Мастера детектива. Выпуск 6 - Грин Грэм. Страница 45

— Мне это ни о чем не говорит, — сказала Руби.

Швейцар полистал страницы, что-то ища.

— Забавно, а? — сказал он. — Мы тут, того и гляди, опять ввяжемся в войну, а они всю первую страницу заняли сообщениями об убийстве. А войну — на последнюю.

— Может, войны и не будет.

Они замолчали, занятые едой. Руби казалось странным, что мистер Дейвис, который сидел с ней на ящике и смотрел на елку, уже умер, да еще такой дикой и страшной смертью. Возможно, он и пришел бы на свидание. Он был неплохой человек.

— Мне его как-то жалко, — сказала она.

— Кого? Рейвена?

— Да нет, не его! Я имею в виду мистера Дейвиса.

— Понимаю ваши чувства. Мне тоже чуть жаль... старика. Когда-то я сам служил в «Мидленд стил». Временами он бывал ничего. Случалось, рассылал индеек на рождество. Не такой уж он плохой человек. В отеле для нас и половины того не делают.

— Что ж, — заключила Руби, цедя остатки кофе, — жизнь продолжается.

— Еще чашечку, а?

— Не хочу разорять вас.

— Ничего.

Руби прислонилась к нему, их головы коснулись, и они притихли — ведь каждый из них был знаком с человеком, который неожиданно умер; но их причастность к случившемуся пробудила в них чувство товарищества, странно сладкое и утешительное, оно было сродни ощущению покоя и любви — любви без страсти, без сомнений, без боли.

2

Сондерс спросил у клерка «Мидленд Стил», как пройти в уборную. Он вымыл руки и подумал: «Дело сделано». Да, дело было закончено, но удовлетворения он не испытывал — все началось с обыкновенной кражи, а закончилось двумя убийствами и смертью убийцы. Вокруг этого дела была какая-то тайна, отнюдь не все было ясно. Мейтер сейчас был наверху с начальником политического отдела, они знакомились с личными бумагами сэра Маркуса. И впрямь похоже, что девушка говорила правду.

Из-за нее-то Сондерс и тревожился больше всего. Он не мог не восхищаться ее храбростью и дерзостью и в то же самое время он ненавидел ее — за то, что она заставила Мейтера так страдать. Обиды Мейтера он переживал как свои.

— Ее придется отправить в Ярд, — сказал Мейтер. — Против нее может быть выдвинуто обвинение. Посадите ее в закрытый вагон поезда, отходящего в пятнадцать ноль пять. Я не хотел бы с ней встречаться, пока все не прояснится.

Единственным приятным моментом во всей этой истории было то, что констебль, которого Рейвен ранил на угольном складе, начал потихоньку оживать.

Сондерс вышел из здания «Мидленд стил» на Тэннериз со странным чувством, что ему нечего делать. Он вошел в кабачок на углу рынка, выпил пинту горького пива и закусил двумя холодными сосисками. Жизнь, казалось, снова вошла в колею. Его внимание привлекла афишка за баром, рядом с афишами кино. «Новое средство против заикания». Мистер Монтэгю Фелпс, магистр искусств, приглашал желающих на собрание в Мэсоник-холл, чтобы рассказать о новом способе лечения. Вход свободный, но будет сбор пожертвований. Начало ровно в два. В одном кинотеатре шел фильм с Эдди Кантором, в другом — с Джорджем Арлиссом. Торчать в управлении и ждать, когда придется везти девушку на вокзал, Сондерсу не хотелось. Правда, он уже перепробовал от заикания массу рецептов, но можно попробовать и еще один.

Зал был большой. На стенах — увеличенные фотографии членов масонской ложи, увешанных какими-то лентами и значками. От фотографий веяло гнетущим духом благосостояния преуспевающих бакалейщиков. Сытые, благополучные, самоуверенные, они смотрели со стен на жалкое собрание неудачников в старых макинтошах, выцветших розовато-лиловых шляпах и школьных галстуках. Сондерс вошел следом за какой-то полной женщиной. У нее была странная крадущаяся походка. Служитель, заикаясь, обратился к нему:

— Д-д-д...

— Я один, — сказал Сондерс.

