Судьба Томаса, или Наперегонки со смертью - Кунц Дин Рей. Страница 19

Череп трещал. Мозг, казалось, пинали ногами. Мне требовалась тарелка поджаренных мною сверхпышных оладий, чтобы в полной мере восстановить логическое мышление.

Ковбой мог обладать такими же паранормальными талантами, что и я, а то и в большей степени. Возможно. Но… Что ж, мне казалось, что человек со столь удивительными способностями не будет одеваться так нелепо. Нет, я не утверждаю, что каждый, кому даровано что-то сверхъестественное, должен носить джинсы и свитера с футболками или все от Ральфа Лорена. Но ковбойские сапоги из резной кожи с накладками из белой змеиной? Черный приталенный пиджак с красными лацканами и воротником в блестках, как у поклонника «Гранд Олд Опри»? Джокер, Бейн, Лекс Лутор, Зеленый Гоблин — все они вкусом превосходили этого парня.

А кроме того, в реальном мире, в отличие от мира комиксов, человек с паранормальными способностями не хотел привлекать к себе внимание. Можете мне поверить.

Оставшись наедине с восемнадцатиколесником, я решил его осмотреть. Ключи ковбой оставил в замке зажигания, в полной уверенности, что воров в Гдетоеще нет. В кабине тягача ничего интересного я не нашел, за исключением нитки с красными бусинами и вырезанными из кости черепами, которая свисала с закрепленной под крышей рации.

При более пристальном осмотре, чем в прошлый раз, я обнаружил, что длинные вертикальные рычаги на заднем борту трейлера зафиксированы специальными хомутами. Один из ключей позволил раздвинуть их и снять.

Когда я открыл высокие задние дверцы, по всей длине кузова зажглись диодные светильники. Но за дверцами путь в кузов перегораживала двустворчатая стальная решетка из вертикальных, толщиной в дюйм стержней. Эти стержни какой-то талантливый мастер по металлу соединил тремя пентаграммами, кельтским крестом, мальтийским крестом, католическим крестом, анкхом, двумя свастиками и десятком символов, определить которые я не мог. Качество работы потрясало: ни сварочных швов, ни следов пайки — казалось, все сделали зацело и сразу, хотя быть такого не могло. Эта решетка стоила многие тысячи долларов.

За решеткой три стены, пол и потолок покрывали те же символы, ярко-желтые на черном фоне. В свете диодов я ясно видел, что никакого груза в трейлере нет.

Более того, создавалось впечатление, что в этом трейлере никогда ничего не перевозили, а в этом случае оставалось только гадать, для чего он служил ковбою. Вероятно, дальнобойщиком он никогда не был, только человеком, который ездил на трейлере. На жизнь он зарабатывал каким-то другим способом, хотя я сомневался, что даже в нашем грешном веке кто-то может зарабатывать на жизнь сжиганием детей.

Замка я не видел, обе створки решетки плотно прилегали друг к другу. Я потянул их на себя, подтолкнул внутрь, но открыть не получилось.

И только закрывая дверцы трейлера, я заподозрил, что он совсем и не пустой, как мне показалось. Сквозь стальную филигрань до меня добрался странный запах, сладкий, как благовоние, но и предполагающий разложение, не похожий ни на какой другой. Возможно, этот запах оставался от прежнего груза, но ранее я его не чувствовал. А вместе с запахом пришел и холод, на меня словно кто-то дунул льдом, и его мельчайшие частички впились в лицо.

Убежденный, что ковбой не стал бы перевозить электронику или мебель, я закрыл дверцы. Повернул вертикальные рычаги, заперев их, поставил хомуты, зафиксировал на рычагах.

Не знаю, как это объяснить, но после контакта с запахом и холодом мне захотелось провести два часа в ванне, заполненной дезинфицирующим гелем «Пурель», несколько раз прокрутиться на поворотном диске микроволновки в человеческий рост, час вдыхать пар от кипящей воды из святого источника в Лурде, попросить, чтобы через левую руку из меня выпустили всю кровь, очистили в машине для диализа и закачали обратно в правую руку. После этого я бы с удовольствием пососал леденец.

Я обнаружил, что пячусь от трейлера, а сердце опять стучит как паровой молот: оно так уже стучало, когда я увидел дренажную решетку с зигзагом молнии.

Внезапно черно-красный восемнадцатиколесник с серебряными полосками показался мне ярмарочным трейлером, чем вызвал у меня самые неприятные ассоциации. Я знаю, большинство карни, людей, которые работают на ярмарках, не имеют ничего общего с их сценическими ролями. Обычно они хорошие люди, которые не нашли другого места в жизни, и у них сложная, зачаровывающая социальная структура. Я читал эту книгу, «Сумеречный взгляд» [13], в которой рассказывается о них. Но однажды у меня произошла неприятная встреча с двумя карни, парнями из ярмарочного каравана.

Один парень, которого звали Пекер [14]… и я не думаю, что это имя ему дали при крещении… работал в павильоне, где желающие набрасывали кольца на штыри. Его густые, курчавые волосы ни цветом, ни фактурой не отличались от окладистой бороды, так что его голова напоминала головы двух сиамских близнецов, сросшихся темечками. Он и его дружок Бакет, продававший снежную вату и рожки с ледяной крошкой и сахарным сиропом, решили устроить себе развлечение после окончания рабочего дня и одним летним утром, около трех часов, собрались засунуть мне в рот кляп и привязать к дереву вместо мишени, с намерением поупражняться в точности метания топоров. Я им действительно сильно насолил. К счастью, бегаю я быстро, парень более крепкий, чем выгляжу со стороны (без этого мне никак), да и компанию мне составляла дружественная душа, которая, рассердившись, учинила показательный полтергейст, забросав бедолаг сотней бейсбольных шаров, сложенных пирамидой рядом с соседним павильоном.

В любом случае, заглянув в трейлер, к чему давно стремился, убедившись, что ковбой уехал в белом «Форде», я решил покинуть этот гараж в Гдетоеще. Направился к той двери, через которую вошел, с надеждой, что выйду в свой мир таким же чудесным образом, как и покинул его.

Однако, приближаясь к двери, впервые заметил, что свет дают только лампы, висящие под потолком, а через грязные окна над воротами он не просачивается. За стеклами царила темнота. Я входил в гараж светлым днем, через час-полтора после полудня, и пробыл в нем не больше пяти минут. Надвигающийся грозовой фронт не мог подойти так быстро, и, даже если бы тяжелые облака и накрыли эту часть города, никакая гроза не могла «сожрать» весь солнечный свет. У двери я остановился с пистолетом в правой руке, взявшись левой за ручку.

Я чувствовал, что открывать эту дверь так же глупо, как зажигать в темном подвале спичку, чтобы найти место утечки бытового газа.

Интуиция — высшая форма знания. То, что мы узнаем от других, может быть ошибочным. Есть люди, которые только прикидываются, будто они много знают, есть и такие, кто сознательно проталкивает ложные идеи. А с интуицией мы рождаемся, она включает в себя законы природы, чувство правильного и неправильного. Множество людей, постоянно отрицающих законы природы, способствуют атрофии не только этой части интуиции, но ее всей. Они зажигают спичку, открывают дверь, отдают деньги консультанту по инвестициям по фамилии Скользкий и верят, что, если к бандиту с ножом отнестись по-доброму, он точно так же отнесется и к ним.

А с тем, что поджидало за стенами этого гаража в Гдетоеще, едва ли удалось бы разобраться так же легко, как с вооруженным ножом психопатом.

Я попятился от двери, еще раз посмотрел в окна, надеясь, что темнота уступит место сумрачному свету, каким он бывает под обложенным тяжелыми облаками небом. С тем же успехом я мог надеяться на мир во всем мире.

Чтобы выглянуть через окно в переулок, требовалось лишь забраться на трейлер, что не составляло особого труда. Но запах и холод, которые донеслись до меня через орнаментную решетку, еще не забылись, и я чувствовал — возможно, иррациональный — страх, что в крыше трейлера у меня под ногами раскроется люк-ловушка и, упав в него, я попаду в передрягу, из которой мне уже не выбраться.