Последний бог - Леонтьев Антон Валерьевич. Страница 36

Сейф был швейцарский, особой конструкции, и, чтобы вскрыть его, Вере потребовалось почти три часа. Пот градом тек по лицу, руки дрожали, но девушка не сдавалась. Жорж хотел пойти с ней, но она отговорила его: если сама попадется, то окажется в тюрьме максимум на пять лет, а вот если полиция сцапает Жоржа, то он, как рецидивист, может загреметь до конца жизни.

Девушка уже почти отчаялась, когда наконец услышала тихий щелчок – дверца сейфа раскрылась. Внутри на полках лежали пачки денег, а также футляры с драгоценностями мадам Трюффо. Все это по праву принадлежало одному человеку – ей, но Веру не интересовали ценности. Она вынула бумаги и, усевшись в кресло, принялась их изучать.

Вера принесла с собой фотоаппарат и делала снимки документов, обнаруженных в сейфе месье Трюффо. Сейчас было трудно определить, что пригодится, поэтому она запечатлевала на пленку абсолютно все.

Когда большая часть работы была проделана, где-то рядом вдруг послышались голоса. Померещилось? Нет, и правда, женский смех ни с чем не спутаешь. Быстро положив бумаги в сейф, Вера потушила свет и притаилась под столом.

В кабинет никто не вошел, но смех и голоса не смолкали. Набравшись храбрости, Вера покинула убежище и вышла в коридор, готовая в любой момент нырнуть обратно в спасительную темноту кабинета.

Голоса доносились из соседней комнаты. Девушка подошла к ней и увидела через щелку неплотно прикрытой двери занимательную картинку: месье Трюффо и обнаженная дама на огромной кровати предавались сексуальным утехам – месье громко пыхтел, а его спутница хохотала.

– Ах, Жан-Жак, мне щекотно! Давай сделаем паузу! Прошу тебя, подай мне шампанского!

Месье Трюффо поднялся с кровати и прошествовал к серебряному ведерку, стоявшему около кресла, на котором валялась скомканная одежда. Дама в соблазнительной позе вытянулась на кровати. Вера затаила дыхание. Она знала эту особу! Кто бы мог подумать, что месье Трюффо заведет роман с... дочкой президента республики! Надо же, ведь и сам женат, и дочка президента не так давно «по большой любви» вышла замуж за очень богатого промышленника, который был старше ее лет на тридцать с лишком.

– Иди ко мне, малыш! – услышала Вера голос молодой женщины.

– Сейчас, дорогая, – ответил банкир, подходя к проигрывателю и ставя пластинку Фрэнка Синатры. – Как же я хорошо все придумал! Сказал, что мне надо вернуться в Париж, потому что твой отец хочет обсудить со мной очень важный финансовый проект, и моя старуха безоговорочно поверила!

– А моему благоверному в одиночестве пришлось отправиться в Штаты – я наврала ему, что неважно себя чувствую, и даже намекнула, что вроде беременна. Он радовался, как мальчишка. Может, мне в самом деле завести ребенка – от тебя, милый Жан-Жак?

Банкир рассмеялся и подошел к любовнице, протягивая ей бокал шампанского. Любовная сцена двух обманщиков была отвратительна, и Вера, не колеблясь, вынула из рюкзака фотоаппарат. Она делала снимок за снимком, но месье Трюффо и дочь президента, увлеченные друг другом, не услышали щелчков фотоаппарата – Фрэнк Синатра так сладко и, самое главное, громко пел. Засняв любовные утехи месье Трюффо в различных ракурсах, девушка осторожно спустилась на первый этаж и вышла в сад. Собаки, все еще лежавшие на траве, заворчали, увидев ее, и зашевелили лапами, однако снотворное продолжало действовать. Минутой позже Вера перебралась через забор и вернулась в дом, где работала. Ее отсутствия никто не заметил.

У Веры было целых два дня, чтобы проявить пленку и распечатать фотографии. Среди документов оказались и весьма сомнительные контракты, и даже список подкупленных высокопоставленных чиновников. Жорж предложил шантажировать месье Трюффо, но Вера приняла иное решение.

