Последний бог - Леонтьев Антон Валерьевич. Страница 50

Князь пожаловал с женой в Петербург, однако двери всех салонов были для них закрыты: дочери провели прекрасную пропагандистскую работу. Платон Дмитриевич понял, что превратился в парию – никто не желал принимать ни его, ни молодую княгиню. И пара вернулась в деревню.

Как-то поздней осенью, когда мужа не было в имении, Луиза получила телеграмму, извещавшую, что с князем в Петербурге произошел несчастный случай и он находится в критическом состоянии. Она тотчас велела запрягать лошадей и отправилась на железнодорожную станцию, чтобы оттуда ближайшим поездом добраться до столицы.

Время было позднее, а места глухие; когда экипаж пересекал лес, кто-то, затаившийся за деревом, выстрелил в лошадей, и те понесли. Карета перевернулась, молодая княгиня была тяжело ранена и потеряла ребенка. Платон Дмитриевич, прибыв из столицы, застал жену при смерти. Телеграмма, извещавшая о несчастном с ним случае, была ложной: кто-то отправил ее из Петербурга, и князь был уверен, что все это – интрига дочерей, желавших не только разлучить его с Луизой, но и убить ее и ребенка.

Последнее им удалось – плод погиб. Князь все порывался поехать в Петербург, чтобы проучить дочерей хлыстом, но Луиза еле уговорила его изменить решение. Тогда Платон Дмитриевич во всеуслышанье объявил, что не желает иметь с дочерьми ничего общего.

Луиза забеременела во второй раз в декабре: врачи сочли это чудом, а князь был уверен, что сие – знак небес. В этот раз он не позволял жене покидать пределов поместья и сам никуда не отлучался вплоть до появления на свет ребенка, произошедшего 1 августа 1914 года.

В тот день Германская империя объявила России войну, но думы князя Годунова-Чердынцева были заняты совершенно иным: в два часа пополудни он стал отцом крепенького мальчика весом в три с половиной килограмма и ростом в пятьдесят один сантиметр. И роженица, и малыш были в полном порядке, а князь был вне себя от счастья: он получил наследника!

Спустя три дня князь изменил завещание и сделал Луизу и сына, нареченного в честь деда Николаем, основными наследниками состояния, надо сказать, весьма немаленького. Он известил дочерей, живших в Петербурге (переименованном поспешно в Петроград), витиеватыми торжественными посланиями о том, что, во-первых, у них появился единокровный брат, что, во-вторых, княгиня по случаю рождения сына получила в качестве подарка бриллиантовое колье стоимостью в сто пятьдесят тысяч золотом и что, в-третьих, Николай и Луиза становятся законными наследниками, а старшие дочери не получают ничего.

Предаваясь безмерной радости по случаю рождения сына, князь и ведать не ведал, что в середине сентября (как раз минул год с момента его женитьбы на Луизе) четыре старшие дочери устроили в петербургском особняке Евгения Крамского на Караванной тайный семейный совет. Самого молодого дипломата не было в столице – он находился в Англии, выполняя какое-то секретное задание.

Хозяйка дома, Елизавета, ходила с большим животом: она была на седьмом месяце беременности. Три ее сестры, Александра, Ирина и Наталья, обитали в особняке вот уже больше года, чем вызывали недовольный ропот Евгения.

– Papa окончательно потерял рассудок, – заявила Елизавета, швыряя на стол послание князя.

– Он над нами издевается! – вставила Ирина. – Мы для него – пыль!

– Старик и не думает о том, что у него совсем скоро появится первый внук или первая внучка, – добавила Наталья. – Надо же, переписал состояние на иностранку и ее бастарда!

Сестры еще какое-то время поливали грязью мачеху. Наконец Елизавета изрекла:

– Итак, настала пора действовать. Papa, увы, уже не спасти, Луиза прибрала его к рукам.

– Ладно бы только papa прибрала, но ведь она желает заполучить наши деньги! – вставила свое слово Ирина.

– И вообще, кто ведает ее истинные намерения? – добавила Наталья. – Не удивлюсь, если она вышла за papa с единственной целью: склонить его к подписанию завещания и...

– И убить несчастного! – с притворным ужасом воскликнула Елизавета.

Сестры переглянулись. Александра осторожно спросила:

– Но что мы можем предпринять?

