Приворотный амулет Казановы - Александрова Наталья Николаевна. Страница 28

– Вы не понимаете, Казанова! – выкрикнул он и выбежал из комнаты, держась за сердце.

– Ну вот, мы и провернули наше дельце, – сказал мне падуанец, когда мы остались одни. – Сказать честно, мне даже немного жаль этого мерзавца. Но поделом ему: такому уроду не стоит слишком заноситься.

– Вы правы, милорд, – согласился я, хотя у меня тоже был какой-то неприятный осадок от последней сцены.

– Нам осталась сущая мелочь: договориться, как мы будем пользоваться нашей общей собственностью.

– Вы говорите о медальоне? – переспросил я, хотя ответ был очевиден.

– О чем же еще!

Сердце мое внезапно забилось, как пойманная в силки птица. Мне отчего-то очень не хотелось ни с кем делить медальон. Впрочем, какое право имеет на него этот падуанец? Он не потратил ни копейки из своих денег, не рисковал за карточным столом – всего лишь уговорил несчастного Строцци принять участие в игре да раззадорил его одной-двумя своевременными репликами.

– Мне сейчас не хочется об этом говорить, – произнес я мрачно.

– Что ж, можете пока пользоваться им, – легко согласился падуанец, – а там, через неделю или через месяц…

– Через неделю или через месяц, – пробормотал я, думая, что за неделю или за месяц многое может произойти.

Неприметная темная машина свернула на набережную Фонтанки.

Насколько хватало глаз, вся дорога была забита стоящими машинами.

– Черт! – прошипел водитель и в сердцах ударил кулаком по рулю.

Теперь простоишь в пробке не меньше часа…

Он опустил боковое стекло, впустив в машину запахи и звуки большого города, и достал из кармана смартфон – узнать, какие прогнозы по пробкам в городе. В это время к его машине подошел тощий парень в куртке с опущенным на глаза капюшоном. В руке у него было ведро, из которого торчал валик для мытья окон.

– Мне ничего не нужно! – бросил водитель, но парень уже намылил лобовое стекло, так что из машины ничего не было видно.

– Я сказал – ничего… – но долговязый парень сунул руку в открытое окно. В этой руке оказался серебристый металлический баллончик, из него брызнула остро пахнущая жидкость… и незадачливый водитель провалился в гулкую темноту.

Неизвестно, сколько времени он находился без сознания, но пришел в себя от холодного прикосновения к лицу. Открыв глаза, он увидел склонившуюся над ним темноволосую привлекательную девушку в простом черном платье.

– Он очнулся, – проговорила она низким хрипловатым голосом и отступила в сторону.

Он поднял голову и огляделся, чтобы понять, где находится.

Находился он в просторном полутемном зале с низким сводчатым потолком. Сам он сидел в массивном кресле с резными подлокотниками. Справа от него стоял огромный бильярдный стол, слева – камин, в котором тускло тлело единственное полено.

По другую сторону от камина в таком же резном кресле сидел мужчина лет пятидесяти с длинными, удивительно белыми волосами и глазами прозрачными и холодными, как горный хрусталь.

– Он очнулся, господин! – повторила девушка, повернувшись к беловолосому.

– Я вижу, – тот приподнялся в кресле и махнул рукой. – Оставь нас, Карина!

Девица нервно передернула плечами и вышла.

Едва дверь за ней закрылась, беловолосый человек вскочил, в два шага пересек разделяющее их пространство и склонился над своим гостем.

– Я недоволен, – проговорил он ледяным голосом, – я очень недоволен. Ты клялся, что сделаешь все, как мы договаривались. Ты говорил, что полностью контролируешь ту женщину, что она шагу не ступит без твоего позволения…

– Так и есть… – робко ответил человек в кресле. – Точнее, так и было… она слушалась меня, как дрессированная собачонка…

– Так почему же все пошло наперекосяк? Почему она все еще на свободе?

– Я не знаю, хозяин… – Мужчина в кресле облизал пересохшие губы, попытался встать – но руки и ноги словно налились свинцом и не слушались его. – Я не знаю… мне кто-то мешает, кто-то вставляет палки в колеса… Ей все время удается вывернуться…

– Это отговорки! – проскрежетал ледяной голос беловолосого. – Я доверил тебе важную работу – и ты с ней не справился! Ты знаешь, чем это тебе грозит?

