Выродок (Время Нергала) - Барковский Вячеслав Евгеньевич. Страница 32

Сложнее и даже трагичнее была атмосфера в ведомстве Успенского.

Генерал чувствовал ответственность за смерть психолога и клял себя на чем свет стоит за то, что согласился с планом, придуманным Чернышевым и Любомудровым.

В тот же вечер, когда психолог был похищен, он вызвал всех оперативников, которые его сопровождали, и устроил им страшный разнос. Начал он с того, что потребовал объяснить, как они могли прошляпить Чернышева.

— Товарищ генерал, ну кто бы мог подумать, что ОН сработает под медпомощь? Ну едет „санитарка“, и хрен с ней! Таких сейчас полно из Чечни навезли.

— Да вы кто такие? — загремел генерал. — Вы специально обучены для того, чтобы видеть кругом все, что хоть сколько-нибудь выделяется из обычного! Вы должны были на каждую букашку на асфальте обращать внимание! А вы прошляпили особо опасного! Почему сразу не попытались задержать или открыть огонь, когда ОН вас подрезал?

— Так ведь мы в стенку врезались, товарищ генерал. Двери заклинило, не сразу выбрались!

— Ну, едри вашу налево! Двери у них заклинило! Детский сад! ОН же остановился, назад подал, человека из машины выдернул. На все это время нужно! А вы чухались! Почему водитель двадцать третьей сразу не стрелял? У него тоже двери заклинило?

— Не знал, к кому первому бежать, — виновато прогудел водитель. — ОН же Толика сбил!

— „Толика сбил“, — передразнил генерал. — Для тебя объект прежде всего! Ты собой должен его прикрывать. Толика сбили, ему помогать нечего, он уже лежачий! А объект в это время увели! Говнюки сопливые! Надо бы вообще из органов вас гнать, да и так людей не хватает! В общем, достать мы его должны… любой ценой! И в операции предстоящей, как штрафники, вперед пойдете, хоть под пули, хоть в лапы этого самого Выродка чертова. Все!

На следующий день Успенский собрал начальников подразделений, командиров приданных отрядов.

— Начнем от печки, — хмуро сказал он. — Что с фургоном?

— Угнан! — ответил опер Чабрецов. — Принадлежит фирме „Экзотика“. Номерной знак снят с мусороуборочной машины. Водитель пока не найден. Вторая машина „пятерка“ тоже в розыске.

— Дворы, дома, где обнаружена „пятерка“, осмотрели?

— Не все. Там целый квартал выселен. За вечер не осмотришь. Тем более нас семь человек было, да гаишников трое.

— Пальцы в машине?

— Много Чернышева, еще нескольких человек. Личности устанавливаются.

— Свидетели?

— На месте происшествия, в тоннеле, трое из остановившихся машин. Двое мужчин. и женщина. В описаниях преступника сходятся. „Высокий, длинные рыжие волосы, рыжая борода, темные очки. Одет в камуфляжный костюм“. Все в один голос говорят, что реакция стремительная. Все произошло за считанные секунды. Очевидно, очень силен физически. Вырвал жертву одним рывком правой рукой, забросил в фургон, как мешок с картошкой, тут же уехал.

— Да уж ждать наших лопухов не стал, — сухо констатировал генерал и продолжал: — Кроме этого квартала, есть еще поблизости дома на капремонте?

— Поблизости только один дом. В нем уже работают строители. А пустые за три квартала от того, где обнаружен фургон.

— Что с собаками?

— Ночью прошел дождь. Плохо работали.

— Пустой номер, товарищ генерал, — осмелился заметить командир одного из приданных отрядов.

— Пустых номеров быть не может! — яростно сказал генерал. — Хватит пустых номеров! Кладбище можно специальное организовывать. Мемориальное имени Выродка! Привлечь всех бойцов, всех собак. Обшарить каждый дом, каждый этаж, чердаки, подвалы. Все! И в те дома, что за три квартала от этого тоже.

— В жилые квартиры заходить?

— В жилые, только если собака подведет к дверям или к окнам. Пока хватит с вас и пустых. Что с самим Чернышевым?

— Пока не обнаружен ни живым, ни…

— Только ищите тоже осторожно! Когда убедитесь, что нашли логово, окружайте. Внутрь не входить! Штурмовать со всех сторон, всем вместе и сразу открывать огонь! Сдаваться ОН не будет. Впрочем, сомневаюсь я, что ОН в этих домах устроился. Скорее всего где-нибудь подальше.

