Вист втемную - Влодавец Леонид Игоревич. Страница 13

В тот самый момент, когда он выпрямлялся, сзади послышался топоток — Лизка прибежала из кухни. С топориком, которым открывала посылку.

— Постой, дура! — рявкнул Таран, пытаясь остановить это рассвирепевшее маленькое чудовище, но было поздно. Лизка двумя руками взметнула топор вверх, а затем, испустив какое-то сиплое, мясницкое: «Х-хэк!», с неожиданной силой рубанула по башке того, второго, который ей раньше держал руки-ноги. Лезвие топора, хоть и было сто лет не точено, сантиметров на пять ушло в лобешник — мало не показалось… Гражданин только судорожно дрыгнулся, будто его током дернуло, немного посучил ногами, как раздавленный таракан, и бессильно обмяк. Можно не сомневаться — этот копыта уже отбросил. Всерьез и надолго — до Страшного суда.

Видать, много накопилось ярости у бедной худышки, раз она ее эдак разрядила! Таран аж поежился, хотя, несмотря на юный возраст, уже много чего повидал. «Хорошо еще, — подумалось ему, — что я ее удерживать не полез! А то долбанула бы сгоряча по кумполу, и поминай как звали…»

Впрочем, Лиза уже поняла, что сотворила нечто ужасное и непоправимое. Ножки у бедняжки затряслись, она закрыла руками лицо и в полной прострации села на кровать в двух шагах от распластанного на полу мужика, изо лба у которого, будто из разделочной колоды, рукоятью вверх торчал топор.

Юрка тоже на несколько секунд растерялся. Только трупа сейчас и не хватало. Нашумели они тут порядочно, возможно, далеко не всем гражданам все эти «вопли Видоплясова» во втором часу ночи помогают отдыхать перед новым трудовым днем.

Уже могли ментов вызвать. И стражи порядка уже, наверно, направляются к месту происшествия. Небось в эту квартиру они не первый раз прибывают и, судя по тому, что Лизка рассказывала, — сразу дорогу найдут. Придут, а тут Таран с «пушкой» — правда, голой рукой ее еще не трогал! — и труп неизвестного с топором во лбу. Веселенькое дело! Да и тот, который на Тарана с выкидухой лез, — тоже не в лучшей форме. Вполне может коньки отбросить после правого бокового, если не сейчас, так через час…

Нет, Таран, почуял, что он явно здесь загостился. Тут, по этому адресу, его не должно быть. Он сюда зашел случайно и, если б сразу же отвалил, позвонив по телефону и узнав время завтрашней встречи, — никаких сложностей и напрягов не испытал бы. А он, видишь ли, стал гуманитарную помощь оказывать — пожалел девочку маленькую, бедную и несчастную… которая топором головы рубит.

Ноги как-то сами понесли Юрку к выходу. Если он не выскочил в прихожую, а затем — на лестницу, то лишь благодаря нескольким соображениям.

Во-первых, Таран сообразил, что братки вряд ли приехали общественным транспортом и, соответственно, где-то поблизости у них стоит тачка. Причем, поскольку на улице сейчас двадцать градусов мороза, они не рискнули бы оставлять ее с заглушенным мотором, даже если б рассчитывали быстро управиться. Береженого бог бережет. Оставлять без присмотра машину с работающим мотором в России тоже не принято — сама по себе уехать может, тем более если ей ноги приделают. Стало быть, в тачке может находиться еще пара братков на шухере, страховке и для поддержки штанов. Причем возможно, что кто-то еще и на лестнице страхует. Так что выскакивать из квартиры надо с оглядкой.

Второе соображение состояло в том, что позади остается вырубленный, но вполне живой боец, поблизости от которого валяется выкидуха, которую Юрка еще не подобрал. Возможно, что, если не принять надлежащих мер, он сможет и «пушкой» разжиться — ведь гражданина с топором в башке Таран не удосужился обшмонать. Если уйти слишком поспешно, то на лестнице, даже если там нет никакого «страхующего», можно словить пулю в спину.

Третье соображение было чисто гуманитарного свойства — Юрка пожалел Лизку. Если ее покойный папаша — в том, что он «покойный», Таран был уже на восемьдесят процентов уверен — продал свою квартирку и после этого быстро усоп, то Лизку в покое не оставят. Площадь тут примерно двадцать пять квадратных, меньше шестисот баксов за метр в Москве небось не платят — кто ж сейчас откажется от пятнадцати тысяч? Кому надо, чтоб оставалась живая девка, которая может какие-нибудь лишние показания дать, если что-то где-то всплывет?