– Надо избавиться от Луизы и ее щенка! – заявила беременная Елизавета. – И чем быстрее, тем лучше! Жаль, что в прошлый раз наш план не сработал и она не сдохла в лесу!

– Но если она сейчас скончается, да еще вместе с ребенком, то всем будет ясно, кто стоит за этим, – промолвила с испугом Ирина.

– Вот именно – если скончается Луиза и маленький ублюдок... – коварно произнесла Елизавета и обвела сестер многозначительным взглядом.

Тогда Наталья озвучила сомнения, мучившие всех:

– Но если не Луиза с ребенком, то кто? И как нам сделать так, чтобы состояние ей не досталось? Ведь даже после ее смерти папенька может распорядиться деньгами, как ему заблагорассудится. Что, если, свихнувшись от горя, он возжелает построить некое подобие Тадж-Махала для Луизы и спустит на мавзолей все состояние?

– Papa явно не в себе, – заметила Александра, – и его болезнь прогрессирует. Смерть Луизы окончательно превратит его в буйнопомешанного. Тогда мы сможем опротестовать его распоряжения, а он отправится в особое заведение...

– Это слишком долго и сложно! – поморщилась Елизавета. – И успех акции вовсе не гарантирован. Папенька наймет лучших адвокатов, и те в два счета докажут смехотворность обвинений.

– Но что ты предлагаешь, Лиза? – спросила, дрожа, Ирина.

И беременная госпожа Крамская заявила:

– Я не могу допустить, чтобы мой ребенок был лишен фамильного состояния только потому, что его деду взбрело в голову отписать наследство молодой потаскушке и ее выродку. Вот если предположить, что папенька скоропостижно скончается...

– Что ты говоришь! – крикнула Наталья. – Papa пребывает в добром здравии!

– Но кто говорит о естественной смерти? – голосок Елизаветы стал вкрадчивым. – Я веду речь об убийстве! О подлом убийстве, совершенном его женой. Смотрите, что тогда выходит: полиция хватает и изобличает Луизу, она отправляется на каторгу, а завещание отца, конечно же, теряет силу. Ведь убийца не может наследовать имущество им же убитого! И тогда все получаем мы, законные наследницы папеньки.

Сестры задрожали – уж слишком кошмарен был измысленный Елизаветой план. А та продолжала:

– Помните, дорогие мои, был у нас песик Кувшинка? Мы все его очень любили, но в паху у него возникла жуткая опухоль, и доктор сказал, что это рак. Кувшинка был таким милым и добрым, но спасти его не имелось возможности. Тогда papa облегчил несчастному страдания, попросив доктора сделать Кувшинке инъекцию морфия. И песик спокойно заснул навечно – в противном случае ему бы пришлось умереть в муках. Так и с papa – мы все его любим, однако он тяжело болен. И единственный способ предотвратить еще большее зло – это...

– Но с чего вдруг Луизе убивать папеньку? – спросила Ирина, самая недалекая из сестер. – Мерзавка, кажется, его любит...

– А кто сказал, что она убьет рара? – проговорила Александра. – Это сделаем мы! Только улики будут указывать на Луизу.

Сестрам понадобилось еще около месяца, чтобы составить план и отбросить последние сомнения. Во второй половине октября они решили действовать.

Примерно в то же время в калужском имении Годуновых-Чердынцевых у княгини Луизы появилась новая горничная – прежняя вдруг заявила, что выходит замуж и переезжает жить в город. Настенька, как звали круглолицую полную девушку, пришлась Луизе по душе.

Тридцать первого октября князь Платон Дмитриевич отмечал свой пятьдесят второй день рождения. Празднование сего события было решено провести в узком семейном кругу – Луиза, Николаша и две младшие дочери, Машенька и Танечка. Княгиня самолично испекла мужу брусничный пирог по старинному фамильному рецепту, оказавшийся таким вкусным, что Платон Дмитриевич попросил добавки.

Праздник был очень веселым, а вот ночью приключилась беда – князю стало вдруг плохо. Сначала он пожаловался на резь в желудке, затем на пламя в гортани. Тотчас послали за доктором Настеньку, но эскулапа все не было и не было. Когда же он появился (под утро!), князь уже не дышал: он скончался в присутствии безутешной Луизы.