— Так что же, ОН по воздуху с Чернышевым перенесся?!

— По воздуху не по воздуху, а по крышам мог вполне.

— Давайте какую-нибудь короткометражку-ужастик попросим киношников снять, пустим ленту в продажу, а к ней маячок приделаем. И название хорошее „Время Нергала“, — предложил молодой опер Васильцов, недавно пришедший на работу в органы.

— Романтик, мля! — комментировал генерал. — Представляешь, сколько это все займет времени? Фильм снять, копии сделать, по ларькам рассовать и за каждой проданной кассетой ездить проверять… Хотя… ОН безумный, может, и идея должна быть безумной? фильм снимать — это, конечно, бред, а вот парочку кассет любых, хоть пустых, взять да наклеить этикеточку: „Время НЕРГАЛА-1“, „Время НЕРГАЛА-2“ да выставить в ларечках поблизости от того места, где ОН фургон бросил, это, пожалуй, можно… Бред, конечно, по большому счету, но…

Уже к вечеру в киосках, правда всего в пяти, появились видеокассеты с этикетками. Продавщицами в киосках сидели опытные оперативницы, снабженные фотороботами Выродка и знающие возможные варианты внешности объекта: рыжая грива, рыжая борода; черные длинные волосы, черная борода. Конечно, были возможны варианты, но девушки должны были любому покупателю поставить маячок. На кассете был записан боевик с Сильвестром Сталлоне, и в случае претензий со стороны покупателя нужно было немедленно извиниться и либо вернуть деньги, либо предложить другую кассету. Пришлось, правда, еще и договариваться с „держателями“ киосков, но здесь особых сложностей не возникло.

В 14 часов началось прочесывание нежилых домов. Оперативники осматривали бук вально каждый угол пустых комнат, кухонь, кладовок, обшаривали чердаки и подвалы. Оружие при этом было постоянно наготове. Автоматами и собаками бойцы смертельно напугали нескольких бомжей, которые, опохмелившись с утра, заснули и прозевали начало облавы. К семи часам вечера осмотр был закончен.

К вящей радости бомжей оперативники раскурочили несколько забитых квартир на первых этажах. Опрашивать бродяг почти никто не догадался. Только часов в пять пришел запрос от генерала: „Ведется ли опрос?“ Тогда спохватились, но бомжей к этому времени в домах практически не осталось. Только на одном довольно сухом чердаке обнаружился спящий старик, почему-то сразу назвавший свою фамилию — Аршинников, который долго не мог понять, чего от него хотят, но в конце концов, устрашенный перспективой потерять теплое местечко, сказал, что слышал от своих товарищей о неком придурке, который продолжает жить в одном из выселенных домов. Придурок этот — субъект якобы вредный и злобный. Живет один и в дом свой, хоть он и пустой, никого не пускает. Сам старик туда не совался и не знает, где обретается придурок.

— А чего я туда пойду? Хрен этот, говорят, не одному нашему шею свернул.

— А где же обитает тот злобный-то? Хотелось бы на него взглянуть!

— Этого никто не знает! — убежденно ответил старик. — Те, которые знали, их уже в живых нету!

— Близко, значит, это отсюда, раз молва такая идет?

— Не-е! Если бы близко, я бы отсюда ушел! Зачем мне жизни лишаться? Я маленько выпью, сразу и жизнь люблю!

Большего добиться от старого завшивевшего философа не удалось.

Около восьми часов операция закончилась.

Собаки, которым дали понюхать старый пиджак психолога, с лаем рванули в ближайший подъезд, поднялись на чердак, но на крыше потеряли след, смытый ночным ливнем.

Судя по всему, Выродок, неся на руках психолога, ушел по крышам.

„Вполне возможно, что и живет ОН в обычном заселенном доме, — подумал генерал, — а убивать ходит в подвалы“.

Днем в одном из киосков была куплена только одна кассета. Маячок довел наблюдателей до дома на улице Восстания. Тут же был отдан приказ о проверке объекта. Выяснилось, что жил здесь парень-студент лет двадцати с матерью. Впрочем, кассету он в тот же день вернул обратно в киоск.