Версальский утопленник - Паро Жан-Франсуа. Страница 54

— Разве такое возможно?

— Он утверждает, что его картон прочен, как дерево, но не обладает недостатками древесины, ибо гнется, но не ломается. Для постройки большой кареты требуется картон толщиной всего в 2 линии. Таким образом, кузов из картона со стенками такой же толщины, как деревянные, будет гораздо более легким и не сломается при сильном ударе; на нем разве что лак может потрескаться. Есть и еще одно преимущество: экипажи, построенные из картона, выдерживают испытание влажностью, холодом и жарой, ибо при сборке Монфор использует особый клей собственного изобретения. Представьте себе артиллерийские повозки.

Погрузив руки в мягкие кудри парика и разминая их, словно булочник тесто, Сартин с блаженным видом закрыл глаза: похоже, он пребывал на седьмом небе от счастья.

— Значит, этот материал может принимать любые формы?

Сартин выпустил парик, и тот, змеясь кудрями, плавно соскользнул на пол, министр же вскочил и, схватив колесо, замахал им перед носом Николя.

— Этот материал можно соединять с железом! Как и дерево! Сейчас изобретатель сооружает для герцога д’Омона гондолу, способную поднять шестьдесят человек! Вы только подумайте! Секрет прочности его картона заключается в том, что он производится из особой смеси, состоящей из бычьих жил и древесной массы.

— А он сам испытывал свои изобретения?

— Как вы можете так говорить? Я вам что, зевака с ярмарки, готовый проглотить фокус любого трюкача? Необходимость вдохновила его на изобретение. Идея создать экипаж из картона пришла ему в голову во время путешествия по Африке, где совсем нет дорог. Картонный экипаж легко можно поднять и перенести в нужное место, обойдя глубокие колдобины и ямы. Вы знаете, как я пекусь об улучшении нашего флота. Поэтому я предложил изобретателю поразмыслить над тем, нельзя ли из такого легкого материала создавать военные корабли. Он ответил, что нет ничего невозможного, и заверил меня, что благодаря гибкости его картона ядра будут отскакивать от бортов, а не пробивать их. А если ядро и пробьет обшивку, в ней останется дыра, не более того, и никаких острых щепок или осколков. Вы же сами знаете, какой урон наносят летящие во все стороны обломки деревянной обшивки и прочих снастей из дерева. К сожалению, сейчас инженер не может заняться разработкой моего предложения, ибо полностью загружен работой. [52]

Николя всегда удивлялся склонности недоверчивого и подозрительного Сартина увлекаться всевозможными утопическими проектами, о которых он, впрочем, забывал столь же быстро, сколь быстро ими загорался.

— Раз уж мы говорим об изобретениях…

Министр показал Николя плотный бумажный квадратик.

— Бумага химическая экономичная. Для письма на ней используют грифели из минералов. Преимущество заключается в том, что написанный на такой бумаге текст можно смывать от пятнадцати до двадцати раз, при этом бумага останется неповрежденной. Тетради из этой бумаги, переплетенные в сафьян, можно приобрести в лавке Десноса, на улице Сен-Жак. Какая экономия для наших контор! Надо поговорить об этом с Неккером.

И он желчно усмехнулся.

— Однако что-то меня не туда несет… Николя, я с нетерпением жду вашего рассказа. Надеюсь, господин королевский комиссар, следователь по особо важным делам, вы далеко продвинулись в известном нам деле?

Слушая долгий и подробный рассказ Николя, министр постепенно пришел в такое волнение, что, вспомнив прежнюю привычку, большими шагами нервно замаршировал по кабинету.

Наконец, уперев руки в бедра, он остановился прямо напротив Николя.

— Итак, стоит вам выйти на след, как вокруг вас мгновенно множатся трупы! Да, именно трупы! Не забывайте, вы сами лишь волею случая вышли живым из этой передряги. Подумать только! Вы сообщаете, что Ламор убит, Ренар разоблачен, но бежал, ваш дрозд расчленен на куски, словно Дамьен, в расследовании постоянно всплывают имена двух принцев, тетку короля шантажируют, а на горизонте маячит неизвестная девица. Да, господин комиссар, похоже, вам понравилось играть в загадки!

