Версальский утопленник - Паро Жан-Франсуа. Страница 78

— Наконец-то удача нам улыбнулась! Если я не ошибаюсь, это та самая маска, что на балу в Опере, когда был украден универсальный ключ, закрывала лицо наглого незнакомца, осмелившегося приблизиться к королеве!

— Что ж, еще одна улика. Но почему ты ее обнюхивал, словно она пахла «Водой королевы Венгрии»?

— Чтобы узнать, дружище, не пахнет ли она случаем чесноком или фосфором!

Они вернулись к карете, где в ожидании спал Барбекано. Не теряя времени, они пустились в путь. Высадив певчего на рыночной площади, они поблагодарили его и, повелев молчать о событиях сегодняшнего вечера, отправились на тихую улочку Реколле. Их торопливые шаги эхом отдавались на пустынных улицах. На дверях гостиницы Менье висела цепочка с ручкой на конце, устройство, без сомнения, предназначенное для припозднившихся постояльцев. Пришлось дергать за него довольно долго, пока наконец ставни на втором этаже не распахнулись и жалобный женский голос спросил, чего им надо в столь поздний час. Желая поторопить хозяйку, Николя суровым голосом велел открывать: полицейская проверка. Немного поломавшись, хозяйка все же спустилась и принялась открывать дверь, что заняло немало времени, ибо пришлось не только отпирать замок, но и отодвигать поистине бесчисленные щеколды и засовы. Наконец дверь открылась, и маленькая женщина, облаченная в капот и ночной чепец, подозрительно уставилась на них опухшими от сна глазками. Им снова пришлось представиться, и только тогда она нехотя впустила их в дом.

— Сударыня, полагаю, вы и есть госпожа Менье?

— Да, сударь, вдова Менье. Мой бедный муж скончался от приступа подагры три года назад. С тех пор, сами видите…

Не намереваясь терять время, выслушивая историю семьи Менье, Николя сразу перешел к делу.

— Сударыня, надеюсь, вы верная подданная короля?

— Сударь, — воскликнула она, напуганная столь неожиданным вопросом, — как можно! Самой собой разумеется.

— Я в этом не сомневался. И вы в точности выполняете все распоряжения полиции Его Величества?

— Разумеется, все до единого.

— Следовательно, вы ведете книгу постояльцев и заносите в нее всех путешественников, что останавливаются в вашей гостинице? А так как война у ворот, то вы, полагаю, докладываете инспектору, наблюдающему за перемещениями иностранцев по территории нашего королевства, обо всех без исключения иностранных гостях, что ночевали у вас?

Ошеломленная его вопросами, она, не понимая, куда он клонит, продолжала кивать.

— И книга посетителей у вас в порядке? Я хотел бы взглянуть на нее.

Она зашла за стойку, служившую одновременно конторкой, и достала откуда-то снизу толстую книгу, обтянутую тканью в цветочек. К великому неудовольствию матроны, Николя стремительно схватил ее и принялся листать, пробегая глазами числа, пока не нашел страницы с датой, указанной на счете, обнаруженном в кармане плаща Бальбо. Там, где стояло «вторник, 21 апреля 1778 года», внимание его привлекло чернильное пятно, посаженное прямо на имя одного из постояльцев. Прочесть можно было только его занятие: негоциант. Повернув книгу записей, он ткнул пальцем в пятно и сурово посмотрел на трактирщицу.

— Не могли бы вы оказать мне любезность и объяснить происхождение этого пятна?

— Сударь, сударь, не сердитесь! Поймите, я так разволновалась, так разволновалась, когда обнаружила эти чернила. Я бедная женщина. Помнится, когда был жив покойный Менье, такое тоже случалось. Ах, это было в 1760, или, нет, в 1763 году. Один путешественник…

— Сударыня, прошу вас, не теряйте времени.

— Да. Хорошо. Этот господин. О, очень любезный. Красивый мужчина высокого роста. Шляпа всегда надвинута на лоб. Шляпа необычной формы. Я так и не сумела рассмотреть его лицо. Очень разговорчивый. Думаю, иностранец. С певучим выговором. Он постоянно донимал меня плющом, что увивает фасад гостиницы. О, да, это была целая история. Видите ли, он называл это растение его латинским названием. Hetrice?.. Hedrica? Что-то в этом роде, я не помню. В сущности, этот плющ — настоящее ползучее отродье! Одна из моих кузин мне посоветовала… Ах, она так несчастна в браке! Она…

— Ближе к делу, сударыня, ближе к делу!

— На чем я остановилась? Он наговорил мне столько слов, что я не проверила, что он там написал. А так как он рассчитался вечером, а уехал рано утром, то больше никаких сведений о нем у меня не осталось. Ах, как я долго переживала! Поэтому-то он и остался у меня в голове.

