал, что ты тут окажешься. А Лорка еще не верила…
С этими словами он схватил Алёну в охапку и потащил ее под лестницу. С силой толкнул к стене, сцапал ее руки одной лапищей, а другой схватил за горло и негромко, но с устрашающей интонацией спросил:
— Ты зачем Алику на яхту эту поганую цацку подкинула, а?
Алёна, может, и ответила бы хоть как-то, например, вскричав: «Вы спятили?!», или: «Ничего не понимаю!», или: «Отпустите меня немедленно!», или — и это скорее всего: «Придурок!», — но не могла исторгнуть из себя ни звука, потому что рука Жоры сжималась все крепче. Она уронила сумку и, вцепившись в жесткую лапищу, попыталась отодрать от своего горла сильные пальцы, но не могла.
— Говори! Говори, а то придушу! — рявкнул Жора.
«Уже», — с ужасом подумала Алёна, чувствуя, что в самом деле начинает задыхаться. В это самое мгновение раздался испуганный женский крик:
— Отпусти ее! Я же говорю: это не она!
— Она! — грозно провозгласил Жора и стиснул пальцы чуть сильнее. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы Алёна потеряла сознание.
В этот кафешантан Григория Маразли привел его приятель — Павел Николаевич Кич. Он был моложе Григория на семнадцать лет, однако серьезностью превосходил приятеля вдвое. С другой стороны, поневоле станешь серьезным, происходя из мелкопоместной и небогатой семьи, не имея в своем распоряжении баснословного наследства! Кич закончил юридический факультет университета, год прослужил мировым судьей в деревне, а потом вернулся в Одессу и стал мировым судьей по пятому участку города. Пятым участком была Молдаванка — самое неприветливое и разбойное место.
Как-то раз Кич обмолвился, что на Молдаванке открылся кафешантан «Плезир», а на самом деле — бордель, куда зачастили — само собой, под покровом темноты, инкогнито, — очень многие именитые и даже сановные одесситы.
— Под покровом темноты? — изумился Маразли. — А не страшно? Прирежут в два счета или обдерут, как липку.
И тут Кич рассказал самое интересное. Оказывается, «Плезир» этот открыл не кто иной, как сам «король Молдаванки» Наркевич. Ну и понятное дело, что никто его клиентов и пальцем никогда не тронет, если человек назовет заветное слово, по-воровски — маляву. Малявой было название клуба — «Плезир» с прибавкой названия того дня недели, который нынче был на дворе.
— Какие секреты! — хмыкнул Маразли. — Но чего ради наши бонтонные господа повадились в этот притон? Разве девки там небывало хороши?
— Девки как девки, — пожал плечами Кич. — Вот только Мара…
И голос его вдруг так дрогнул, и сам он так многозначительно умолк и покраснел, что Маразли вмиг все понял.
— Да ты никак влюблен в эту Мару, голубчик Кич?! — спросил он изумленно. — Вот же охота припала… кого попало!
— Только потому, что ты ее никогда не видел и ничего о ней не знаешь, я прощаю тебя! — воскликнул Кич, и выражение лица у него при этом сделалось такое, что Маразли прикусил язык, ибо понял: еще слово — и не миновать дуэли с этим безумцем.