Спасатель. Жди меня, и я вернусь - Воронин Андрей Николаевич. Страница 74

– Где пацан? Пацан где?!

– Наверное, там остался, – невнятно пробормотал Кувалда. – Выжил, наверное, и остался на этом треклятом острове. А мы – тут, на том свете…

Шар наотмашь ударил его по щеке открытой ладонью и, перевернув флягу, вылил остатки воды напарнику в лицо.

– Аккуратнее, – отфыркиваясь и понемногу приходя в себя, сказал ему Кувалда, – утопишь на хрен. Что значит «где пацан»?

С трудом приняв сидячее положение, он запустил руку за спину, нащупал привязанную к кольцу на портупее веревку и потянул. Веревка пошла легко, и через секунду Кувалда держал перед собой ее обрезанный, слегка разлохмаченный конец.

– Слинял огрызок, – констатировал он очевидный факт. – Веревку, наверное, осколком перебило.

– Надо же, как все удачно совпало, – с явным недоверием протянул Шар. – Одним осколком тебя по кумполу шандарахнуло, да так, что ты на месте вырубился, а другим веревку перебило…

Он поднялся с корточек, выпрямился и, не скрывая досады, огляделся по сторонам. Справа от него, кашляя и очумело тряся головой, с земли поднялся один из уцелевших бойцов. Второй, весь ободранный, как после драки со стаей сбесившихся котов, треща ветками, выбирался из кустов. Кувалда, морщась от боли и осторожно ощупывая окровавленный затылок, уже стоял на одном колене. И это было все. Остальные пятеро, больше половины тех, кто уцелел после второго штурма КНП, когда засевший в бункере пулеметчик, прикрывая отход группы Стрельникова, дал-таки им прикурить, валялись в радиусе ста метров в виде разрозненных фрагментов. Шар видел застрявшую в ветвях ближнего куста оторванную по локоть руку. Тлеющие лохмотья рукава слабо дымились, закопченные, окровавленные пальцы до сих пор мертвой хваткой сжимали лом.

– Сука Медведь, – хрипло пробормотал Шар. – Вот же сука! Пацана надо найти, – добавил он, подобрав с земли автомат. – Он не мог далеко уйти, а заложник нам теперь не помешает. Искать, я сказал!

Двое чудом не пострадавших бойцов принялись шарить вокруг, в поисках следов беглеца раздвигая кусты стволами автоматов.

– Заложник, – с трудом поднявшись на ноги, криво усмехнулся Кувалда. – Тебя что, контузило? Да набери ты хоть дивизию заложников – Стрельникову на это начхать с высокого дерева!

– Ему – да, начхать, – продолжая озираться, словно в расчете увидеть где-нибудь под кустом сбежавшего пленника, согласился Шар. – Но не забывай, что с ним журналист. Этот щелкопер ему зачем-то нужен, у них там какие-то свои игры. Чую, скоро они кончатся, но пока что его превосходительство предпочитает держать своего писаку на коротком поводке. Вот этот поводок, как я понимаю, и есть пацан. Иначе действительно не было никакого смысла его сюда тащить. И вот что я тебе еще скажу, друг мой Геша. Не знаю, как тебе, а мне эти его фокусы осточертели. Судя по развитию событий, кое-кто уже списал нас в расход. А я на это не подписывался. Поэтому предлагаю новый план.

– Что за план? – с треском надрывая перевязочный пакет, без видимого энтузиазма поинтересовался Кувалда.

– Дай помогу. – Шар отобрал у него пакет и, усадив напарника на плоский камень, принялся довольно ловко бинтовать его разбитую голову. – План, Геша, несложный: думаю, даже ты его поймешь и оценишь. Честное слово, совсем простой. Находим золотишко, валим всех, кто подойдет на расстояние выстрела, грузимся и отчаливаем.

– А корабль?

– А корабль они сами пригонят. Как угнали, так и пригонят, особенно если мы их рыжьем поманим. Как цыплят: цыпа-цыпа… И – в земельку.

– Всех?

– А как иначе? В спину, Геша, не стреляют только покойники. Ну как, ты согласен?

Кувалда помолчал, задумчивым взглядом наблюдая за бойцами, которые все еще шарили в мокрых кустах, пытаясь отыскать сбежавшего под шумок мальчишку.

– Не знаю, – сказал он. – Пацанов жалко. Как-то не привык я в своих стрелять… Надо подумать, Саня.