Провожая их до кареты, она показала им плющ, оплетавший фасад гостиницы. Бурдо приказал возвращаться в особняк д’Арране.

— Надо бы спросить Семакгюса латинское название плюща, — произнес он. — Ты сам учил меня, что всякая мелочь имеет значение.

— Ты очень любезен, Пьер. Ибо помнится мне, что это ты в свое время наставлял меня, когда я изучал ремесло под началом бедняги Лардена.

— Чернильное пятно пришлось очень кстати. Если кто-то хотел скрыть свое имя, лучшего и придумать нельзя!

— Думаешь, это вдова Менье?

— Нет! Тот, кто воспользовался рассеянностью сей безмозглой канарейки.

— Если ты думаешь о том же персонаже, что и я, следовательно, ты тоже полагаешь, что чернила пролиты специально, и нам надо только понять, сделал ли он это добровольно, или ему кто-то приказал.

— Если твой каплун хотел использовать брата, то, разумеется, ему надо было замести следы. У него был прямой интерес скрывать его приезд и окружить его, как говаривал Сартин.

— …непроглядным мраком! Ты читаешь мои мысли, словно раскрытую книгу! Теперь у нас есть основание для дальнейших шагов. Винченцо Бальбо приглашает к себе из Норчии брата. С его помощью организует себе алиби, а сам тем временем обделывает свои темные делишки. Возможно, его брат является аптекарем или ботаником. Обладает ли он познаниями, необходимыми для превращения урины в фосфор? Не исключено, что братец стал невольным сообщником Бальбо. На ужине у Барбекано певчий упомянул про свой план постановки оперы. Я прекрасно помню, как он говорил о светящихся призраках.

— Ты считаешь, он сказал брату, что ему нужен фосфор для театральных масок?

— Да! А на самом деле он нашел ему иное применение.

Бурдо вздохнул.

— Что будем делать?

— Тот, кого мы преследуем, знает о нас больше, чем мы о нем, и вдобавок в его власти находится Эме. Поэтому велим нашим людям вести наблюдение за его домом.

— Он вряд ли дерзнет туда вернуться!

— Согласен. Но не будем пренебрегать ни единой возможностью.

— На что он теперь надеется?

— Не знаю. У него на руках козырь, позволяющий ему начать торг.

— Шантаж?

— Возможно. Больше всего я боюсь, что он начнет действовать за пределами логики. Все говорит за то, что мы имеем дело со взбесившимся чудовищем. Значит, искать объяснения его поступкам не имеет смысла.

Триборт встретил сыщиков на пороге. Он успел подготовить комнату для Бурдо. Чувствуя смертельную усталость, Николя отправился к себе и рухнул на кровать. Подушка его еще хранила легкий запах жасмина, и он прижался к ней, пытаясь сдержать рыдания. Потом он долго лежал с открытыми глазами и погружался в пучину отчаяния, ибо не мог найти ни единой зацепки для надежды.

XII ПРЕСТУПЛЕНИЕ БЛИЗНЕЦОВ

Пятница, 14 августа 1778 года.

Всю ночь вокруг дома Бальбо царила тишина. Николя велел отвезти себя в Версаль, где наедине поговорил с Сартином. Потрясенный, министр заставил его подробно изложить, какие приняты меры, и предложил отправить курьера в Брест к адмиралу д’Арране. Он полагал, что нельзя держать в неведении отца Эме.

Бездействие угнетало Николя, и он отправился бродить по опустевшим аллеям парка. Усевшись на траву вблизи боскета Жирандоль, он упивался резким ароматом самшита. Мозаика улик по-прежнему не складывались в единую картину, и он попытался проанализировать их заново. Ему казалось, что причина первого убийства ясна. Подозрение, павшее на Ламора, несомненно, обеспокоило Ренара и неизвестного. Они поняли, что следствие вскоре доберется до них. То же самое можно сказать и о жестоком убийстве малыша д’Асси: его связь, деловая или иного характера, с инспектором Ренаром могла оказаться опасной, и его пришлось устранить. Но стоило задуматься об убийстве инспектора, как его интуиция заходила в тупик. Во всех возможных версиях оба оставшихся в живых заговорщика, причастные к краже универсального ключа, были не только полезны, но и необходимы друг другу. Неужели между ними произошла ссора, заставившая неизвестного избавиться от Ренара? Но почему они поссорились? А может, как робко шепчет ему интуиция, причиной явилась жена Ренара, кастелянша королевы? Со стороны принцев помощи ожидать нечего. Ренар, скорее всего, играл роль посредника между неизвестным, Шартром и Провансом, однако последний предусмотрительно вышел из игры.