— Но, сударь, примите во внимание…

— Сударь, я прекрасно знаю все, что вы сейчас скажете, — уже семнадцать лет я слушаю ваши оправдания.

— Сударь, — возмущенно начал Николя, — но ведь это по вашей просьбе.

— Довольно, — ответил Сартин, занимая место за рабочим столом, — останемся там, где мы есть. Я смеюсь не только над вами. Нагромождение невероятных случайностей, о которых вы мне рассказали, и многое другое, что может за этими событиями скрываться, возмущает меня и страшит одновременно. Англичане в засаде. Зашифрованные сатиры. Драгоценность, исчезновение которой может иметь самые плачевные последствия, особенно сейчас, когда королева… И в результате?..

— Сударь, исполняя наш с вами договор, я изложил вам, как продвигается расследование. Сегодня я не в состоянии дать вам ключ от всех загадок, которые, без сомнения, связаны между собой. Я приехал в Версаль, ибо того требует расследование, а вовсе не за тем, чтобы тревожить ваш покой. Кстати, сейчас на ярмарке Сен-Лоран выставлены парики, признанные шедеврами парикмахерского искусства. Очень советую посмотреть. Ваш покорный слуга.

Ошеломленный выпадом Николя, Сартин покачал головой, а потом, улыбнувшись, добродушно погрозил комиссару пальцем.

В очередной раз убедившись в нежелании Сартина вникать в подробности следовательской кухни, Николя вышел из министерского крыла и пошел через внутренний дворик. Министр, думал он, по-прежнему любит сунуть нос в дела следствия, дабы, когда задачка будет решена, пользуясь своим авторитетом, разделить успех, а точнее, приписать себе львиную его долю. Как только охота начинается, он уже готов и ждет, когда ему принесут подстреленную дичь. Впрочем, дела никогда не идут так, как ему бы хотелось, точнее, как хотелось бы его нетерпеливой натуре. В конце концов ему, несмотря на неудовольствие, придется согласиться с тем, что есть. А потому он станет требовать лишь регулярных отчетов без подробностей, приводящих его в возбуждение и раздражающих до крайности, ибо, привыкнув держать в голове множество неотложных дел, он попросту забывает их и перестает понимать, о чем идет речь. Такой подход к работе следователя напоминает подход читателя, который, ознакомившись с выбранными наугад страницами, желает узнать из них содержание всей книги.

Возможно, именно способность не погрязать в мелочах и возвела Сартина к вершинам власти, сделала из него достойного и верного слугу короля, судью, облаченного в тогу и сосредоточенного на решении больших задач, министра, исполненного долговременных планов и озабоченного претворением их в жизнь. Когда отношения их испортились настолько, что они прекратили общение, Николя представилась возможность измерить бывшего начальника по своим меркам. В результате достоинства господина де Сартина очевидно перевесили его недостатки, являвшиеся, в сущности, отражениями его достоинств.

Встретив Тьерри, первого служителя королевской опочивальни, Николя с сожалением узнал, что двор отбыл в Шуази. Принять такое решение побудила сулящая свежесть близость к реке тамошнего дворца, ибо в теперешнем своем состоянии королева плохо переносила жару. Всегда жизнерадостный, сегодня его собеседник показался Николя чем-то обеспокоенным. А так как их связывали давние дружеские отношения, комиссар решил узнать причину беспокойства Тьерри.

— Весьма признателен, господин комиссар, за вашу заботу, однако не рискую отягощать вас своей столь мелкой проблемой, что, узнав о ней, вы вправе рассмеяться мне в лицо.

Тем не менее он явно хотел поделиться своими трудностями, и Николя легко подтолкнул собеседника к излияниям.

— Не волнуйтесь, я с удовольствием вас выслушаю! Ваш мрачный вид пугает меня! А что касается мелочей, то, как известно, дьявол чаще всего скрывается там, где его никто не ищет.

— Ах, как я рад, что вы меня понимаете! Так вот, полагаю, вам известно; что я отвечаю за состояние кабинетов задумчивости, начиная с того, что примыкает к залу Часов, и вплоть до…