Радикальный удар - Байкалов Альберт. Страница 17

— Ну, что, произвел на Селедку впечатление? — оторвавшись от бумаг, спросил начальник оперчасти.

— Почему Селедка? Что, этому уроду уже такую кличку дали?

— Если не дали, то наверняка дадут. — Майор, вновь уткнулся в записи. — Обычно в криминальной среде это производное от фамилии.

Спустя некоторое время, уже без конвойного, Антон вновь вернулся в кабинет.

Селедин что-то оживленно говорил и вначале лишь бросил взгляд в сторону двери. Однако в следующий момент замолчал и развернулся уже всем телом.

— Как дела? — Антон прошел и сел на свое место.

— Не понял, — одними губами проговорил Селедин.

— А чего тут понимать? — Филиппов переглянулся с Гусевым. — Работать будем теперь в одной связке. И смотри, после всего, что произошло, твой отказ от содействия будет расценен как попытка к бегству. А учитывая все твои подвиги, мы точно применим оружие.

— Так, значит, ты…

— Не все, Селедин, честь на деньги променяли, — подтвердил его предположение Антон.

— Это ты все подстроил?! — процедил сквозь зубы Константин. — Стукач!

— Называй как хочешь. — Антон посмотрел на Гусева: — Оставьте нас.

— Чего ты командуешь? — заволновался Селедин, когда Гусев встал. — И чего это он здесь командует?

Его голос сорвался на фальцет, глаза забегали.

— Антон Владимирович — руководитель контртеррористической операции, — подлил масла в огонь Туман.

— Чего? — протянул, бледнея, Селедин. — Это я террорист?

— И не только, — сказал Гусев. — Материала по вашему делу хватает на семь статей Уголовного кодекса. Поэтому теперь, чтобы хоть как-то смягчить приговор, вам лучше не ершиться.

— Ну что, — едва за Гусевым и Туманом закрылась дверь, проговорил Антон и поднялся со своего места, — поговорим?

— Не о чем мне с тобой говорить. — Селедин отвернулся.

— А мне есть о чем. — С этими словами ударом кулака в голову Константина Антон снес негодяя с табурета на пол.

Селедин охнул, перевернулся на живот и встал на четвереньки. Из разбитого носа на пол полилась кровь.

— Вон оно, значит, как… — прогнусавил он.

— А как ты хотел? — Антон склонил голову набок. — Сколько по твоей милости людей на тот свет отправились? Наркота, оружие, взрывчатка… Кто знает, что тебе туда еще загружали? Может, ты атомную бомбу провез?!

— Не согласился бы я, нашли другого.

— Если бы пошел и сообщил куда следует, никто бы не возил. — Антон присел на корточки.

— Ты что, судья? — захныкал Константин.

— Нет, конечно. — Антон покачал головой. — Просто на правах человека, который вместе с тобой получил погоны, я решил набить тебе морду.

— Ну так бей! — прохрипел Селедин.

— Желание пропало. Трогать тебя противно, — признался Антон.

Сидя на заднем сиденье машины, Чана не сводил взгляда с выезда со стоянки служебных машин милицейского участка. Ночью был дождь, и теперь, когда солнце почти поднялось в зенит, наступила невероятная духота. Он сразу узнал «БМВ» Ступы и теперь мысленно представлял, как будет его убивать. После того, как Чана рассказал дяде о своих злоключениях в Киеве, тот принял решение наказать ментов. Тем более что они знали, у кого забирают деньги. Такие вещи нельзя оставлять безнаказанными. «Каждый в этом мире должен знать, что понесет ответственность, если оскорбит или обидит чеченца», — были его напутственные слова. Однако прежде всего менты должны компенсировать потери.

В столицу Украины Чана приехал на пару с Байсагаром. Среднего роста, с глубоко посаженными глазами, чеченец стоял у дяди на особом счету. Он имел хорошую память, умел быстро принимать решения и был предан Атаби. Здесь они встретились с Ибрагимом, дальним родственником по линии матери, которому дядя уже сообщил о случившемся по телефону. Вообще Чана заочно давно знал этого человека. В целях безопасности они не встречались, однако люди Ибрагима снимали для Чаны жилье. По сути, при возникновении проблем именно к нему должен был обратиться в первую очередь Чана. Однако в случае с дракой он был лишен этой возможности, поскольку телефон у него забрали милиционеры. Когда Чана решил вопрос и его отпустили, он попросту побоялся сообщать Ибрагиму о происшедшем. Ведь тогда наверняка раскрылась бы причина, следствием которой стало его задержание. Вчера Ибрагим выделил в распоряжение Чаны машину и водителя. Как ни странно, им оказался русский. Коренастый, с широкой челюстью Саша Кавецкий, которого называли Кава, пять лет работал личным водителем Ибрагима. Как сказал родственник, парень был уже испытан на прочность. И слежка за конкурентами, и разборки, и погони полиции… Да не где-то, а в ФРГ. Сейчас и хозяин, и его слуга нашли временное пристанище в Киеве; ждут, пока все уляжется. Оружие тоже привез Кава — два «ТТ». И не китайскую подделку, а отечественные, сорок третьего года выпуска. Приобрели их по случаю ликвидации складов оружия в смутные девяностые. Тогда с Украины в самые дальние уголки планеты переместились огромные запасы вооружения и боевой техники, доставшейся ей по наследству от СССР.

— Когда у ментов конец рабочего дня? — спросил Байсагар.

— Примерно в семь вечера они разъезжаются по домам, — ответил Чана. — Хотя точно сказать не могу.

— Но ты же сидел здесь? — удивился Байсагар.

— Ты что, глупый, да?! — вспылил Чана. — Меня в камере держали. Просто когда отпустили, я купил билет и вернулся сюда. Весь день наблюдал.

— Не кричите так громко, — попросил Кава. — Мы и так привлекаем внимание.

— Идут! — одними губами проговорил Чана.

Однако оба дружка его услышали.

— Где? — заволновался Кава.

— Вот толстый, и с ним белобрысый, — показал рукой Чана. — Это они.

— Ишаки, — зло процедил сквозь зубы Байсагар.

— Заводи! — приказал Чана Каве.

Тем временем менты уселись в машину и стали выезжать со стоянки.

— Давай за ними! — Чану затрясло от злости.

— Они что, вдвоем ездят? — расстроился Байсагар. — Как тогда быть?

— Тогда будем ждать, когда поедет один, — принял решение Чана.

Между тем «БМВ» с милиционерами свернул во двор пятиэтажного дома и встал.

— Проезжай мимо! — скомандовал Чана и лег на сиденье.

Кава проехал к дальнему подъезду и остановился.

— Что теперь? — продолжая лежать, спросил Чана.

— Пусть кто-то выйдет и зайдет в подъезд. Для виду постоит и вернется, — попросил Кава. — Ваши друзья сидят в машине. Мне их видно в зеркало заднего вида.

— Может, что-то заподозрили? — заволновался Чана.

— Вряд ли, — цокнул языком Кава. — Видно, как руками машут. Спорят о чем-то.

— Наверное, твои деньги делят, — съязвил на чеченском Байсагар.

— Они не мои, — огрызнулся Чана. — Иди!

Байсагар вышел из машины и скрылся за дверями подъезда.

— Все ясно, — наблюдая, как милиционер выбрался из машины, облегченно вздохнул Кава. — Здесь напарник водителя живет.

— Патык? — спросил Чана.

Ему очень хотелось выглянуть, но он опасался, что появившийся в салоне пассажир сразу привлечет внимание. Тем более они имеют дело не с обычными людьми, а с ментами.

— Все, выезжает, — сообщил Кава.

— Где Байсагар? — заволновался Чана.

— Идет, — ответил водитель, поворачивая ключ в замке зажигания.

— Давай быстрее! — поторопил Байсагар, плюхнувшись на свое место.

— Не стоит суетиться, — ответил Кава. — Наша задача — остаться незамеченными. Выедем со свистом — найдутся такие, кто обратит внимание. Да и менты сейчас тоже от собственной тени шарахаются.

— Почему? — Чана сел.

— Ну как, — выезжая на шоссе, стал рассуждать Кава, — сам посуди, они ведь, с какой стороны ни посмотри, всех сейчас боятся. И вас, и своих…

— Почему направо повернули? — спохватился Чана. — Вдруг он в другую сторону уехал?

— Ты совсем голову потерял, — рассмеялся Байсагар. — Здесь налево нельзя… Вон он, на перекрестке.

— Близко не подъезжай, — зачем-то предупредил Каву Чана.

— Если сейчас вычислим, где живет, сразу наедем? — спросил Байсагар.