Наследник царских кровей - Серова Марина Сергеевна. Страница 21
Если понадобится, можно найти следователя, который занимался этим делом. Переговорить с ним и узнать, были ли у них претензии к Копылову лично. Но сейчас нет необходимости копать так глубоко. На сегодня у нас с Никитой другие задачи. Я продолжала размышлять, кому же семья Алмазовых так насолила. А что, если все дело не в партнерах по бизнесу или обиженных конкурентах? Интересно, кто является наследником Николая и Марины Алмазовых? Автоматически Никита или существует завещание? С этим вопросом к адвокату надо бы. И опять все упирается в Копылова: если адвокат не чист на руку, то он лучше всех проинформирован о том, кому достанутся бизнес и деньги.
Но ведь тогда в опасности находится не только Никита. Если Николая не получилось убить сразу, у преступников может хватить терпения ждать разрешения ситуации. А могут и повторить попытку. От этой мысли мне стало совсем неуютно, и я отправилась будить Никиту. Нужно поторопиться с завтраком, а может, даже перенести его на более позднее время. Как-то захотелось побыстрее оказаться в больнице.
Взлохмаченный мальчишка сидел на диване, поджав под себя ноги, и говорил с кем-то по телефону. Вернее, так мне показалось сначала.
– Привет, уже проснулся? А я иду тебя будить, – улыбнулась.
– Привет. Ты говорила о раннем подъеме, вот я и встал пораньше. Пытался дяде позвонить.
– И как?
– Вне зоны доступа. Но так обычно и бывает. Он работает юристом у себя в Самаре, но фирма европейская. Так что он часто бывает в командировках в Милане, Риме, Париже. А на время пребывания за границей телефон отключает.
– Ты набирай его периодически, хорошо?
– Ладно. Мне собираться? Мы в больницу к отцу хотели.
– Да, Никита, ты не будешь возражать, если мы выедем немедленно? Ведь позавтракать и в кафе можно.
– Конечно, хочу увидеть отца как можно скорее. Даже если не смогу с ним поговорить, – понуро опустил голову мальчишка.
– Знаешь, некоторые исследователи уверяют, что человек, находясь в коме, слышит звуки, различает голоса своих родственников, даже понимает смысл сказанного.
– Правда?
– Конечно. Наш организм устроен очень мудро, а кома это не что иное, как защитная реакция. Твой отец обязательно поправится. А ты сейчас сможешь с ним поговорить, потом, когда он очнется, расспросишь, что отец помнит.
– Своего рода эксперимент?
– Ну да. Что-то вроде психоневрологического эксперимента. Ты собирайся, я только вещи захвачу и поедем.
– Ага. Я мигом!
Я пошла в свою комнату за сумкой и предупредить тетю Милу о том, что мы уезжаем и, видимо, будем поздно. Никита тем временем торопливо собирался, азартно бормоча себе под нос, какие новости он расскажет отцу в первую очередь.
Пророчествуя о скором выздоровлении отца Никиты, я, конечно, рисковала. Даже врачам, как правило, неизвестно, сколько продлится кома. Но пусть мальчик лучше надеется, чем печалится.
Пока мы устраивались в «фольке», зазвонил мой телефон. На связи был приятель-гибэдэдэшник. Я взяла трубку.
– Привет, Пашка, судя по раннему звонку, ты что-то интересное узнал.
– Привет. Звоню, как и договаривались, сразу, как только появились сведения. Хотя ничем порадовать не смогу. Ничего конкретного, так, общая информация. Авария произошла на трассе Покровск – Тарасов. Машина Алмазовых слетела с трассы, перевернулась и врезалась в дерево. Женщина умерла через некоторое время после приезда в больницу, у мужчины было больше шансов выжить. Сейчас он в коме.
– Я это знаю. Что удалось выяснить о причинах аварии?
– Свидетелей нет, сама понимаешь, вечер, трасса. Машина пострадавших до аварии была полностью исправна. Погодные условия совершенно нормальные, ни тумана, ни дождя. Видимость отличная, трасса сухая и вполне приличная, новая, я имею в виду. Скорее всего, столкновение спровоцировал другой автомобиль, а что это, злой умысел или трагическая случайность, сказать трудно. Виновник аварии скрылся.