Вместе с большими глянцевыми фотографиями банкира на ложе любви с замужней дочерью президента она разослала копии сомнительных договоров и списка коррумпированных слуг народа в редакции крупных парижских газет. Расчет у нее был такой: кое-кто побоится печатать такой компромат, однако некоторые издания в погоне за тиражом не упустят выгоду.

И расчет оказался правильным: через день три газеты вышли с сенсационными фотографиями. Последовал грандиозный скандал. Президент республики был разгневан, позволил прокуратуре провести расследование в отношении месье Трюффо, две недели спустя банкира взяли под стражу. Однако вскоре выпустили под крупный залог – и ему грозило сразу несколько судебных процессов.

Что важнее всего – была уничтожена его репутация, из всемогущего финансиста месье Трюффо в течение всего нескольких часов превратился в отверженного. Президент смог бы закрыть глаза на махинации и подкуп, однако на кону стояла честь его родной дочери!

Вера осталась довольна: месье Трюффо получил по заслугам. И пускай он по-прежнему обладает состоянием ее семьи, деньги ему уже не помогут – высший свет Парижа отвернулся от него, а жена подала на развод.

Спустя полтора месяца месье Трюффо обнаружили в особняке с пулей в черепе – он покончил с собой, не сумев пережить крушения своей карьеры. Хотя некоторые люди вполголоса утверждали, что произошло убийство, причем по заказу с самого верха – вроде бы месье Трюффо слишком много знал и, оказавшись на скамье подсудимых, мог бы ради спасения собственной шкуры выболтать неприглядные детали о сильных мира сего. Однако официальная версия гласила: суицид в состоянии аффекта.

Смерти месье Трюффо Вера не желала, но и не особо расстроилась. Ведь подобная кончина стала прямым следствием его преступлений. Внимание девушки гораздо больше занимали сделанные ею копии нескольких документов из сейфа покойного банкира. Среди них она обнаружила денежные переводы конца сороковых – начала пятидесятых годов, следовавшие с интервалом примерно в шесть-семь месяцев. В бумагах фигурировало имя некоего Улафа Карлсона. Оно ни о чем не говорило Вере, однако на каждом из переводов стояла собственноручная приписка месье Трюффо: «Генрих ф. М.».

Сначала, просматривая бумаги, Вера даже не обратила внимания на эти переводы – подумала, что деньги получал деловой партнер банкира или, не исключено, какой-нибудь продажный чиновник. И только потом, разглядев приписку, поняла, кем является получатель Генрих фон Минхов!

Улафу Карлсону отсылались большие суммы (сотни тысяч долларов!) в различные банки мира, однако в течение последних трех лет адрес был один и тот же: Буэнос-Айрес, Аргентина.

Открытие заставило Веру затрепетать – Генрих фон Минхов, убийца ее отца и брата, жив! И связь между месье Трюффо и бывшим гестаповцем указывала на то, что они, скорее всего, и разработали план по уничтожению известного банкира и присвоению его денег. Девушка более не сомневалась: отец был арестован на французском побережье вовсе не случайно. О том, что Альфред Вайнгартен вместе с сыном попытается переправиться в Англию, знал месье Трюффо, сообщивший об этом Генриху фон Минхову. Двое мерзавцев тщательно все спланировали! Трюффо играл роль заботливого, верного друга и, выманив у Альфреда генеральную доверенность, отправил того с ребенком на верную смерть. А Генрих фон Минхов, ослепленный желанием покарать того, кто, по его мнению, был виноват в трагической судьбе старшей сестры, напрямую ответственен за гибель отца и старшего брата Веры.

Это были предположения, но девушка не сомневалась, что они соответствуют истине.

Итак, месье Трюффо мертв – он свое получил. Но оставался Генрих фон Минхов, который, как указывали документы из банка, вовсе не пропал без вести и не погиб в мае 1945 года во время штурма Берлина советскими войсками.

Вера знала: многие из высокопоставленных нацистов, чьи руки были по локоть в крови, перед капитуляцией Третьего рейха или вскоре сразу после нее бежали из Германии, справедливо опасаясь за собственную шкуру – им ой как не хотелось болтаться на виселице за свои многочисленные отвратительные преступления. Поэтому они предпочли скрыться из Европы, найдя убежище в Южной Америке, где многие из военных диктаторов тайно или даже открыто симпатизировали нацистам.