Он уселся в одном из передних рядов и прислушался к похожему на речь китайцев разговору двух заик у себя за спиной. Они выстреливали очередью слов, как пулемет; потом наступала неизбежная и непреодолимая пауза. В зале было около пятидесяти человек. Они разглядывали друг друга, как урод, который смотрится в зеркало: если посмотреть вот с этой стороны, думает он, я не так уж и плох. Они обретали сейчас чувство товарищества: общий недостаток, затруднявший их общение, в некотором роде заменял им это общение. Все они ждали чуда.

И Сондерс тоже ждал — и ждал так же терпеливо, как тогда возле угольной платформы. Он не чувствовал себя несчастным. Вполне возможно, что он преувеличивает значение своего недостатка. Даже говори он свободно, вряд ли ему было бы легче выразить свое восхищение и свою любовь. Дар речи — это еще не слова, которые нужны человеку.

Мистер Монтэгю Фелпс, магистр искусств, вышел на сцену. Он был облачен в сюртук, темные волосы были напомажены. Выбритый до синевы подбородок его был слегка припудрен, а манера держаться у него была решительная и хладнокровная. Всем своим видом он как бы говорил этим подавленно молчавшим людям: «Смотрите, какими вы можете стать, если, немного поверив в себя, возьмете у меня несколько уроков».

Это был человек лет сорока пяти, он, несомненно, жил в свое удовольствие и явно пользовался успехом у женщин. При виде его невольно думалось о двуспальной кровати и плотном обеде в одном из курортных отелей. На мгновение он напомнил Сондерсу мистера Дейвиса, который в то утро так важно прошествовал в управление «Мидленд стил», а полчаса спустя так неожиданно и страшно умер. Ему вдруг показалось, что поступок Рейвена ровно ничего не изменил, что убийство иллюзорно, как мечта. Убили одного — и вот, пожалуйста, новый мистер Дейвис. Штампуют их, что ли? И вдруг за плечами мистера Монтэгю Фелпса над сценой Сондерс увидел фотографию Великого Мастера Ложи: лицо старика с кривым носом и клочком бороды, лицо сэра Маркуса.

3

Покидая «Мидленд стил», майор Колкин был очень бледен. Впервые в жизни он увидел, что такое убийство. Это была настоящая война. Он быстро, как только мог, направился в полицейское управление и был очень рад, когда встретил там суперинтендента. Он смиренно попросил глоток виски.

— Хочу встряхнуться, — объяснил он. — Ведь только вчера вечером он обедал у меня. Миссис Пайкер тоже была со своей собачкой. Чего мы только не делали, чтобы он о ней не узнал.

— Эта собачонка, — сказал суперинтендент, — доставляет нам больше хлопот, чем любой из жителей Ноттвича. Я вам когда-нибудь рассказывал, как этот пес забрался в женский туалет на Хайэм-стрит? Ведь и смотреть-то не на что, а временами в него прямо бес вселяется. Если бы он не принадлежал миссис Пайкер, мы бы от него уже давно избавились.

— Он хотел, чтобы я дал нашим людям команду стрелять в этого парня без предупреждения, — сказал майор Колкин. — Я сказал, что не могу. А теперь вот все думаю о том, что мы могли бы спасти две жизни.

— Да не переживайте вы так, сэр, — утешил его суперинтендент, — мы бы не выполнили такого приказа. Даже если бы он исходил от самого министра внутренних дел.

— Чудак он все же был, — продолжал майор Колкин. — Послушать его, так я несомненно имею на всех вас какое-то там влияние. Обещал мне золотые горы. Наверное, он был из тех, кого называют великими людьми. Таких, как он, мы больше не встретим. И это когда нужны именно такие люди... Война... — Майор Колкин замолчал, держа стакан в руке. Он смотрел на стакан виски, а перед глазами у него стояли совсем другие картины: учебное подразделение, старый армейский мундир в шкафу. Не бывать ему теперь полковником, но, с другой стороны, сэр Маркус не сможет помешать... странно, что он не почувствовал радости при мысли о том, что снова станет председателем трибунала. — Учебная химическая тревога, кажется, прошла неплохо. — Он переменил тему разговора: — Не знаю только, разумно ли было так полагаться на студентов-медиков? Они ни в чем не знают меры.

— Целая толпа, — сказал суперинтендент, — прошла с криками мимо нас. Искали мэра. Не знаю, как это объяснить, но мистер Пайкер, похоже, действует на них как на кошек валерьянка.