– В своих не привык?! – изумился Шар. – Ну ты загнул – втроем не разогнешь! А в кого ты тут с самого начала палишь – в японцев? В немецко-фашистских оккупантов? В марсиан? Не привык он… Вот же пень еловый! Ладно, думай, раз надо. Только недолго, а то вместо тебя кто-нибудь другой что-нибудь умное придумает. И не напрягайся, помни, что я говорил: вредно тебе думать, Геша. Ты лучше научись слушать, что тебе умные люди говорят…

– Командир! – подняв руку, чтобы привлечь к себе внимание, позвал один из бойцов. – Тут кое-что есть!

Шар помог Кувалде подняться, и через несколько секунд все четверо собрались около замаскированного кустами лаза – квадратной, обрамленной серым бетоном дыры в склоне у подножия скального выступа. На обломанной ветке около самого лаза пестрым флажком повис клочок полосатой ткани – точно такой же, из какой была сшита футболка Женьки Соколкина. На земле, свившись кольцами, валялся обрывок нейлоновой веревки, которой были связаны запястья пленника, и не нужно было быть одним из героев Фенимора Купера или Артура Конан Дойля, чтобы понять, куда подевался шустрый сопляк.

– Вперед! – скомандовал Шар. – Брать живым!

Один из бойцов включил укрепленный под стволом автомата фонарь и, пригнувшись, нырнул в низкий лаз. За ним последовал второй. Кувалда передернул затвор автомата с явным намерением присоединиться к ним, но Шар удержал его, поймав за рукав.

– Фильм «Чапаев» помнишь? – вполголоса спросил он. – Куда ты прешь – впереди, на лихом коне? Ты майор или ефрейтор?

Кувалда открыл рот, но ответить на очередной выпад напарника не успел. В темноте квадратного лаза сверкнула неяркая оранжевая вспышка, земля под ногами ощутимо подпрыгнула, и вслед за коротким грохотом взрыва из тоннеля под стук осыпающихся камней повалили густые клубы серо-желтого дыма.

– Вот теперь можно, – спокойно сообщил Шар. – Но, насколько я понимаю, не нужно.

Подтверждая его слова, из тоннеля послышался скрежет, треск и рассыпчатый грохот обвала. Из квадратного бетонного жерла толчком, как из пушки, выбило облако пыли. Когда она осела, напарники увидели в метре от входа сплошную массу перемешанной с бетонными обломками и каменным крошевом земли, намертво закупорившую тоннель.

– Ты доволен? – с кривой улыбкой спросил Шар. – Теперь не надо стрелять в своих. Так как – работаем на пару?

– А что нам остается? – пожал могучими плечами Кувалда.

– Тогда найди металлоискатель, и айда к следующей закладке, – вынимая из планшета карту, сказал Шар.

– Это к востоку от Рыбьих Костей, – глядя на медленно редеющее над дальним склоном облако дыма и пыли, задумчиво произнес Виктор Павлович Стрельников. – Если мне не изменяет память, как раз в том районе находится один из тайников господина Прохорова. То есть, вероятнее всего, не находится, а находился, – поправился он. – Так что вы напрасно волновались, Андрей Юрьевич. Правы были не вы, а я: наш юный друг не утонул в море, сорвавшись со скалы. Карта находится в распоряжении противника, а это означает, что наш Евгений Иванович жив. По крайней мере, был жив до этой минуты.

– Вы соображаете, что говорите? – раздраженно спросил Андрей. Вопрос был риторический. Он знал: Стрельников прекрасно соображает, что говорит, да и вообще с головой у него полный порядок – во всяком случае, в той части, которая отвечает за ум и расчетливость.

– На войне как на войне, Андрей Юрьевич, – спокойно произнес Стрельников. – И я не намерен заламывать руки и посыпать голову пеплом, оплакивая каждую из ее жертв. Тем более что глупость наказуема, даже если совершается по юношескому недомыслию. В любом случае, – добавил он непререкаемым тоном, – думать нам сейчас нужно не о судьбе нашего юного друга, а о своей собственной. Мы заперты на этом острове, нас преследуют превосходящие силы противника, и наши шансы найти золото в данный момент ничтожны – смею заметить, по вине все того же Евгения. Единственное, что я могу вам обещать, – это что мы попытаемся его выручить, если представится такая возможность. И если будет кого выручать.