Ключ к тайне - Чалова Елена. Страница 5

Надгробие знаменитого ученого и алхимика с виду несколько отличалось от других: имело подобие колонн и выщербленную резьбу. А еще на нем лежало несколько мелких монеток и засохших цветов.

– Это всякие дураки приносят, – пояснила Мири шепотом (на крошечном кладбище никому не приходило в голову говорить в полный голос). – Думают, что так загаданное желание исполнится. Но дедушка говорит, что это чушь. Если хочешь, чтобы твое желание исполнилось, надо не просто хотеть, но еще и делать…

Карл смотрел на огонь, и мысли его были безрадостны. Уж как только он не убеждал, как не уговаривал рабби и других старцев, что пришло время разделить с лучшей частью человечества их знания. Но иудеи были упрямы. Сперва они вроде бы колебались, но потом, по мере того как истолковывались знаки и знамения, их решимость и дальше скрывать от всех тайные знания становилась все крепче. И вот сегодня рабби произнес слова окончательного отказа. Должно быть, ему было видение о будущем. И то, что старик увидел там, сильно напугало его. Он словно враз стал ближе к могиле. Карл невольно поежился. Да, оккультные ритуалы порой забирают жизненные силы, поэтому немцы и пытаются поставить весь процесс на научную, так сказать, основу. Должны вестись серии экспериментов, нужно разделить оккультистов на теоретиков и практиков. Только человек, обладающий аналитическим складом ума и стоящий как бы над опытами, может заметить и выделить закономерности, правильно оценить приоритеты… Но пражские мудрецы продолжали действовать по старинке и слушать не желали о сотрудничестве! Карл вздохнул. Чертовски жаль, потому что их многовековые знания пригодились бы, стали бы цементом, скрепившим фундамент нового мира. На секунду мелькнула мысль, что можно бы поговорить с герром Шрайвером. У него в подручных есть группа крепких молодых ребят, и вообще он умеет организовывать всякого рода акции… но потом Карл отверг эту мысль. Даже если разобрать по камушку Старую синагогу, они все равно ничего не найдут. Ну, может, отыщутся глиняные остатки голема.

Легенда гласит, что Лев бен Бецалель, который был раввином той самой синагоги, создал глиняного великана. Он оживлял его, вкладывая в рот безмозглому созданию свиток со священным текстом из Торы. Голем усердно трудился от зари до зари, а когда текст вынимали, замирал до следующего дня. А потом что-то пошло не так. То ли помощник раввина забыл вынуть свиток, как ему было велено, то ли этот помощник захотел попробовать свои силы и сам вложил свиток в глиняного истукана. Короче, случился сбой программы, и голем обезумел. Он крушил все на своем пути, и лишь возвращение раввина спасло еврейский квартал от полного разрушения. Лев бен Бецалель уничтожил свое творение, разрушил голема, но говорят, что в одном из подвалов Старой синагоги до сих пор хранятся куски глины – тело истукана. Карл вздохнул. Какой смысл в глине? Тот священный свиток, что оживлял чудовище, – вот что надо бы искать. Однако это бессмысленно. Сегодня рабби практически прямо сказал ему, что они не будут дальше встречаться и вести совместные исследования. Само собой, он сослался на болезнь, старость и немощь, но Карл прекрасно понял: виной тому страх, поселившийся в душе старика. То, что он увидел в будущем, едва не убило его. Карл взглянул на пылавшее в камине пламя. Старик сказал, что там огонь и смерть. Что же он видел? Знать бы, какие именно силы и средства задействуют мудрецы, можно было бы хоть приблизительно оценить точность предсказания. Впрочем, рабби мог видеть свое будущее, личное, так сказать. Но тогда почему огонь? Пожар? Карл покачал головой. Раввин слишком стар и мудр, чтобы испугаться собственной смерти. Скорее всего, он видел будущее своего народа. Значит ли это, что будет новая война? Так поговаривают… но эти разговоры начались чуть ли не сразу же после Первой мировой. Карл всегда был далек от политики, но не мог не слышать бесконечных разговоров о том, что мирный договор, который не принес Германии ничего, кроме унижения, в скором будущем должен быть пересмотрен.