– Какие-то соображения по поводу машины есть?
– Мои ребята еще работают, точной информации нет. Но Мишка, наш эксперт, предполагает по некоторым характерным признакам, что это был джип, судя по частицам краски, темно-зеленого цвета.
– Больше ничего?
– Нет. Если будет что-то новое по твоему делу, сразу сообщу.
– Спасибо, Паша. С меня причитается.
– Да ладно тебе, Женька. Ты же знаешь, всегда рад тебе помочь.
Я завела машину и поехала в сторону областной Тарасовской больницы. Никита, молчавший во время телефонного разговора, тряхнул непокорной рыжей челкой.
– Что сказал твой приятель?
– Точной информации у них нет, но гибэдэдэшник предполагает, что аварию спровоцировал джип зеленого цвета. Случайно не знаешь, у кого-то из знакомых такого нет?
– Ведь номеров они не знают?
– Конечно, нет. Но в данном случае это неважно. Если есть подозрения, автомобиль исследуют специалисты, они могут точно определить, побывала ли машина в аварии. А если среди ваших знакомых есть владельцы подобного автомобиля, это может существенно сузить круг подозреваемых. К примеру, Копылов на какой машине ездит?
– У него темно-серый «Вольво». И нет, я тебе, к сожалению, не помогу, никого не знаю с зеленым джипом.
– Никит, я тут размышляла все утро…
– Ты все-таки думаешь, что родителей пытались убить?
– Это очень вероятно, хотя точно не могу сказать, официальная версия тоже не однозначна. Ясно одно: в аварии участвовала еще одна машина. Но что это было – трагическая случайность или попытка убийства, сказать пока сложно. Доказательств никаких, свидетелей тоже. Твой отец мог бы что-нибудь прояснить, но он пока ничего не скажет. Да, у меня вопрос: ты случайно не знаешь, кто наследник твоих родителей? Ты автоматически или существует завещание?
– Конечно, существует. У моего отца бизнес, нельзя держать дела в беспорядке. Он очень педантичный человек.
– И что, ты в курсе его последней воли?
– Да. Папа никогда не делал из этого секрета, я единственный наследник его состояния, недвижимости и остального имущества.
– Прости, знаю, это прозвучит жестоко, и тебе будет неприятно. А в случае смерти родителей и твоей? Тогда кто наследник?
Никита, казалось, порядком растерялся:
– Не знаю. Как-то не думал об этом. Да и о возможной смерти родителей никогда не задумывался. Я всегда полагал, что это случится когда-нибудь потом, через очень много лет. – Мальчишка шмыгнул носом и отвернулся к окну.
– Конечно, ты фактически еще ребенок. Тебе рано было задумываться о смерти.
– Я не ребенок, – тут же набычился Никита.
– Конечно, – я потрепала рукой непокорные рыжие вихры, – теперь уже не ребенок.
«Испытания закаляют, делают нас сильнее и мудрее. Особенно такие, которые мы с честью выносим. А ты отлично держишься, малыш», – мысленно добавила я.
Остальную часть пути Никита развлекал меня рассказом о последних модных тенденциях в области ювелирного дизайна.
Тарасовская областная клиническая больница была открыта в пятидесятых годах. А в девяностых ее перенесли в отстроенный заново огромный больничный комплекс. Он располагался в отдалении от центральных районов. Реанимационное отделение Тарасовской областной славилось на весь город, сюда скорые обычно свозили особо тяжелых больных. Или жертв дорожно-транспортных происшествий.
В данном случае оба этих фактора совпали: супруги Алмазовы находились оба в очень тяжелом состоянии, и врачи «Скорой помощи» выбрали ближайшее медицинское учреждение, в котором есть нужное оборудование. Главный врач отделения принял нас с Никитой довольно приветливо, правда, он торопился на ежегодный симпозиум в Самаре, так что много времени уделить не смог. Просто познакомил с лечащим врачом Николая Алмазова, Петром Семеновичем, и разрешил Никите навещать отца в любое время дня.
В это время медсестра ставила больному капельницу, так что нам не позволили зайти в палату, пока она не закончит все предписанные процедуры. Я оставила Никиту, который нервно топтался под дверью, то и дело наступая на собственные бахилы.