– Я все сделаю, хозяин…

– Сделаешь? – беловолосый ожег его пронзительным взглядом. – Не знаю, можно ли тебе верить! Ты клялся, что с ней не будет никаких проблем – и где результат? Ты хотя бы знаешь, где она сейчас?

– Я… я не уверен…

– Ты не знаешь! Так как же я могу тебе доверять?

– Я прошу вас, хозяин, поверьте мне еще раз! Я найду ее, я сделаю все, что нужно!

– Еще раз? – беловолосый прищурился, как будто навел на своего гостя оптический прицел. – Пусть будет еще раз, но имей в виду: это будет последний раз. Если ты снова не справишься – знаешь, что я сделаю?

Мужчина в кресле молчал. Он глядел на своего хозяина, как кролик глядит на удава, и не мог отвести взгляд от его холодного, безразличного лица.

– Я отниму у тебя свой подарок.

– Только не это!

– Я отниму у тебя свой подарок, – повторил беловолосый, – и ты помнишь, что за этим последует. Ты помнишь, что с этим артефактом связана твоя жизнь, твоя душа и, как только ты лишишься его – ты лишишься души… впрочем, – беловолосый усмехнулся, – впрочем, слово «душа» для тебя – пустой звук. Тебе будет понятнее, если я скажу, что, лишившись артефакта, ты лишишься жизни, ты умрешь, и умрешь страшной, мучительной смертью…

– Я все сделаю, хозяин! – пролепетал человек в кресле. – Поверьте мне, я все сделаю!

– Надеюсь! – Беловолосый размахнулся и ударил его по щеке.

Удар этот был таким сильным и неожиданным, что мужчина потерял сознание…

И очнулся в своей машине.

Он лежал, прижавшись щекой к рулю, и от этой неудобной позы щека болела, как будто от сильного удара. Рядом с его машиной стоял мойщик, парень в куртке с опущенным на глаза капюшоном. Лобовое стекло было чисто вымыто, и парень хмуро проговорил:

– С вас сто рублей.

Мужчина полез в карман, вытащил бумажник, сунул мойщику мятую купюру – и тот тут же исчез.

Сзади засигналили – пробка начала рассасываться, машины пришли в движение. Мужчина вздохнул и развернулся в неположенном месте – его маршрут поменялся.

Возле офиса агентства «Острый глаз» остановилась неприметная темная машина. Из нее вышел мужчина среднего роста, с коротко стриженными темными волосами, в скромном сером костюме. Он открыл дверь и вошел в приемную.

Девушка-администратор была занята. Она делала одновременно три дела: красила ногти на левой руке ослепительно-розовым лаком, разглядывала фотографии известной телеведущей в глянцевом журнале и разговаривала по телефону со своей заклятой подругой Милкой.

– Нет, он меня не провожал… да точно тебе говорю… ну что бы я стала тебе врать, ты сама подумай… чего не хочешь – думать? Ну, это правильно, от этого кожа лица портится… да нет, он не меня провожал, а… с ума сойти, какие туфли… да не у меня, у Валидоловой… да нет, это в журнале… подожди, Милка, тут какой-то пришел… сейчас я его отошью и расскажу, кого он провожал…

Девица положила трубку на стойку, точнее – на раскрытый журнал, и подняла глаза на вошедшего мужчину.

И замерла, как будто увидела восьмое чудо света.

Казалось бы, в вошедшем не было ничего особенного – скромный костюм, средний рост, ничем не примечательная заурядная внешность, разве что выразительные карие глаза да красивый старинный медальон выглядывал из-под расстегнутого воротника рубашки, но было в нем что-то такое, от чего сердце у бедной девушки забилось, как птичка в клетке, и во рту у нее пересохло, как будто накануне она выпила лишнего. Последнее, впрочем, соответствовало истине.

– Вы… к кому… – пролепетала она едва слышно, – к Эдгару Валентиновичу? А его сейчас нет на месте… он уехал и будет только в конце дня…