Не хотелось думать о войне, но в том, что перемены грядут, и это будут радикальные и великие перемены, Карл не сомневался ни минуты. Знаки и знамения указывают на скорые изменения в судьбах многих народов и стран.

Взгляд ученого остановился на худенькой фигурке мальчика. Клаус сидел подле открытого очага, его вихрастая голова была низко опущена, он смотрел в огонь и думал о чем-то своем. Карл улыбнулся. Он успел привязаться к мальчишке. Ученик не был ему в тягость. Мальчик одинаково хорошо запоминал латинские тексты, геометрические теоремы и значения рун. Карл решил, что постарается максимально облегчить задачу племянника: «Ему не придется по крупицам собирать знания, я научу его всему, что знаю сам. Клаус отточит свой ум, и тогда, возможно, его ждут великие открытия и славные дела. Он станет настоящим и достойным гражданином нового мира». Растроганный собственным великодушием, Карл допил пиво и решил, что теперь ему нечего делать в Праге. Он примет предложение герра Зоммера и переедет в Кёнигсберг. Там сейчас собрались светлые умы, группа единомышленников, чьи труды на благо нации будут оценены по достоинству.

Пожалуй, руководство выбрало Кёнигсберг не случайно. Получив предложение о переезде, Карл, со свойственной всякому истинному ученому скрупулезностью, изучил имеющиеся в библиотеке данные об истории города.

Еще в XIII веке на этом месте жили племена пруссов; нехристи и язычники, они строили свои капища на землях у реки Преголь, которые считались местом силы. С благословения папы римского рыцари Тевтонского ордена огнем и мечом прошли по землям пруссов, насаждая христианство. Они же заложили первую крепость, назвав ее Кёнигсберг. Затем орден переуступил территорию Польско-Литовскому княжеству. Но уже тогда, взволнованно думал Карл, уже тогда магические ритуалы проводились в этих местах. Тевтонский орден был известен приверженностью к мистике и магии. Земли переходили из рук в руки, а в середине XV века Кёнигсберг служил резиденцией Великого магистра ордена.

Постепенно три отдельных поселения – Альштадт, Лебенихт и Кнайпхоф, – расположенные неподалеку от крепости, официально объединились в город, принявший имя Кёнигсберг. Произошло это в 1724 году.

В 1806-м Кёнигсберг по приказу Наполеона становится столицей Пруссии. Мудрый император французов называл этот город жемчужиной и понимал, что ему суждено сыграть немалую роль в истории, хотя лишь в 1861 году Кёнигсберг вместе с Восточной Пруссией вошел в состав Германии.

Поезд Клаусу понравился. Он стучал колесами, навевая неясные, но приятные мысли и ожидания. Совсем как перед Рождеством. Мимо проплывали города и деревни, поля и леса. Стояла ранняя сухая осень 1935 года, и Клаусу только исполнилось одиннадцать лет. Карл чувствовал себя виноватым перед мальчиком, потому что не разрешил ему повидаться с семьей перед отъездом. И дело было даже не в потере времени. Карл искренне считал, что после года разлуки боль мальчика притупилась, а если отправиться сейчас в Моравию, то он опять попадет домой, и мать вновь будет рыдать, расставаясь с ним, а потом и Клаус станет плакать по ночам. Он отправил письмо брату и его семье, в котором написал, что срочная работа призывает его в Кёнигсберг. Он забирает Клауса с собой, будет и дальше учить его, а затем подготовит для поступления в Альбертину – университет Кёнигсберга. Еще он отправил им фото Клауса. Снимки получились хорошие: красивый светловолосый мальчик, в аккуратных бриджах и белой рубашке, с чуть напряженным лицом смотрел в объектив.

Клаус, кажется, воспринял быстрый отъезд как должное, но Карл все же чувствовал себя тираном, а потому старался быть с мальчиком помягче: купил ему конфет, хотя обычно не позволял сладкого, и в поезде не стал нагружать учебой. Велел лишь прочитать главу из учебника истории про Восточную Пруссию, столицей которой был раньше Кёнигсберг. Увидев, что мальчик опять глазеет в окно, Карл строгим голосом спросил: