Версальский утопленник - Паро Жан-Франсуа. Страница 70

— Итак, дорогой Гийом, — начал Николя, — можно ли узнать, что подтолкнуло вас к открытию, коим вы пожелали поделиться с нами?

— Оно родилось из сопоставления двух терминов, употребленных вами, дорогой Николя. После того как вы рассказали о загадочных призраках, что с некоторых пор регулярно посещают Дом для прислуги, и задали вопрос о возможной природе запаха, их сопровождающего, вы сказали, что аромат блюд, которыми угощал вас старый певчий, напомнил вам тот запах, точнее, вы поняли, что тот запах напоминал благоухание чеснока.

— Не вижу связи.

Проглотив два кружочка колбаски, Семакгюс запил их стаканом вина.

— Вы когда-нибудь слышали о Булонском камне?

— Кажется, на него намекал Ноблекур в одной из своих забавных историй, коими он нас иногда потчует. Речь шла о фальшивых чудесах или о чем-то в этом роде. Но я помню очень смутно.

— Я был при этом, — вступил в разговор Бурдо. — Мы обсуждали легенды о живых покойниках. А Николя без устали рассказывал нам про своего бретонского ankou.

— Совершенно верно, — произнес Семакгюс. — Некий тип с большой фантазией и богатым воображением обманывал своих ближних, являя им ярко светившееся в темноте распятие. Немедленно заговорили о чуде. На самом деле он просто обработал сей предмет культа особым составом. Камень растирали в пыль, затем смешивали с водой и яичным белком и лепили маленькие пирожки. Потом, когда жидкость испарялась, пирожки прокаливали и снова измельчали в пыль.

— Настоящий кулинарный рецепт! И что из этого следует?

— Узнаете, если не будете перебивать меня. Особенностью источать свет обладает не только ряд минералов, при брожении некоторых веществ также происходит свечение. Например, могут светиться намокшее сено, мука, пары спирта или гниющие отходы, как, например, содержимое выгребных ям. Вспомните также блуждающие огоньки на кладбищах. В наш просвещенный век человеческий гений способен заменить природные вещества искусственными, обладающими теми же свойствами. Химики обнаружили, что фосфор можно получить посредством смешения кислоты с воспламеняющейся субстанцией. Первым открыл фосфор немец Брандт. А теперь, господа, проглотите все, что у вас во рту, дабы не поперхнуться от удивления. Дело в том, что фосфор получают путем выпаривания мочи!

— Не хотите же вы сказать, — начал Николя, — что…

— Я не просто говорю, я утверждаю! Получив некоторое количество застарелой урины, ее выпаривают, а оставшееся вещество помещают в тигель, где подвергают кристаллизации, а потом посредством определенных манипуляций получают отличный прозрачный желтый фосфор, который лепится и режется, словно воск. На воздухе такой фосфор горит, выделяя при горении запах, напоминающий запах чеснока. Да, Николя, выраженный запах чеснока. Холодный огонь горит в темноте, как светлячок. И будет гореть, если его нанести на одежду или на кожу. Если им начертать буквы на стене или на картоне, они станут светиться в темноте. Мне кажется, это наиболее убедительное объяснение вашей загадки.

— Неужели при определенном старании каждый может получить фосфор? — в изумлении спросил Николя.

— Необходимо лишь следовать инструкции и использовать нужное оборудование. Многие состоятельные люди устраивают у себя дома химические кабинеты, где есть все необходимое для проведения экспериментов.

Беседу прервал трактирщик, поставивший на стол новое блюдо — большой деревянный круг с разложенными на нем тонкими ломтиками копченого сала, щедро посыпанного перцем. Закрыв глаза, Николя стал размышлять вслух.

— Следовательно, есть основания полагать, что таинственный ночной посетитель Дома для прислуги ходил туда, чтобы красть сырье, необходимое для изготовления фосфора. Таким образом, можно объяснить появление призраков и холодных огней, что сильно напугали наших свидетелей. Ночной вор, видимо, намазал фосфором лицо или маску. Тем не менее я не могу поверить, что он отважился на такое опасное предприятие единственно с целью добычи искомого сырья!

— Убежден, — произнес Бурдо, — идея пришла ему в голову только после того, когда он понял, что в состоянии осуществить ее.

— Больше всего меня поражает, что мы снова возвращаемся к кастратам из хора при королевской часовне: улики, партитуры, странности одного из певчих. Однако у этого певчего есть неопровержимое алиби. Да и зачем ему убивать?

И снова он не сумел выразить словами давно закравшуюся к нему в голову мысль.

— Заметьте, дорогой Николя, получение фосфора — процедура непростая, требующая специальных знаний и практических навыков, которыми вряд ли обладает певчий, даже если он кастрат!

— Не будем забывать, — поддержал Семакгюса Бурдо, — что убийца, оставивший после себя трупы в Большом канале, в павильоне водокачки и в Доме для прислуги, постоянно провоцирует нас. Каждое убийство сопровождается цитатой из «Королевских игр». Следовательно, в нашем лабиринте имеется путеводная нить. Кража универсального ключа королевы должна повлечь за собой некие действия. Все вертятся вокруг этой драгоценности. Но трупы множатся, и образуется пустота. Шартр, скомпрометировавший себя ранее, уезжает тотчас после убийства своего фактотума, Ренар и его дрозд исчезают. Наконец, ты рассказываешь нам, как аккуратно вытащил свою булавку из игры Прованс. И теперь мы стоим перед стеной, с которой, надеюсь, мне удалось сбить несколько мерлонов.

— О чем ты сейчас говоришь, Пьер?

— Помнишь дело некоего Жака Симона, что состоял в переписке с англичанами? По приказу Вержена я принимал участие в его аресте. Когда я допрашивал его в Бастилии, он признался, что является одним из звеньев в цепочке нелегальной торговли книгами.

— Но это не имеет отношения к нашему делу, нелегальная торговля оказалась лишь прикрытием.

— А вот и нет! Я говорил тебе, что Симона решили отпустить на свободу при условии, что он навсегда покинет Францию.

— И что же?

— …а до тех пор за каждым его шагом будут пристально следить.

— Не дерзну предположить, что произошло дальше.

— Выйдя из тюрьмы, он мгновенно исчез из поля зрения наших агентов — словно растворился. Нам сообщили о его бегстве слишком поздно: те, кому поручили за ним следить, вместо того чтобы сразу доложить своим начальникам, долгое время пытались — впустую — сами отыскать его.

— Это были люди Ленуара?

— Нет. Люди того, кого лучше не называть.

— Понимаю! Значит, этот Симон по-прежнему обретается где-то во Франции и, возможно, уже вернулся в Париж или в Версаль.

— Я бросил все наши силы на его поиски. Сегодня у нас одиннадцатое августа. С тех пор как он покинул Париж, прошло пять или шесть дней, так что самое время ему вернуться обратно.

— А если он уже в Версале.

— Ты думаешь…

— Черт! У нас осталось не так много подозреваемых. Вор, укравший универсальный ключ. Предвижу мрачные переговоры с теми, кому сей предмет нужен, чтобы обесчестить королеву. Помимо Шартра и Прованса, для которых участие в подобной интриге является скорее бравадой, нежели серьезной попыткой навредить Марии-Антуанетте, я вижу лишь англичан и их секретные службы. Симон, очевидно, сговорился с ними, и он — если, конечно, мы его найдем — может привести нас к обладателю драгоценности.

— Похоже, — отозвался Семакгюс, — этот ключ, подобно магниту, притягивает тех, чье честолюбие готово извлечь из него выгоду.

Возмущаясь отсутствием аппетита у Николя, Бурдо и Семакгюс накинулись на блюдо с горячими шкварками.

— Не забывайте, — пытался защищаться тот, — помимо новостей у меня в желудке еще не переварился окорок Триборта и итальянский обед!

— Если хорошенько подумать, — промолвил Бурдо, — все нити дела ведут в Версаль. Несмотря на всех наших осведомителей, отыскать Симона в Париже — то же, что пытаться отыскать иголку в стоге сена. К тому же у этого типа настолько заурядная внешность, что изменить ее легче легкого. Уверен, он скоро появится в Версале, а потому нужно сосредоточить наши поиски именно там. Возможно, он наконец приведет нас к тому, кто является организатором всего дела.