В общем, Таран притормозил рядом с зарубленным гражданином. Крови около него было немного, только вокруг головы чуток растеклось. Юрка распахнул на мертвеце куртку, увидел подмышечную кобуру с каким-то большим импортным «стволом». Не газовый ли? Вынул из кобуры, поглядел обойму — патроны были боевые, 9x19, «парабеллумовские», и в магазине пистолета их было до фига, почти столько же, сколько в «стечкине». А еще Таран нашел в карманах бумажник и складные наручники. Последний предмет оказался очень своевременным по жизни.

БЕГСТВО

Сзади послышался шорох — укантованный начал приходить в себя. Таран сразу сообразил, что с ним есть о чем поговорить, если, конечно, вовремя воспользоваться наручниками. Пока детина еще не совсем очухался, Юрка подскочил к нему, перевернул на брюхо и, закрутив за спину руки, защелкнул на запястьях «браслетки». После этого нашарил поблизости от него выкидуху и уселся на скованного верхом, подведя остро отточенное лезвие под щетинистый подбородок.

— Сколько тебе жить осталось, как думаешь? — спросил Таран, пощекотав лезвием кадык.

— Не знаю… — пробормотал браток. — Немного, наверное…

— Значит, башка соображает, да?

— С пером под горлом сообразишь…

— Где ее папаша, знаешь? Квартиру уже продал вам или нет?

— Тебе-то какой резон?

— Вопросы я задаю, понял, поганка? — напомнил Таран.

— Ну, продал… А ты кто, мент?

— Хуже. Тачка ваша во дворе стоит или на улице?

— Во дворе.

— Сколько там народу?

— Один водила…

— С «пушкой»?

— Есть такой прибор.

— На лестнице есть кто-то на шухере?

— Нет никого.

— Если правду сказал — поживешь, — заметил Таран. — Я тебя оставлю тут, понял? Пока менты не приедут или пока твой водила не соскучится… А если соврал насчет лестницы — вернусь.

В это время зашевелилась Лиза, должно быть, вышедшая из оцепенения. Причем у нее мозги сразу заработали в одном направлении с Тараном: то есть ей захотелось отсюда удрать. Первым делом она расшнуровала и сняла ботинки с того, у которого торчал во лбу топор. А потом очень ловко начала стаскивать с него брюки. Юрка удивился такой прыти — он лично побрезговал бы. Правда, штаны у зарубленного оказались чистые, но все-таки… Девку не остановило даже то обстоятельство, что в эти штаны можно было еще двоих таких же, как она, запихнуть. Нет же, затянула ремень на самую крайнюю дырку, подвернула штанины сантиметров на двадцать, потом выбежала куда-то, повозилась и вернулась уже в мужской рубашке и в валенках. Под них она надела носки убитого.

— Помоги его из куртки вытащить! — предложила она Тарану.

Речь шла все о том же, с топором во лбу. Его малость сдвинули, чуть-чуть размазав по полу кровяную лужу около головы, вытрясли из рукавов сперва одну руку, потом другую, наконец, вытянули куртку из-под тяжелой туши, и Лиза влезла в нее, будто в пальто.

— Уй, тепло-то как! — порадовалась девчонка.

Вязаную шапку сняли с закованного. Он не стал возражать и выступать, понимая, что сейчас главное — вовсе не шапка.

Конечно, на конкурс красоты или демонстрацию высокой моды Лизу посылать не стоило, потому что там она, пожалуй, даже чучелам огородным проиграла бы, но для передвижения по ночному городу в двадцатиградусный мороз все это вполне годилось. Только Юрка еще не знал, куда идти.

Если б он был один, то, конечно, пошел бы в дом девятнадцать. Но тащить туда с собой эту самую Лизу? Которая к тому же оказалась, мягко говоря, со странностями.

Нет, речь уже не шла об ударе топором по лбу. Просто в тот момент, когда Таран уже собирался двинуться на выход, это придурочное дитя завопило:

— Ой, а как же Муська? Муську забыли!

Таран сразу понял, что речь идет о рыжей кошке.